Основные свойства индивидуального сознания

Вводные замечания

В этом разделе будут рассмотрены свойства индивидуального (личностного) сознания и вытекающие из них следствия, проявляющиеся в духовной культуре. При этом, хотя мы берем сознание в его данности самому себе, неизбежно возникают проблемы, выводящие тему из сферы самодостаточности отдельного сознания в сферу интерсубъективности.

Если вспомнить афоризм М.М. Бахтина “сознание бытийно, рефлексивно и надмирно”, то собственные имманентные свойства сознания выражают как раз его надмирность. Причем здесь она понимается не онтологически, как неприсутствие сознания внутри мира или как возвышение его над миром в качестве формообразующей силы (мировой разум и т.п.). Она толкуется феноменологически как самодостаточность сознания в самопонимании, как возможность рассмотрения его вне детерминации его чем-то иным, что сознанием не является (например, мозгом, душой, природой, богом и др.). Основными “надмирными” свойствами сознания являются: интенциональность, субъективность, идеальность, спонтанность и бытие Я с его свойствами вневременности, внепространственности, континуальности, центроположенности, бидоминантности (диалогичности) и смыслонаполненности. Их мы и рассмотрим.

Интенциональность сознания

Понятие интенциональности связывают обычно с феноменологией Гуссерля, и это справедливо в том смысле, что здесь оно играет ключевую роль, ему придан категориальный смысл, который получил широкое распространение под влиянием именно этой философии. Однако некая общая идея, содержащаяся в понятии интенциональности, которую можно использовать не обязательно строго по-гуссерлевски, присутствует и в других более ранних учениях, например, в учении о сознании Гегеля.

 

 

Интенциональность сознания состоит в том, что сознание направлено (интенция = направленность) на внешнее себе, на предмет (в абстрактном смысле),т.е. оно всегда есть “сознание чего-то”. Причем не обязательно признавать бытие этого “чего-то” вне и до сознания или в сознании. Речь о другом: феноменологически в сознании всегда присутствует нечто, сознаваемое им не в качестве самого себя. Что это значит онтологически – это другой вопрос, от которого при рассмотрении интенциональности можно отвлечься.

Мы исходим из того, что сознание (в качестве теоретического объекта, конечно) как и все, что угодно, можно представить как единство материи и формы. “Эти понятия,‑писал о материи и форме Кант,‑лежат в основе всякой другой рефлексии, до такой степени они связаны со всяким применением рассудка” (88, т.3, с. 318). И далее: “Во всякой сущности составные части ее образуют материю, а способ, каким они соединены в вещи, – сущностную форму” (там же). Сознание, конечно, не сущность и тем более не вещь. Но представленное в качестве теоретического объекта, оно не может не подчиняться категориальной логике. В этом смысле “то, на что” направлено сознание, есть его материя, ибо феноменологически акт сознания и его содержание неразличимы. “То, как” бытийствует материя сознания, есть его форма. Она (в нашей концепции) выражается во внутренней структуре: три ипостаси с иерархией “этажей” плюс значимость через оценку в переживаниях, плюс смыслы через ожидания и соозначенность в мысли, плюс Я. Эти “плюс” надо понимать, конечно, не как суммирование, а как взаимосвязи, обеспечивающие единство сознания и тем самым его бытие как такового.

В интенциональности сознания выражается его материя. В совокупности с формой материя сознания образует содержание жизненного мира. Понятие содержания берется здесь в гегелевском смысле как единство материи и формы, как истина того и другого. Тем самым жизненный мир — это истина сознания, рассматриваемого аналитически либо в его предметном наполнении (интенциональности), либо в его функциях. Поэтому интенциональность, взятая в отвлечении от прочих моментов сознания, есть абстракция, в которой разрушена подлинность сознания. Благодаря этому возникает возможность различных

 

 

рефлексивных толкований интенциональности, ведущих к онто-мировоззренческим позициям различного типа.

Если интенциональность толковать как направленность сознания на вне, до, и после себя сущее, возникает материалистически-модусная концепция сознания. Источник присущих ей проблем теперь ясен: мы сначала разорвали материю и форму сознания и теперь ищем пути, как их соединить.

