Уникальные условия, способствовавшие деятельности Мухаммеда и раннему распространению ислама в мире

В начале VII века Аравия созрела для коренных перемен. Язычество себя исчерпало. Междоусобицы на Аравий­ском полуострове истощили энергию и силы населения. Византия и Персия искали возможности расширить сфе­ры своего влияния у северных и северо-восточных границ Аравии. Со стороны Африки во внутренние дела западной Аравии пыталась вмешаться Эфиопия. В год рождения Мухаммеда мощная эфиопская армия с сотнями слонов была разбита арабами, и, как утверждают, это произошло в силу непосредственного вмешательства Бога. В молодо­сти Мухаммед побывал на севере и повстречался со мно­гими людьми, жившими в иудейских колониях Аравии. Должно быть, он узнал большую часть Ветхого Завета от иудеев Медины. Вполне вероятно, что в южной части Па­лестины он повстречал христиан. Они могли принадле­жать к какой-то еретической секте, которая бежала в пу­стыню от преследований византийских властей. Будучи очень чувствительным человеком, склонным к размыш­лению, Мухаммед глубоко задумывался над серьезными вопросами жизни. Возможно, его особенно привлекало учение арабских монотеистов, известных под названием ханифитов. Они не были ни иудеями, ни христианами, но открыто заявляли о бессмысленности разного рода идолов и провозглашали единственным верховным существом Аллаха, "Бога". Под влиянием всех этих сил, которые стали частью его жизни, Мухаммед дает начало унитар­ной монотеистической вере. Сегодня ее исповедуют 900 миллионов человек.

После смерти Мухаммеда войска его преемников, ха­лифов, завоевали земли от Индии до южной Франции. Империи персов и византийцев истощили себя в войне и открыли дорогу армиям ислама. Местное население Бли­жнего Востока, подвергавшееся угнетению со стороны этих империй, приветствовало приход арабов.

Новые завоеватели были не похожи на обычных завое­вателей. Они несли с собой новую агрессивную рели­гию — ислам. Их кредо было твердым и ясным: нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Аллаха.

Никогда мир не знал более антихристианской веры, никогда Церковь Иисуса Христа не испытывала такого вызова всему, что дорого ее сердцу!

Глава шестая.
Провозвестие Евангелия мусульманам

Как надо свидетельствовать о Благой вести мусульманам в наше время? Часть ответа на этот вопрос — знание исламистики. Но это исключительно сложная религиозно-фи­лософская дисциплина: ее можно изучать всю жизнь. Христианин не должен увлекаться одним лишь изучени­ем ислама в отрыве от более широкого понимания христи­анской миссионерской деятельности среди мусульман.

Для христианина важно изучать ислам в той мере, что­бы свидетельствовать о Благой вести современным му­сульманам. Поэтому христиане отрицают чисто теорети­ческий подход к изучению ислама. Мы знаем, что време­ни мало, поэтому нельзя жить надеждой на то, что буду­щее поколение выполнит эту работу за нас. Эту работу мы должны взять на себя, пока у нас есть сегодня: мы обяза­ны делать все, что в наших силах, чтобы донести мусуль­манам всего мира полное Евангелие при жизни нашего поколения.

Эти предварительные соображения важны для того, чтобы подчеркнуть: во-первых, никто не может успешно свидетельствовать среди мусульман, не зная ислама; во-вторых, изучение ислама может стать опасным, если за­быть о главной задаче: свидетельстве о Евангелии совре­менным мусульманам. Мы должны избегать двух крайно­стей, характерных для нашего столетия: с одной стороны, многие христиане отправились в исламские страны с це­лью евангелизации, не имея достаточных знаний об исла­ме. С другой стороны, многие из них, проявившие интерес к мусульманам и отправившиеся к ним со Словом Божь­им, оказались сами настолько захвачены исламом, что по­забыли об основной цели своей миссии. Для ответственной христианской миссионерской деятельности в исламском мире необходимы как знание ислама, так и горячее жела­ние донести до мусульман Евангелие о спасении.

