Дагестанское право в условиях военно-народного управления

П

рисоединение Дагестана к России имело объективно-прогрес­сивные последствия в общественно-экономической и правовой жизни дагестанских народов.

Здесь следует подчеркнуть, что объективно позитивные изменения в местном обычном праве были обусловлены общим ходом социально-экономического и поли­тического развития Дагестана в составе России. В известной мере это было связано и с ведением системы военно-народного (гражданского) управления в Дагестане.

Правовые основы ее функционирования определяют специальное «Положение об управлении Дагестанской областью и Закавказ­ским округом», введенное в действие в 1860 г.

“Военно-народное управление” зародилось в первой половине ХIХ века, когда в ходе военных действий российских войск в Дагестане на контролируемых ими территориях были образованы округа во главе с российскими офицерами.

На незначительную часть территории Дагестана – города Дербент, Петровск и укрепление Темир-Хан-Шура (получившее статус города в 1866 г.) было распространено “гражданское” управление.

Упразднение политической и административной власти ха­нов и беков было лишь вопросом времени, и как только были соз­даны благоприятные обстоятельства, царское правительство приступило к ликвидации политической власти дагестанских владетелей.

В период с 1860 т. по 1867 г. все феодальные владения прекратили свое существование.

Вместо них были организованы окружные управления.

Ликвидация политической власти ханов и беков привела к освобождению рабов и части зависи­мых крестьян.

Утрату политической власти дагестанским правителям центр компенсировал выдачей огромных единовременных сумм, установлением высоких пожизненных пенсий, присвое­нием высоких воинских и гражданских чинов, выдачей грамот с признанием их права соб­ственности на землю и т. д.

Свое господство в Дагестане царизм осуществлял, опираясь на xaнов и беков, а опасность своему господству усматривал в оппозиции мусульманского духовенства.

Необходимость проведения в этой связи постоянной политики по снижению его роли и значения в общественной жизни горцев определила и основные принципы «Положения о сельских обществах, их общественном управлении и повинностях государственных и общественных в Дагестанской области», утвержденного глав­нокомандующим Кавказской армией 26 апреля 1868 г.

Царское правительство исходило из того, что запрет действия обычного права и форм обычного судопроизводства вызовет опасные политические осложнения.

Серьезному сомнению подвергалась и сама возможность достижения положительных практических результатов путем введения новых правовых принци­пов и понятий взамен адатов.

Изучение процесса видоизменения правовых норм и инсти­тутов патриархально-феодального строя в условиях проникновения и развития капиталистических отношений имеет научно-познавательное значение как в аспекте изучения права Дагестана, так и для характеристики форм и методов политики центра на национальных окраинах.

Полити­ческая обстановка в Дагестане и во второй половине XIX в. оставалась весьма напряженной и требовала осторожности в осуществлении административных и судебных реформ.

Опа­саясь коренных преобразований вековых устоев жизни горцев, а к ним, безусловно, относился адат, регулировавший почти все сферы общественной жизни в их среде, царские власти считали, что пу­тем постепенного внесения в нормы адата начал и принципов российского права они сумеют создать благоприятные условия для введения в крае общероссийского законодательства.

С за­меной адата общероссийским законодательством утрачивала вся­кое реальное значение административно-политическая власть горской феодальной знати, что входило в расчеты кавказской администрации.

Допуская применения норм адата, царизм предоставил ей самые широкие полномочия по ог­раничению и изменению обычно-правовых норм в соответствии с интересами политики.

Поддерживая адат, центр в то же время добивался и уменьшения значения шариата, подрывая тем самым роль и влияние му­сульманского духовенства.

Таким образом, обычное право исполняло роль одного из важных орудий в укреплении позиций горской феодальной знати – социальной опоры самодержавия в Дагестане.

В Докладной записке на имя командующего войсками от 11 декабря 1842 года подчеркивалось, что адат «основан на обычаях, не согласных с общественным благоуст­ройством и часто противоречащих и стеснительных для наро­да, потому что по адату в пользу владельца за все присужда­ются штрафы, не соразмерные с состоянием простого класса людей».

М. М. Ковалевский, критикуя покровительственную поли­тику кавказской администрации в отношении адата, писал, что «точное применение правил народного адата является препятствием к поддержанию внутреннего порядка и спокойст­вия в едва замиренном нами крае».

В данном случае М. М. Ковалевский, говоря о просветительной миссии России на Кавказе, совершенно не принимал во внимание политику самодержавия, для проведения которой из­бирались наиболее подходящие обстановке средства.

Царские власти повсеместно на Кавказе последовательно и настойчиво закрепляли личные и имущественные сословно-классовые привилегии горских фео­далов.

Вместе с тем они с самого начала присоединения края к России ограничивали объем политической власти феодальной знати, так как методы и формы ее осуществления вызывали резкое народное недовольство. Это, естественно, ослабляло позиции центра, целиком и полностью опиравшегося в своей политике на господствующий класс кавказских народов.