Если интенциональность истолковать как творение сознанием вне и после себя сущего, возникает субстанциалистская концепция сознания объективно-идеалистического толка (“вне” и “после” здесь не пространственная и не временная характеристика, а логическая), с ее трудностями и проблемами, источник которых тот же самый.

Понимание интенциональности как усмотрение сознанием в себе своих собственных моментов ведет к субстанциалистской концепции субъективно-идеалистического типа (понимая под субъектом не обязательно человека).

Следующее возможное истолкование интенциональности – феноменологическое. Ж.-П. Сартр назвал одну из своих статей так: “Основная идея феноменологии Гуссерля: интенциональность”. Действительно, феноменология Гуссерля базируется на идее интенциональности (воспринятой им у Брентано), толкуемой специфически в сравнении с приведенными выше возможными другими толкованиями. Интенциональность как направленность на предмет состоит в том, что они всегда даны неразрывно вместе и не так, чтобы одно в каком бы то ни было смысле предшествовало другому (при этом вопрос об “объективном мире” “заключен в скобки”, т.е. и не рассматривается, и не принимается во внимание как не относящийся к делу. В нашем истолковании это означает, что интенциональность означает усмотрение сознанием как формой своей собственной материи, тем самым они не разрываются ни онтологически, ни логически, благодаря чему, собственно, сознание есть.

Мы рассматриваем интенциональность только в этом смысле. Но тогда интенциональность как полагание в различных ипостасях сознания обнаруживает различную материю.

Полагающая интенциональность созерцания образует предметное присутствие – вещи и свойства, которыми и наполняется жизненный мир. При этом в самом созерцании как таковом

 

 

неразличимы вещь и образ вещи в ощущении, восприятии, представлении (чувственном). Направленность на вещь высвечивает присутствие – и это все.

Предмет переживания – “сам”. Полагающая интенциональность переживания образует бытие “самости”, чувство самого себя, “я” как переживаемое переживающее. Это значит, что в горизонте мира посредством переживания появляется “я” как предмет, который теперь может стать предметом рефлексии подобно присутствующему. В некотором смысле “я” тоже присутствует (само перед собой). Здесь, однако, есть тонкость, которую следует отметить. “Сам” – это материя переживания. Конкретное же содержание переживания (радость, горе, страх и др.) ‑ это единство материи и формы. Формальной стороной переживания всегда является оценка. Например, переживание радости означает, что в горизонте мира есть я сам, радующийся, есть некое присутствие (например, встреча с другом) и есть оценка этого присутствия – моя радость, означающая, что эта встреча для меня хороша и экзистенциально значима.

Полагающая интенциональность мышления заключается в том, что полагается предданость сознанию предметов созерцания и переживания, которые к тому же становятся “мыслимыми предметами”. Именно мысль различает вещь и образ вещи, переживание и переживающего. Именно в мышлении благодаря его собственной интенциональности возникает идея объективного (внешнего сознанию) мира, в котором есть созерцающий, переживающий и мыслящий субъект как часть этого мира.

Но это только часть дела. Другая состоит в том, что мысль интенционально полагает и собственные предметы (теоретические и идеальные конструкты, отношения, а также и все построенное из них. Все это входит в горизонт мира как материя сознания. К формальной стороне мысли относятся смыслы как взаимная соозначимость предметов в горизонте мира, порождающая ожидания. Единство предметов и смыслов (горизонтов ожиданий) – содержание жизненного мира в ипостаси мышления.

Описанная аналитически, интенциональность, однако, реально свойственна лишь цельному сознанию как таковому, и заключается она в том, что предмет в акте сознания дан в его

 

 

полной чтойности, т.е. дан именно сам как таковой. Например, если мы видим нарисованный квадрат, то мы, конечно, видим его размер, цвет и неровности его линий, но одновременно и даже раньше мы видим квадрат как таковой, его самость, заключающуюся в его квадратности. То есть мы схватываем его как некий смысл. Связано это с тем, что в акте сознания созерцание, переживание и мысль нераздельны.