Овокупность изученных памятников права Дагестана позволяет заключить, для регулирования широкого круга вопросов, связанных с жизнью и бытом населения, существовали довольно устойчивые адатные нормы.

Важнейшими из них являлись установления, связанные с правом собственности на землю и регулированием земельно-правовых отношений.

В адатах были нормы, регулирующие общественное поведение и быт горцев. Этим во многом объясняется устойчивый правопорядок в аулах. Предметом особой заботы было содержание в исправности дорог, мостов, источников воды. Аульчане были обязаны по зову чаушей выходить на общественные работы. Например, с уклоняющихся от них в обществе Дидо взыскивался штраф – по 28 копеек за каждый день.

Адат требовал от мужчин уважения к матери детей, непременного сдерживания данного слова, не говорить с человеком грубо, ставить совесть выше всякой выгоды, говорить правду. В самих аулах, во многих из которых в домах, вообще не было замков, воровство было редким явлением. Уличенным мелким местным ворам в некоторых аулах запрещали в течение года брить голову или сажали их на осла лицом к хвосту и возили по селу. Между тем среди всех видов преступлений в Дагестане и в XVII веке воровство было одним из самых распространенных противоправных деяний. Так, о ворах неоднократно упоминает «Свод кайтагских законов». В нем, прежде всего речь идет о ворах, лазающих по домам других джамаатов и крадущих скот из чужих стад, а также о людях, ворующих внутри мечети. При этом первых, если они застигнуты в чужом доме или стаде за кражей, дозволялось безнаказанно убивать, а вторых, т. е. ворующих внутри мечети, наказывать следующим образом: взыскивать с них стоимость украденного в десятикратном размере и одновременно разрушать их дома.

Итак, при наказании за воровство руководствовались местными обычаями, корни которых уходили в доисламскую эпоху.

Наиболее узким местом в системе обычного права явля­ется доказательство вины. В ней нет института предвари­тельного следствия. Главным критерием истинности пока­заний служила клятва «хатун таллах» – браком жены. Суд не придавал особого значения клятве подозревае­мого. Его показания должны были подтвердить клятвой свидетели и ближайшие родственники. Количество родст­венников, необходимых для подтверждения клятвой показа­ния виновного, зависело от характера преступления.

Судебное разбирательство учитывало возможность под­купа свидетелей и лжеклятвы родственников. Так, в адатах Даргинского округа зафиксировано: «Для подтверждения подкупа свидетелей требуется собствен­ное сознание свидетеля или подкупленных свидетелей, или самые ясные доказательства, не требующие ничьей прися­ги». Есть немало указаний и другого характера о доказатель­стве вины, но им не придается надлежащего значения в адатах. Считалось достаточным признание виновного.

Дела о преступлениях рассматривались в существовавших органах правосудия: в союзах сельских обществ – лицами, избранными на аульных и межаульных сходах и составляющими административное и духовное управление, в феодальных владениях – в ханских либо в аульских судах. Процесс начинался по инициативе потерпевшей стороны и проходил без всяких записей. Доказательствами в суде являлись: показания свидетелей; клятва на Коране и на священном месте, кладбище; вещественные доказательства. К присяге суд прибегал, когда свидетелей по делу не оказывалось (тайное похищение, разбой). При этом присягали не истец и ответчик, а за них должны были присягать люди, известные своим авторитетом, честностью.

В обычном праве были предусмотрены наказания за преступные деяния. Существовали разнообразные наказания при краже: от возвращения ворованного имущества до разрешения безнаказанного убийства воров. Очень жестко наказывали за совершение кражи мечетского имущества.

Если в союзах сельских общин за убийство применяли одинаковые наказания, то этого нельзя сказать относительно феодальных владений, где при наказании убийцы учитывалось социальное положение правонарушителя. К беку применялась одна мера наказания, к узденю – другая, к рабу – третья. Если бек убивал своего нукера, то он не был наказан. Если бекского нукера убивал простой человек, то его предавали смерти. Даже за ослушание бека могли снести саблей голову или забить палками. Эти наказания преследовали цель не только покарания самого преступника, но и устрашения других людей.

В ханствах нормы уголовного права носили, открыто зависимый от воли хана характер. За убийство бек мог отделаться уплатой штрафа и возмещением ущерба родственникам или вообще не нести никакой ответственности. Однако каких-либо общих для всех ханов актов нормативного характера не было.

В сельских обществах, например, Урахинском, за убийство кадия не только до основания разрушали дом убийцы, но и был определен штраф, вдвое больший, чем за убийство родового узденя. С убийцы кадия взыскивали крупный рогатый скот в размере вдвое большем, чем с убийцы узденя. Если кадию были нанесены раны, то с виновного взимали штраф в двойном размере, чем с других. За убийство жителя главного аула магала Ахты с виновного взыскивали 600 рублей или 600 баранов. Таким образом, система наказаний имела сословный характер.

