Распространение и утверждение ислама в Дагестане.

И

Слам в Дагестане имеет более чем тринадцативековую историю.  За это время он стал выдающимся явлением во всех сферах жизни дагестанского общества: социальной, экономической, культурной, идеологической.

Особенно заметна и ощутима была его роль в средневековом обществе. Трудно найти сколько-нибудь важный вопрос истории и культуры средневекового Дагестана, при исследовании которого можно было бы не обратиться к факторам исламизации. Арабская колонизация, проникновение в Дагестан арабского языка и проблема местных языков; ислам и языческие верования; земельные отношения и социальная жизнь; культурные контакты с народами Переднего Востока и Средней Азии; памятники письменной культуры, становление местной арабо-мусульманской литературной традиции; народно-освободительные движения; вопросы генеалогии, хронологии – это только часть научных проблем, изучение и освещение которых немыслимо в отрыве от "мусульманского контекста". Ислам основательно "врос" в Дагестан, где он сделался не только его основной религией, но и культурой и образом жизни. Ряд обстоятельств, при которых развернулся исламизационный процесс, определил здесь устойчивый характер и своеобразие новой, монотеистической религии, пришедшей на смену конфессиональному плюрализму. Речь идет о комплексе внутри- и внешнеполитических факторов, содействовавших приходу и утверждению новой цивилизации как историко-культурного феномена, уверенно занявшего место господствовавших ранее языческих представлений, а также христианства, имевшего сильные позиции в ряде отдельных районов.

Этот беспрецедентный по хронологическим параметрам процесс затянулся на целое тысячелетие на небольшой территории Северо-Восточного Кавказа, где "поместилась" дюжина государственных единиц – самостоятельных этнополитических структур. Лишь к концу XVI в. ислам приобрел статус официальной религии во всех дагестанских феодальных владениях и многочисленных союзах сельских общин. Внешнеполитические силы (арабы, тюрки, особенно тюрки-сельджуки, монголы, Тимур, Иран, Турция) настойчиво и последовательно (практически беспрерывно) проводили политику исламизации. Получилось так, что на всех этапах внедрения новой религиозной системы устойчивые и наиболее прочные позиции заняла в Дагестане шафиитская религиозно-правовая школа суннизма. Началась многовековая полоса тесных взаимоотношений, переплетения шариата и местных обычно-правовых норм, традиций, обычаев, их взаимной адаптации. В правовой культуре Дагестана адаты сохранили довольно сильные позиции. Как указывают исследователи истории ислама в России, сращивание нормативного ислама с местным духовным субстратом разных культур привело к сложению региональных форм его бытования, опиравшихся, однако, на общеисламские принципы. В Дагестане, в частности, четко прослеживаются сильнейшие позиции суфизма, выступавшего здесь как форма бытования ислама.

Можно выделить несколько этапов исламизационного процесса, вернее, истории ислама в Дагестане: VII – первая половина X в.; вторая половина X – XVI в.; XVII-XVIII вв.; XIX -начало XX в.; 20-е -начало 80-х годов XX в.; вторая половина 80-х годов XX в. – настоящее время.

При этом каждый из хронологических периодов имеет свои неповторимые особенности. Если во время первых двух этапов происходило распространение ислама вширь, то последующие два включали в себя более глубинные процессы – утверждение новых идей, вторжение их в быт и сознание, укрепление взаимодействия шариата и обычно-правовых норм, в частности в сфере семейного, наследственного, земельного права. Исламизация Дагестана представляет собой часть важнейшего процесса формирования общего пространства исламского мира в ходе межцивилизационного воздействия. Имеющийся фактический материал дает возможность не только говорить об особенностях исламизационного процесса, но и проследить место и роль мусульманской общности на всех этапах проникновения и утверждения ее на периферии исламского мира.

Начальный этап распространения ислама в Дагестане связан, как известно, прежде всего с арабскими завоеваниями.

Движущие силы арабо-мусульманской культуры – арабский язык и ислам – проникли в Дагестан вместе с завоевательными походами арабов и стали составной частью культуры дагестанских народов, сыграв огромную роль в формировании духовной культуры и нравственных критериев.

Как известно, арабские завоевания в Дагестане прекратились в начале IX в., а ислам к этому времени утвердился приблизительно на пятой части территории региона. В X-XVI вв. ислам медленно, но уверенно продолжал проникать во все дагестанские земли. Политические и культурные факторы оказались здесь более эффективными, нежели военные акции и различные формы экономического давления.

Как развивавшиеся в Дагестане раннефеодальные отношения, так и интересы государства нашли в исламе идеологическую опору, значение которой быстро было осознано всеми слоями общества. Сообщения источников о местных правителях, первыми принявших монотеистические религии, хорошо иллюстрируют это положение. Арабский список "Дербенд наме" также свидетельствует о триумфальном шествии по Дагестану Масламы, который "отправился в вилайат Кумук, сражался с его жителями, нанес им поражение, убил их правителя (кабир). Тем, кто принял ислам, он назначил добычу. Он построил в городе (балда) Кумук мечеть, назначил над ним, а также над другими областями Дагестана хакима…

В действительности же исламизация Дагестана была длительным и сложным процессом.

В исламизации Дагестана значительную роль сыграл тюркский элемент. В. В. Бартольд отмечал, что "победа тюркского элемента сопровождалась победой ислама и мусульманской культуры". Как писал Аббас-Кули Бакиханов, "при них-то многие племена горцев приняли ислам.