Н. С. Семенов, характеризуя изменения в адатах кумыков, происходившие в результате дейст­вий и распоряжений царской администрации, начиная с начала XIX века, писал: «Весьма вероятно, что эти представители (администрации. – М. И.) редко знали обычаи и их основы, но зато им были известны цели, к которым они должны были приходить с помощью обычаев..». Далее он замечает…. «их то урезывали, то дополня­ли, то изменяли, не стесняясь соображениями о внутреннем смысле всего того, что оставлялось, и об идейной связи его с тем, что вводилось».

Ограничение компетентности адата и изменения, вносимые в его нормы по усмотрению администрации, разумеется, ока­зали определенное влияние на правовую жизнь горцев.

Прежде всего, в связи с отменой рабства утратили силу все нормы обычного права, в которых, как известно, рабы и ра­быни фигурировали только в качестве объектов собственности владельцев.

Хотя рабство в Дагестане носило патриархальный характер, и общее количество рабов было незначительным, отме­на рабства сыграла определенную роль в развитии новых пра­вовых взглядов, способствовавших ликвидации и отживанию в праве дагестанских народов других норм и институтов, унаследованных от ранних ступеней социальных отношении.

Важную роль здесь сыграла значитель­ная работа кавказской администрации по сбору и записи ма­териалов дагестанского адата.

Хотя сама мысль о создании единого свода обычного права для всех народов Дагестана не была реализована, да и практически эта цель была неосущест­вима, запись и систематизация материалов обычного права содействовали при их учете в государственной правовой политике ослаблению многих реакционных патриархаль­но-родовых обычаев.

Придавая правовым нормам более опре­деленное и конкретное значение, администрация, с одной сто­роны, смягчала суровость и несообразность отдельных правил адата, а с другой – устраняла противоречия и возможность их различного толкования.

В русле сравнительного исследования можно сделать вы­вод, что земельные отношения в Дагестане и в целом на Кавказе в XIX в. были сродни славянскому общинному землепользованию.

Ф. И. Леонтович неоднократно отмечал, что «простой сво­бодный народ, пользуется по своему произволу землей, лесом в местах своего жительства не платя ни князьям, ни дворянам и никому никакой положительной подати».

К чести российской политики в сфере регу­лирования земельных отношений на Кавказе М. М. Ковалевский относил то, что империя никогда не обнаруживала стремления сломать сложившийся веками строй.

«Владельцам земли в разделе своего имения между наследниками предоставить руководствоваться сверх российских законов правилами, в шариате на этот предмет существующими, а равно и адатом или местным обычаем», – указывалось в рескрипте Николая I от 6 декабря 1846 г.

Действительно, Российская империя не произвела в Дагестане того радикального переворота в земельном и сослов­ном строе, праве, какой например, совершила английская коро­на в Индии. Иначе говоря, было сохранено традиционное землевладение.

Следовательно, Российской империей был признан и подтвержден один из основополагающих принципов адата в сфере зем­лепользования и землевладения – непередаваемость. Вместе с тем земельный правовой режим обошел своим вниманием экономи­ческую стоимость земли.

Как видим, земельные отношения в Дагестане, регулируе­мые адатами горских обществ, получили не только их признание, но и легитимацию со стороны империи и администрации.

Однако к концу XIX в. произошли разительные перемены в этой политике. Завоевания на Кавказе уже закончились. Российское государство желало получить правовые инструменты для устройства своих земель в соответствии с «современными экономическими требованиями».

Для этого оно ввело понятие земли, «остававшейся дотоле в запасе», оставив право владения ею за собой.

Оно же охватывало большую часть земель Дагестана и совершалось вопреки традиционно­му праву населения.

Таким образом, в Российской империи происходил переход от системы, которая делала из общества хозяина земли через право завоевания, к другой системе, которая мотивировала свое господство низким юридическим качеством права народов Дагестана.

Данная политика проводилась посредством введения режима регистрации земель: население могло на определенных условиях зарегистрировать свои земли путем внесения их в земельный ре­гистр, а они тем самым подпадали под действие закона о праве собственности. Именно поэтому государство отказывалось от своих прав на землю и укрепляло права коренного населения, открывая ему путь к гражданско-правовой форме собственнос­ти.

Немногие представители коренного населения Дагестана пытались пользоваться этой системой, которая не соответствовала их традициям и требовала довольно тяжелой процедуры. Незарегистрирован­ные же земли в соответствии с российским правом продолжали составлять часть владений государства, а горское население име­ло на них лишь обычные права, рассматриваемые им как уже лишенных должных гарантий.

В XIX веке в уголовном праве Дагестана произошли значительные изменения.

