Понятие идеального у Платона

У Платона мы впервые находим понятие идеального как противоположности материального. Материальное мыслится им как телесное – плотное, протяженное, имеющее форму, временн о е и вр е менное. Материальное воспринимается чувствами. Идеальное, напротив, бестелесно, неплотно, непротяженно, невременно. Идеальное выступает в качестве умопостигаемой сущности, недоступной чувствам, созерцанию. Идеальное существует объективно, это не только не чувственный образ, но и не мысль и, разумеется, не вещь в смысле телесности. Это – сверхчувственный прообраз вещи, идея, эйдос. Это сущность вещи, которая открывается уму и которая преддана тому мысленному знанию сущности, которое формирует человек. Таким образом, вещи существуют как бы в трех мирах: в мире телесном, воспринимаемом чувствами, в мире психическом (в сознании, в мысли) и в мире идеальном (в мире прообразов). Некоторые

 

 

вещи не имеют телесного существования, тогда они существую лишь в мире прообразов и в мысли. Очевидно, что идеальное у Платона не совпадает с сознанием или психическим. Идеальное бытие – это не бытие в душе человека, оно реально, но схватывается только мыслью. Материальное тоже вне человека, но схватывается чувством. При этом бытие идеального подлинно, глубинно; материальные вещи – лишь отражение этого подлинного глубинного бытия. Эйдос есть способ бытия идеального. Будучи “видом”, “образцом”, он воплощается не в единичной материальной вещи и не в тираже какой-то вещи, а в качественном многообразии вещей. Так, рассуждает Платон, может быть много различных кроватей, которые сделал мастер или нарисовал художник, но бог сделал только одну кровать (т.е. эйдос кровати). Эта единственная кровать, созданная богом, и есть идеальный прообраз всех кроватей как в телесно-вещественном воплощении, так и в чувственно-мыслительном мире (т.е. всех кроватей, которые можем вообразить).

Для нас важно вытекающее отсюда следствие: такое отношение между идеальным и материальным возможно лишь в том случае, если способы их бытия принципиально различны. Материальная вещь не сводится к идеальной за счет, скажем, редукции деталей. В человеческой деятельности то, что делается по образцу, повторяет образец, удваивает его. Если есть отклонения, то это уже не по образцу. Поэтому производство вещей по образцу увеличивает число подобных друг другу, но не их типов, которые могут возникнуть лишь при отклонении от образца. Иное дело идеальный образец в платоновском смысле. Многообразие типов данной вещи возникает без отклонения от образца, ибо все реально возможные свойства содержатся в нем – идеально. Здесь существенна идея возможности. Идеальное существует как возможность реального? В этой связке идей содержится, как мы увидим позже, большая доля истины.

Понятие идеального у Гегеля

“Для понимания души и еще более духа самым важным является определение идеального”, – утверждает Гегель (42, с. 130). Этим выражается его оценка значения понятия идеального в философии. В “Философии духа” Гегель определяет идеальность как “отрицание реального, но при том такое, что последнее в то

 

 

же время сохраняется, виртуально содержится в ней, хотя оно уже не существует” (42, с. 130). В качестве примера Гегель приводит память. В памяти некоторое содержание есть, и его нет. Оно отринуто, но сохранено. Именно этот смысл Гегель вкладывает в понятие виртуальности (приобретшее важное значение в физике ХХ века). В идеальном виртуально присутствует реальное. Можно сказать и так: виртуально существующее реальное есть идеальное. Обратим внимание, что Гегель противопоставляет идеальному не материальное, а реальное и уже этим отличается от Платона.

Однако это лишь один аспект гегелевского анализа идеальности и идеального. Много страниц посвящено этим понятиям в “Науке логики”. Правда, здесь Гегель чаще пользуется словом идеализованное (das ideele), а не идеальное (das ideale). “Идеализованное” в “Науке логики” рассматривается как логическое понятие, имеющее ключевое значение. Оно раскрывается в нескольких аспектах.