Следует отметить тот факт, что в Дагестане не все убийства рассматривались как преступление. В обычном праве убийство господином своего раба, мужем – жены-прелюбодейки, а также побои и насилие феодальных правителей, беков и их ставленников в отношении рядовых членов джамаатов не рассматривались как преступления. Если женщина убила мужчину, когда тот хотел оскорбить или изнасиловать ее, то по адату она не наказывалась, но для подтверждения своего заявления должна была принять присягу с 50 родственниками. Если родственники при похищении невест или девушек убивали похитителя, то кровной мести не возникало. Существовало также понятие изобличенного прелюбодеяния. Если мужчина и женщина были убиты на месте совершения прелюбодеяния, то кровомщения не бывало. Если же был убит один из них, то убийца уходил в канлы на всю жизнь.

В адатах есть норма, касающаяся ранений. Человек, нанесший ранение другому человеку, кроме уголовного штрафа, должен был оплатить убытки потерпевшего, в том числе услуги лекаря. Например, в андийских аулах, ранивший обязан был содержать раненого во время лечения за свой счет в течение 15 дней, давать лекарю бинты для перевязки, мази для раны, меру пшеницы, одного барана и три рубля. При выздоровлении, при посредничестве почетных людей, происходило примирение.

Представляют интерес адатные нормы, определяющие размер и вид наказаний относительно тех, кто причинил вред животным. В Ухнадальском обществе с того, кто ранил животного, брали 3 ягненка; кто сбил или разбил рога корове, барану, козлу, – мерку хлеба; кто отрубил хвост лошади, осла, быка, – с того взыскивали их цену, кто украл нехолошенного черного барана – одну корову.

По шариату за грабеж, сопровождавшийся убийством, грабитель-убийца подлежал смертной казни. Согласно же «Своду кайтагских законов» в случае грабительского нападения на мужчину и его убийства грабитель-убийца и шесть его близких родственников обязаны были покинуть родную землю в статусе «кровных врагов». Кроме того, остальные члены семьи грабителя-убийцы и его родня уплачивали пострадавшей стороне за право спокойной жизни 7 пеней-букъ. Если же жертвой ограбления и последующего убийства оказывалась женщина, то «Свод кайтагских законов» требовал вдвое более тяжкого наказания для преступника: он и 13 его родственников покидали родину в статусе «кровных врагов», а остальные сородичи уплачивали за право жизни на родине уже 14 пеней-букъ. Следовательно, грабеж с убийством наказывался в Дагестане также на основании древних местных правовых норм доисламского происхождения, а не по шариату. За преступления, обозначаемые в арабоязычных текстах словом «гасб» виновных наказывали в соответствии как с шариатом, так и со старинными местными правовыми нормами, имеющими доисламские корни.

К числу преступлений, за которые пострадавшая сторона прощать преступника не имела права, относилось и прелюбодеяние.. Если же один из прелюбодеев был холост или рабского сословия, то оба преступника получали по 100 плетей в качестве наказания. Рабы-прелюбодеи получали, согласно шариату, по 50 плетей; по другим адатам их оставляли без наказания.

В шариате выделяется особая категория – «несовершенное прелюбодеяние», т. е. объятия, поцелуи между представителями мужского и женского полов, не состоявшими между собой в законном браке; совместное лежание в постели без совершения полового акта и т. д. За все эти действия их субъектам было положено получить по 100 плетей. Так, за прикосновение бека к жене простого свободного кайтагца-узденя или к любой женщине из сословия свободных людей с грязными, любовными намерениями – он должен был заплатить штраф в пользу всего общества. Если же уздень прикасался с подобными намерениями к женщине-аристократке, то наказание «Сводом» не предусматривалось, хотя бы по той понятной причине, что без ее согласия он не посмел бы так поступить.

Далее в «Своде» определено: если кто-либо из простых свободных кайтагцев прикоснется к женщине своего круга с целью прелюбодеяния, то его следует наказать штрафом в виде 500 м хабцалдика. Здесь же отмечалось: жалоба представительницы женского пола на то, что некто коснулся ее с этой целью, будет принята к рассмотрению, и наказание за это будет судом назначено лишь в случае, если она поднимет крик на месте прикосновения …….. а обвиняемый в прикосновении будет найден на месте, указанном этой женщиной.

Согласно шариату за грабеж, т. е. открытое похищение чужой собственности, если только он не сопровождался убийством, следовало наказывать так же, как и за воровство. В «Своде кайтагских законов» первой половины XVII века по поводу грабежа указано, что грабитель должен заплатить обиженному им кайтагцу десятикратную стоимость отнятого ранее. Надо отметить, что грабеж по шариату относится к категории преступлений против Аллаха, а, следовательно, не может быть прощен пострадавшим, даже если ему очень хочется получить штраф с грабителя. Убийство грабителя в момент совершения преступления считалось безнаказанным. Таким образом, при наказании за обычный грабеж в Дагестане в указанное время руководствовались местными правовыми нормами, имеющими доисламские корни, а не мусульманским правом.