Сознание, духовный мир и духовная жизнь человека

Вводные замечания

Постепенно, но к настоящему времени окончательно сложилось представление о человеке как существе духовном. Под воздействием религии и философии это представление стало общераспространенным, можно сказать, тривиальностью. Однако понимание духовности человека далеко не однозначно. Наша задача заключается в том, чтобы выяснить отношение между духовностью и сознанием с позиций МЕР.

Повседневная культурная традиция не знает строгих определений духовности. Ее представления синкретичны, однако достаточно определенно ориентированы. Духовность понимается как устремленность человека к ценностям, выходящим за пределы витально-утилитарных потребностей, к так называемым “высшим ценностям”: к добру, красоте, истине, справедливости, благородству, к вечному, к Богу. В реальной жизни эти стремления проявляются в каких-то (весьма многообразных) действиях, поступках. Так, стремление к истине может реализоваться в занятиях наукой, стремление к красоте – в занятиях искусством, а стремление к Богу – в активной церковной деятельности или монашестве. Поэтому повседневная (“расхожая”, употребляя термин Хайдеггера) культурная традиция сводит духовность к созданию и потреблению “духовных ценностей” – научных, художественных, религиозных, нравственных, философских, совокупность которых обозначается достаточно синкретичной идеей “духовная культура”. Таким образом, духовность понимается как приобщение к духовной культуре, или создание ее.

Такое понимание наталкивается на ряд трудностей и противоречий. Является ли, например, высокоученый человек, но нравственно глухой духовным? Очевидно, что нет. Тогда, может быть, духовность‑вовлеченность во все сферы духовной культуры? Но если это и возможно, то лишь поверхностно. Но для естественного человека поверхностность и в науке, и в религии, и в искусстве противостоит духовности. Каким-то неясным образом духовность связывается с глубиной. Говорят “глу-

 

 

бокий человек”, как раз имея в виду глубину его духа, хотя и остается неясным, как это понимать.

Для обыденного сознания остается не проясненным вопрос о соотношении духа и души, духовности и душевности. Таким образом, из повседневной культурной традиции можно принять лишь достаточно размытую идею стремления к высшим ценностям.

Рефлексивное религиозное сознание (теология, религиозная философия) однозначно связывает духовность с идеей Бога. Так, А.Н. Бердяев пишет: “Достоинство человека определяется... его духовностью, т.е. образом и подобием Божьим в нем, эросом, устремляющим его к Богу, к жизни в истине, в правде, в красоте, жизни духовной. Духовная жизнь и есть жизнь в Боге... а не своей природной, душевно-телесной замкнутости” (19, с. 47). Утрату религиозности религиозное сознание оценивает как утрату духовности, жизнь без Бога рассматривается как нравственно беспочвенная, как разгул бесконтрольной самости: “Бога нет, и все позволено”. Аналогичным образом (все религиозные мыслители мыслят аналогично) М. Бубер условием “жизни в духе” считает отношение Я (синоним личности) к Ты (синоним Бога): “Дух не в Я, но между Я и Ты. Он не как кровь, что течет в теле, но как воздух, которым ты дышишь. Человек живет в духе, когда он может ответить своему Ты” (29, с.26).

Связь духовности и религиозности несомненна, но она бесспорна лишь в абстракции. В конкретном же воплощении даже в случаях внутренней и искренней религиозности могут возникать парадоксы. Например, в христианстве заповедь любви к Богу дается как необходимое условие личного спасения, которое рассматривается как жизненная задача безусловно более важная, чем любые мирские дела, важнее, например, чем любовь к семье, к Родине и т.п. (см. 204, с.124). Всякая мирская деятельность, “мнящая заменить собою основную внутреннюю работу духовного возрождения человека, гибельна как измена Богу”. Поэтому даже полезные для других дела могут противоречить задаче личного спасения. Рассудок оценивает это как эгоизм, несовместимый с духовностью. Институциональные формы религии отнюдь не обеспечивают духовность автоматически, что убедительно показал такой религиозный философ, как Н.А. Бердяев (18). Сведение духовности к исполнению требований конкретной религиозной догматики теоретически не

 

 

приемлемо в силу многообразия не только различных, но и противоречащих друг другу догматических требований различных религий. В итоге можно сказать, что религиозное понимание духовности также не решает проблему однозначно. Необходим экзистенциально-феноменологический анализ.

Понять духовность человека на философском уровне – значит, рассмотреть ее на базе понятия духа, а дух — как внутреннее определение человека, как его метафизическую сущность. Это невозможно без уяснения связи идеи духа и идеи сознания, тем более что есть точки зрения, противопоставляющие сознание и дух [см. (19)]. При этом первая проблема, с которой мы сталкиваемся, такова: являются ли духовность и дух определением человека как душевно-телесного, чувственно-разумного существа или же они определяются по отношению к этим качествам человека внешним образом? Иными словами: можно ли понятие духа редуцировать к другим (материя, душа, сознание, культура и т.п.) или же оно должно рассматриваться как первичное, исходное, может ли оно быть объяснено или само выступает как последний объясняющий принцип? Ответить на этот вопрос невозможно, не рассмотрев, как происходило философское осмысление понятия духа.