Теперь тяжкие преступления в своем абсолютном большинстве разбирались в военных судах исходя из норм общероссийского законодательства. В дагестанском уголовном праве существовали понятия вины и соучастия. Различались преступления против личности: убийство, оскорбление действием или словом; умышленные преступления с ответственностью в полной мере.

При неосторожном убийстве виновный освобождался от наказания, но обязан был выплатить родственникам убитого установленную материальную компенсацию.

В Проекте положения об управлении Дагестанской областью. говорится о судопроизводстве в §39 замечено «… Дагестанский Областной Суд пользуется правами, предоставленными Палатам Уголовного и Гражданского суда в Закавказском крае, и руководствуется в отношении судопроизводства правилами и формами, установленными для судопроизводства за Кавказом..

Были широко распространены имущественные наказания, в том числе и за систематическое игнорирование норм шариата.

Тяжким считалось преступление против должностных лиц военной администрации. Из всех отраслей дагестанского права, уголовное право в большей мере подверглось влиянию российского законодательства и права. Выразилось это, во-первых, в смягчении наказаний за отдельные преступления. Во-вторых, в введении новых, ранее неизвестных дагестанцам мер наказания. В-третьих, в попытках военных властей примирить с давних пор враждовавшие на почве кровной мести семьи и тухумы. Военные власти выступали против одной из самых тяжких мер наказания – забивания камнями отдельных женщин, сильно отступивших от нравственных норм поведения.

Новая администрация не только осуждала членовредительство и болезненные наказания (отрезание пальцев, уха, носа), но и жестоко наказывала тех, кто их применял. На территории Дагестана существовал ишкиль (барамта) как способ понуждения ответчика к удовлетворению имущественных претензий путем захвата его имущества, скота. Военные власти считали ишкиль уголовно-наказуемым делом и требовали обращения в судебные инстанции. Твердая и решительная позиция официальных властей привела к концу XIX века к почти полному его искоренению. Военная администрация была против применения принципа талиона (“око за око, зуб за зуб”) и привлекала убийцу к уголовной ответственности в судебном порядке. В XIX в официальные власти запретили разрушать дом убийцы, грабить его имущество, принимали меры против попыток сильных тухумов взять под защиту убийцу из своего тухума. Один кайтагец в разное время убил 18 аульчан, но, опираясь на своих родственников, оставался безнаказанным. В 1861 году, с открытием Кайтаго-Табасаранского окружного управления, убийца был арестован и предан суду. Ранее, как известно, возмещение за убийство зависело от социального положения потерпевшего. Военные власти четко не придерживались этого сословного принципа.

Они последовательно выступали против дикого обычая кровной мести. Кровники преследовались судами с применением российского уголовного законодательства. Нередко их ссылали в Сибирь. Только в Дагестане с 1860 по 1867 гг. за убийство были сосланы в Сибирь 100 человек. Проводилась работа по примирению враждебных семей, тухумов. Официальные власти приступили к собиранию о них сведений.

В Кайтаго-Табасаранском округе из 302 таких дел 264 закончились полным примирением враждовавших сторон, в Даргинском округе соответственно – 311-270.

Однако кровная месть все еще не была изжита. Значительным прогрессивным моментом стало то обстоятельство, что разбирательство дел о кровной мести в судебных инстанциях осуществлялось на основе официально действовавших правовых норм.

Широко применяли военные власти административную ссылку провинившихся, с их точки зрения, дагестанцев без суда и следствия. В самой России административная ссылка была узаконена в 1881 году “Положением о полицейском надзоре”. Ссылали на срок до 10 лет или навсегда обязательно за пределы Кавказа. Каторга назначалась на срок от 4 до 15 лет или бессрочно. И ссылка, и каторга использовались как эффективное средство изоляции неугодных центру людей. В Россию ссылали поодиночке, группами, аулами или даже участками. В 1877 г. за участие в восстании выслали из Дагестана в различные губернии России 17 тыс. человек, среди которых были женщины, дети, старики. Высланные горцы испытывали не только административный произвол властей, но и неудобства в связи с иной этнокультурной, языковой, религиозной средой, куда они перемещались.

В XIX веке военные власти стали прибегать к смертной казне. В 1863 г. командующий Кавказской армией Орбелиани писал военному министру Милютину: “ Кровавые примеры смертной казни действуют на горцев совершенно иначе, нежели на других жителей: они их не пугают, а озлобляют, семейства казненных и все близкие им люди делаются почти всегда непримиримыми врагами нашими на всю жизнь ”.

Начальник Дагестанской области в 1877 году не только потребовал до основания сжечь ряд аулов, принявших участие в восстании, но и приказал публично казнить 300 руководителей восстания с целью устрашения местного населения. В горах впервые увидели эшафоты, к которым сгонялись родственники, сельчане приговоренных к казни людей, чтобы они стали очевидцами палаческих акций царских властей. Широко применялись и внесудебные репрессии, осуществлявшиеся непосредственно войсками.