Первый. Идеализованное – это конечное, не истинно сущее, а положенное. В этом смысле философский идеализм и религия утверждают, что конечные вещи идеализованны, не являются неположенными, несотворенными, вечными (41, т. 5, с.159). Они (конечные вещи, данные в созерцании) “суть не самостоятельные, не обоснованные внутри себя, а положены проистекающими из другого...т.е. суть идеализованные” (там же). “Идеализованное суть конечное... не есть нечто самостоятельно сущее, а имеет бытие как момент (там же, с.152). Примерно такое же понимание Гегель находит у Мальбранша, у которого существование вещей – существование в Боге, “идеализованное, а не действительное” (41, т. 5, с.167). Заметьте, что идеализованное противопоставляется здесь действительному, т.е. реальному. Однако связи идеализованного с сознанием еще не видно.

Второй аспект рассмотрения еще более абстрактен: идеализованное понимается как снятое. Поскольку понятие снятия у Гегеля фундаментально, значение идеализованного этим определяется: “Снятие и снятое (идеализованное) есть одно из важнейших понятий философии” (41, т. 5, с.98). То, что снимает себя, не превращается в ничто, а утрачивает непосредственность, оно опосредуется и продолжает иметь в себе “ту определенность, из которой оно произошло” (41, т. 5, с.99). В этом смысле иде-

 

 

ализованное существует виртуально. Это хорошо видно на трактовке Гегелем понятия границы: “…граница, как рефлектированное в себя отрицание данного нечто, содержит в себе идеализованно моменты нечто и другого” (41, т. 5, с.122), “нечто и есть и не есть в своей границе” (там же, с.123). Понимание идеализованного как снятого ведет к чрезвычайно важному сопоставлению идеального и реального. Они противоположны, но в каком смысле? Не в том ли, что реальное действительно, а идеальное – фантом сознания, существует лишь в субъекте? Нет, по Гегелю, это не так. “Идеальность присуща... снятым определениям как отличным от того, в чем они сняты, каковое, напротив, можно брать как реальное... идеализованное оказывается одним из моментов, а реальное – другим” (41, т. 5, с.165). Поясним это. Снятие есть отрицание с сохранением, сбережением, снятое – результат снятия, а не то, что снимается (отрицается). Например, растение есть отрицание семени. Определения (свойства) семени сняты в растении. Растение как таковое, как наличное бытие есть реальное. Свойства семени присутствуют в нем как снятое, т.е. идеально. Они потеряли непосредственность, но не уничтожены в ничто. Таким образом, реальное и идеальное выступают как моменты одного и того же. В самом деле, ведь в растении сохранено главное определение семени – жизнь (хотя это уже не жизнь семени). Можно сказать, что идеальное выступает как некая сущность реального. Гегель выражает эту мысль следующим образом: “…реальная идеальность есть душа... объективной тотальности, в - себе - и - для - себя - определенное тождество системы” (41, т.6, с. 180).

Но и это еще не все. Идеализованное рассматривается Гегелем в непосредственной связи с духовным. Идеализованное предстает как принадлежащее мне духовное. Это понимание Гегель называет обыкновенным, т.е. обычным: “Под идеализованным понимают обыкновенно форму представления и идеализованным называют то, что есть в моем представлении или в понятии, в идее, в воображении и т.д.” (41, т. 5, с.160). Гегель не возражает против этого обычного понимания. Напротив, он совершенно определенно утверждает, что “дух – идеалист”, что идеальность – главное определение духа. В духе как ощущающем, представляющем и мыслящем, постигающем в понятиях “содержание имеет бытие не как так называемое реальное су-

 

 

ществование”, а “в простоте Я,... внешнее бытие есть лишь снятое”, “оно есть для меня, оно идеализованно во мне” (41, т. 5, с. 160). Подчеркнутые слова особенно важны: внешнее бытие, идеализованное во мне, – это означает что содержание моего сознания идеально, и, значит, есть идеализованное, снятое, по отношению к которому внешнее есть реальность. Когда форма внешнего существования, объективности, исключается, возникает субъективный идеализм (41, т.5, с. 160). Идеализованность, таким образом, связывается с представлением: “идеальность, представление вообще”, у монад Лейбница “идеализованность имманентна им, их природа состоит в представливании” (там же, с.169). Представливание – не сознание и даже не его элемент, но это нечто такое, что может быть “интенсифицировано до сознания” (там же, с.168).