Это весьма амбициозная цель, и здесь нужно иметь в виду ряд обстоятельств. Сегодня в мире насчитывается около 900 миллионов мусульман. У них много общего, од­нако они населяют самые разные страны Азии и Африки и принадлежат к различным культурам. Поскольку тема этой главы очень специфична, а я обладаю достоверными знаниями лишь об арабской части мусульманского мира, то вкратце расскажу о ситуации в арабском мире в настоя­щее время. Происходящее там сегодня уникально: араб­ский мир обеспокоен присутствием в своей среде ино­странного государства — Государства Израиль. Эта особая ситуация заставляет внести определенные коррективы в миссионерскую деятельность среди мусульман-арабов. То, что миссионерам удается или не удается осуществить там, не дает представления о положении в исламских регионах Юго-Восточной Азии или Африки южнее Сахары.

Подчеркнув своеобразные условия в арабском мире, надо сразу же отметить, что образ мышления мусульман одинаков во всех странах. Поэтому мои наблюдения и опыт в арабском мире по существу применимы ко всему исламскому миру. Более того, благодаря современным средствам связи все народы Земли сегодня соединяются в некое странное сообщество, в котором доминирующим и наиболее агрессивным является секулярное, светское ми­ровоззрение.

Оно угрожает и исламу, и христианству. Сегодня ни­кто не может жить в изоляции. Все мы — жители одной вселенской деревни.

Поскольку ислам является постхристианской религи­ей, а в Коране есть много ссылок на библейских персона­жей времен Ветхого и Нового Завета, нельзя игнориро­вать его теологию и доктрины. Начиная свою миссионер­скую деятельность среди мусульман, мы оказываемся во­влеченными в апологетику и полемику. Мы верим, что Библия это Слово Божье. Мы веруем в триединого Бога. Учение же мусульман — о едином Боге. Мессия Корана — это не Мессия Библии. Согласно священной книге му­сульман, Иисус не был распят. Грех человека — в незна­нии им божественной воли: таково учение Корана о грехе. Мусульмане скорее верят в грехи, чем в грех. Иными сло­вами, в исламе человек грешит по незнанию, а не вследст­вие своей греховной природы. В исламе нет понятия пер­вородного греха; не признает он и общей развращенности человеческой натуры.

Можно продолжать перечислять различия между хри­стианством и исламом в области вероучения. Эти разли­чия очень важны, и мы должны иметь четкое представле­ние об основных расхождениях наших учений. Вопрос, с которым рано или поздно сталкивается миссионер: как же найти свой личный подход? Как донести Евангелие до людей, которые с рождения впитали антихристианскую теологию? Существует несколько возможностей. По­скольку мы не являемся первыми миссионерами в ислам­ском мире, мы можем просто обратиться к опыту прошло­го, особенно двух последних столетий, и вновь использо­вать подходы и методы первопроходцев, адаптируя их к современности. Например, мы можем начать с попытки доказать истинность, подлинность и основательность на­шего Писания.

Конечно же, мы верим, что история на нашей стороне и мусульманину придется туго, если он попробует дока­зать, что у нас больше нет подлинной Библии. Однако этот подход имеет серьезные недостатки. Хотя христиа­нин и убежден в вышеуказанных качествах Библии, ему трудно "доказать" их мусульманину. Последний был приучен думать иначе. Никакое обилие исторических фа­ктов не способно убедить его. Более того, если он получил образование на Западе, он наверняка наслышан о разру­шительной библейской критике, которая появилась и развивается среди современных западных христиан. Об­разованный мусульманин не преминет воспользоваться этим для своей собственной критики христианства. Сего­дня очень мало возможностей вовлечь мусульманина в полемику. Мы уже не живем в старом колониальном ми­ре. На месте Нидерландской Вест-Индии появилась Индо­незия; Пакистан и Бангладеш отделились от Индии, а еще раньше британцы потеряли огромный субконтинент; арабский мир также освободился от колониального гос­подства. Как же донести Евангелие до мусульманина се­годня? Если мы не можем успешно участвовать в полеми­ке и апологетике Библии, не следует ли нам уделить боль­ше внимания учению о Боге? Или нам стоит сконцентри­роваться на личности Иисуса Христа и его делах? Здесь мы опять возвращаемся к Библии и читаем ее в соответст­вии с подлинной христианской традицией — традицией ранней вселенской Церкви и реформатских конфессий и катехизисов. Мы провозглашаем триединство Бога и по­клоняемся Богочеловеку-Мессии. Реакция мусульмани­на будет мгновенной. Он заявит, что мы совершили самый страшный грех — ширк. "Вы упомянули иного Бога, кро­ме Аллаха. Вы уже на пути в ад, если немедленно не пока­етесь в своем грехе". Таким будет ответ мусульманина, устный или письменный.