Важно то обстоятельство, что во власти золотоордынских ханов был в это время не только Дербент, но и северные равнинные земли. К хану Менгу-Темиру (или Менгу-Тимуру, 1266-1282) перешло господство над "странами северными, тюркскими и кипчакскими, Железными воротами и теми, что к ним прилегает". В лице правящей верхушки Золотой Орды мусульманское духовенство Северного Кавказа и Поволжья нашло политическую поддержку. В свою очередь, и представители духовенства Дагестана также играли немаловажную роль в религиозной жизни Золотой Орды. В ее столице – Сарай-Берке, как сообщает известный арабский путешественник. Ибн Баттута (1303-1377), "среди шафиитских мударрисов имеется факих, достойный имам Садраддин ал-Лакзи, один из превосходных людей", выходец из Лакза, одной из областей Дагестана.

В стену ричинского минарета вмонтирован камень с арабской надписью, рассказывающей о двадцатидневной борьбе жителей Рича и соседних селений против монголов, которые разрушили Рича в середине ноября 1239 г., и о том, что после этого, летом 1241 г., построена "эта крепость" по приказу местного правителя. Надпись о строительстве крепости в середине XIII в. оказалась в стене минарета, реставрированного в XVII в.

С появлением на политической арене фигуры Тимура ислам нашел в его лице еще большую опору. В борьбе против своего противника Тохтамыша, с которым он столкнулся в 80-90-х годах XIV в., Тимур поддерживал мусульманское духовенство, искусно используя его морально-этический авторитет.

Как писал В. В. Бертольд, для Тимура религия была орудием для достижения политических целей, он покровительствовал законоведам, "беседовал с ними, как с равными, и относился с особым уважением к потомкам Пророка. Это особенно ярко видно на примере Дагестана. В XVI в. ислам окончательно утвердился в Дагестане.

Соглашение чохцев с Сурхаем Казикумухским по отдельным вопросам уголовного права
(начало XVIII в.)

«…этот докумен дошел до нас в копии, причем последняя представляет со­бой собственноручную запись Али Абдулгамидовича Каяева – кумухца, круп­ного дагестанского ученого первой половины XX в., знаменитого собирателя исторических¹ материалов, Каяев А. в свою очередь переписал текст «Соглаше­ния», по-видимому, прямо с копии, принадлежавшей руке известного дагестан­ского ученого Мухаммеда

Убринского (умер в 1-й трети XVIII в.). Хранится каяевская копия в Рукописном отделе (ф. 1, оп. 1, д. 289, с. 60) ДНЦ РАН.В данном документе, составленном в горном Кумухе, упомянут в качестве свидетеля Кача (Къяча), который, несомненно, тождествен известному Каче Казикумухскому, – предку современных Качаевых, – убитому то ли в 1142 году по хиджре, что соответствует 1729/30 году н. э., то ли в 1143/1730-31 г. войны горцев против кызылбашей-иранцев.

Поэтому наиболее вероятно, что разбираемое здесь «Соглашение» следует датировать примерно началом XVIII в.

Перевод текста

Запись эта сделана с целью сообщить, что жители-ахл города Чох-цев (ч1ахъал) будут стоять рядом с Сурхаем и его сыновьями, по­добно тому, как предки их были рядом с него предками. Далее, чохцы и Сурхай, дав друг другу соответствующие обещания, в конце концов, согласились:

Если кто-либо из представителей двух сторон, вступивших в дан­ное соглашение, будет убит, – и, причем произойдет это при нападении на него, совершенном с целью грабежа, – то сто­рона убийцы выдаст стороне убитого ее «врагов» в количестве семи человек.

Если какой-либо представитель одной из двух сторон, вступивших в данное соглашение, будет убит в момент воровства представителем другой стороны, то кровь его будет считаться безвозмездной (хадр).

Если представитель одной из двух сторон, вступивших в данное со­глашение, будет убит [представителем другой стороны! «по ошибке»- хата, а не из желания восстановить справедливость (хакк), не из-за пролитой ранее крови и не по причине тяжбы-дава, существовавшей между ними, то со стороны убийцы будет выдано стороне убитого для пролития крови два человека.

Для [утверждения] данного соглашения к Сурхаю прибыли сле­дующие жители города Чох, и причем сделали они это с разрешения- изн остальных чохцев: имам? города Чох – Халитилав-мулла (кади), Кикав – сын Джафара, Абулкайс, Мухаммад – сын Илуджилава, Умар -сын Чанилава, Мухаммад – сын Хайдарилава, Хаджиалилав, Абдуллах -сын Илдара и другие люди.

Между двумя сторонами, вступившими в данное соглашение, нахо­дились в качестве [посредников] великие люди из числа цудахарцев (ц!едех1), а именно: Рамадан, Сулайман и мангуш Рафи.

Да, вот еще: если кто-либо [из людей Сурхая] убьет кого-либо, то есть кого-либо из людей, близких к сыновьям [чохца –?] Мухаммад-гази..., то в таком случае Сурхай выдаст чохцам семерых «врагов», подобно тому как они выдали ранее семерых «врагов» ему, Сурхаю.

Если одна из двух сторон, вступивших в данное соглашение, изме­нит позднее свою позицию, воспротивится тому, что записано в этой бумаге, то на сторону, которая изменила позицию, и таким образом, противится написанному, наложен будет выкуп в триста овец. Послед­ний пойдет при этом в пользу стороны, – участницы соглашения, – ко­торая придерживается написанного здесь.

Свидетели этому: Кача, Исмаил и Абду... Записал все эти слова Хаджи. Бедняга Мухаммад Убринский (ал-Убри) переписал данный текст – не добавив и не упустив ни единой буквы, – с собственноручной записи-хатт, сделанной Хаджи – имамом Чилайми. На подлинном тексте соглашения стояла печать князяя Сур­хая.