Итак, по Гегелю, идеализованное – это (а) конечное, не истинно сущее, (б) снятое, (в) представливание. В этой конструкции просматривается противоречие между пунктами (а) и (в). В качестве представливания оказываются мысли, всеобщее, дух – тогда и дух-бог? Но ведь идеализованное конечно? Идеализованность (как идеальность) духа Гегель признает, мы это отмечали. И вот еще подтверждения: “идеальность может быть названа качеством бесконечности”(41, т 5, с.153), принципы, всеобщее идеализованны, с еще большим правом идеализованны понятия, идея, дух, говорит Гегель (41, т.5, с.159 – 166). Но делает оговорку: “назвать мысли, дух, бога лишь идеализованными,‑значит <признать, что> конечное наличное бытие представляется реальным, а идеализованное или бытие-для-одного имеет только односторонний смысл” (41, т. 5, с. 166), с чем Гегель, естественно, не согласен. Следовательно, мысль, дух, бог идеализованны, но не только. Они также и реальны в смысле неположенности, истинности, непосредственности. Как же Гегель преодолевает противоречие? Конечно, давая ему диалектическую, а не формально-логическую трактовку: “то идеализованным оказывается конкретное, истинно-сущее, то идеализованными оказываются его моменты, в том смысле, что они сняты в нем (в бесконечном.‑ А.К.); на самом же деле имеется только единое конкретное целое, от которого моменты не отделимы” (41, т. 5, с. 166). Следовательно, идеализованное как представливание, как духовное есть истинно-сущее, неположенное; на-

 

 

личное бытие идеализованно в том смысле, что оно есть снятое и положенное. Но эти моменты не различимы в подлинности бытия. Поэтому именно “соответствующая понятию реальность есть идеализованная реальность” (41, т.6, с.180). Присущее бесконечности качество идеальности передается и конечному в процессе снятия: “…конечное есть (лишь) в своем единстве с бесконечным, или, иначе говоря, имеет бытие как идеализованное” (41, т 5,.154), “единичные чувственные вещи... имеют бытие как идеализованные в принципе, в понятии, а еще больше в духе, как снятые в них” (там же, с. 166). Итак, чувственные вещи идеально существуют в духовном.

Отметим еще два момента в концепции Гегеля. Первый относится к объяснению идеальности духовного: “...самосознание, дух, бог,‑пишет Гегель,‑есть идеализованное как соотношение чисто с собою‑“Я” есть для “Я”, оба суть одно и то же… дух есть для духа, бог есть лишь для бога” (41, т. V, с.165). Это связано с введенным Гегелем понятием “бытие-для-одного”, чрезвычайно важным для анализа сознания. Именно “бытие-для-одного” представляет собой самосознание как таковое, дух, бог. В отличие от них самосознание как сознание вступает в различие между собой и другим, между своей идеальностью, в которой оно есть представляющее, и своей реальностью как его содержанием, знаемым как наличное бытие, внешнее. Таким образом, в качестве идеального выступает сознание как самосознание, но не его содержание, которое реально. Но и последнее тоже идеально в смысле снятости в нем бесконечного.

Второй момент также связан с понятием “бытие-для-одного”. “Идеализованное необходимо есть для-одного, ‑ говорит Гегель,‑но оно не есть для некоторого другого; то одно, для которого оно есть, есть лишь само же оно” (41, т.5, с.164). Это – важнейшее положение, в котором раскрывается связь идеальности и субъективности. Сознание существует (есть, налично) только для одного и это одно – оно само. То есть сознание всегда есть самосознание. Я, дух вообще (бог) идеализованы потому, что они бесконечны. И в своей идеальности они не отличаются от того, что есть для одного: “бог есть для-себя, поскольку сам он есть то, что есть для него” (там же, с.165) Поэтому для-себя-бытие и для-одного-бытие – неотъемлемые и неразделимые моменты идеальности.