В свою очередь, это предопределило их строгое разграничение в процессе дел, подлежащих разбирательству по адату, шариату и рус­скому законодательству. Унификация правовых обычаев с ука­занием конкретных мер наказаний, предусмотренных адатом, придавала нормам обычного права силу и значение официаль­ного законодательства. Данное обстоятельство, а также судебно-административная практика, которая прямо и косвенно выражала русские правовые воззрения, способствовали разви­тию основных понятий уголовного обычного права. В нормах адата нашло последовательное и более определенное выра­жение различия степени общественной опасности преступ­лений, совершенных умышленно, неосторожно и случайно. В соответствии с этим дифференцируется мера наказания, учитывается ряд обстоятельств, характеризующих субъект и объективную сторону преступления.

Адатно-шариатские нормы сдерживали горцев от правонарушений. С помощью норм, закрепляющих такие институты права народов Дагестана, как маслиат, посредничество решались возникающие между дагестанцами конфликты и недоразумения. Они способствовали тому, что конфликты умело, погашались и не переходили в устойчивую неприязнь и вражду. Этим объясняется и тот факт, что в истории Дагестана нет случаев длительного конфликтного противостояния народов, не говоря о войнах на национальной почве.

В семейном праве Дагестана в XIX веке по сравнению с XVIII веком больших изменений не произошло. Повсеместно общий порядок заключения браков и организации свадеб был регламентирован шариатскими и адатными нормами. Брак оформляли муллы и кадии в устной форме, причем обязательно требовалось согласие родителей брачующихся. Семья представляла собой ячейку аула, круг родства определялся исходя из принципов экзогамии до седьмого колена. Родители могли женить сына, засватать дочь, не спрашивая их согласия. Обычай строго не определял брачный возраст для девушек, но выдача замуж несовершеннолетних осуждалась общественным мнением. В России верхний возрастной предел для вступления в брак мужчин был определен в 80 лет. Обычное право Дагестана этого не предусматривало. Однако общественное мнение порицало браки между лицами с большим разрывом в возрасте. Не одобрялась и женитьба мальчиков на женщинах, порой годящихся им в матери.

Официальные власти лишь в отдельных случаях вмешивались в семейно-брачные отношения горцев. Муж, нанесший жене жестокие побои, мог быть оштрафован или посажен в тюрьму. Если раньше муж за убийство жены-прелюбодейки не нес по адату никакой ответственности, то теперь русские власти запрещали убивать таких жен, в ином случае муж привлекался к ответственности. Не допускалось также избиение женщин в публичном месте.

Среди адатов и в шариате есть немало норм о наследстве. Наследственное право определяло наследниками первой очереди детей наследодателя и их потомство, но только рожденных в законном браке. Наследниками второй очереди признавались братья и сестры наследодателя. При наличии братьев дочери наследодателя не наследовали недвижимое имущество отца, а получали лишь часть стоимости остального имущества. Жена после смерти мужа получала часть дома, а наследниками считались дети либо братья мужа. Как уже отмечалось, при возникшем полиюридизме администрация в гражданской, а главное – в брачно-семейной сфере позволяла населению по соглашению прибегать к той или иной системе права, что на наш взгляд был мудрым шагом по обеспечению спокойствия и порядка в Дагестане.

 

Господину псковскому губернатору

Предписание
Министерства внутренних дел псковскому губернатору М. Б. Прутченко о порядке размещения ссыльных горцев

Октября 1877 г.

По распоряжению его императорского высочества главнокомандующего Кавказскою армиею назначены к высылке с Кавказа до тысячи семейств горцев, виновных в возмущении Гунибского округа.

Имея в виду, что по случаю позднего времени года необходимо разместить означенные горские семейства не иначе, как казарменным порядком на всю зиму,

Вследствие сего предположено воспользоваться помянутыми казармами для помещения в них означенного числа высылаемых горцев, в том числе женщин и детей, по поводу чего и телеграфировано его императорскому высочеству наместнику Кавказскому о возможности отправления с Кавказа означенных семейств с тем, чтобы по случаю прекращения навигации они были направлены до 5 октября морским путем на Астрахань, а после того – на Харьков, и чтобы о времени отправки каждой партии было сообщено по телеграфу министерству и губернаторам по принадлежности. До сего времени никакого сведения о времени отправления партий с Кавказа в министерство не поступало. Сообщая о вышеизложенном вашему превосходительству, имею честь покорнейше просить в видах устройства надлежащего надзора за высылаемыми озаботиться заблаговременно приисканием надлежащего количества, по Вашему усмотрению и сообразно с помянутою цифрою горцев, полицейских служителей для означенной надобности так, чтобы по прибытии горцев служители эти могли безотлагательно вступить в должность.

<…>