Когда я задаю эти вопросы, я не хочу сказать, что мы должны свести Евангелие к примитивному теизму, чтобы сделать его приемлемым для современных мусульман. Евангелие не подлежит обсуждению. Есть только одно Евангелие — Евангелие Бога, Евангелие Христа, Еванге­лие Библии, "Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема" (Гал.1:8). До мусульманина должно быть донесено полное Евангелие, иначе это не Евангелие. Ни чего нельзя оставлять на потом. Все, что является неотъе­млемой частью христианской веры, должно быть донесе­но до приверженцев ислама.

Смысл этих вопросов в том, что нам не столько важно о чем говорить (это мы уже определили — все Евангелие и только полностью), сколько как говорить. Под "как" я понимаю не технику или особый метод, будь то непосред­ственное общение, по радио или через переписку. Я имею в виду "подход", который должен лежать в основе любой техники или метода. Ключ к разрешению этого вопроса содержится в коротком слове — "сегодня". Я обращал ва­ше внимание на это слово на протяжении всей главы. Му­сульмане больше не живут в изоляции. Медленно, но не­уклонно они сталкиваются с мировой культурой, прони­занной западной секуляризацией и сциентизмом. По мере усиления влияния этого антитеистического мировоззре­ния в исламском мире, каждый мусульманин ощущает вызов самой основе своего существования. Что он может ответить глашатаям нового язычества?

Это не теоретический вопрос. Например, в Ливане со­стоялись серьезные дебаты по книге, написанной мусуль­манином из Дамаска. Она была опубликована в Бейруте под названием "Критика религиозной мысли". Книга вы­шла в 1969 году и была первой критикой ислама, напи­санной арабом-марксистом в популярной манере. Хотя я назвал автора мусульманином, я имел в виду, что он был выходцем из мусульманской семьи. Однако в результате учебы в западных университетах Ближнего Востока и США он стал исключительно светским человеком. Сегод­ня многие из проделавших этот путь становятся либо мар­ксистами, либо атеистами-экзистенциалистами.

Появление книги на арабском языке, критикующей ислам с марксистских позиций, свидетельствует о влия­нии секуляризации на арабский сектор исламского мира. Верующий мусульманин считает себя глубоко ос­корбленным этим вызовом, который бросают ему сегодня новоявленные язычники. Он старается ответить на него со своих позиций и обычно отстаивает идею ислама в соот­ветствии с традицией. Однако он не понимает, что про­цесс вестернизации с помощью системы образования, до­ставшейся в наследство от колониальных времен, послу­жил причиной того, что значительная часть населения подверглась влиянию антиисламских учений пророков язычества XX столетия. Сейчас ислам стоит перед испы­танием гораздо более серьезным, нежели на протяжении всех 1400 лет своего существования.

Поэтому, когда мы оцениваем наши нынешние возмо­жности свидетельства мусульманам, нам необходимо иметь четкое представление о том, что происходит в их странах. Нам не следует думать, что с момента появления миссионерского движения ничего не изменилось. Как нам определить свои задачи в стремлении донести полное Евангелие до мусульман? Излагая мусульманам постула­ты христианской веры, мы должны с сочувствием и пони­маем выделить один из наиболее ярких недостатков исла­ма: учение о человеке. В исламе это учение резко отлича­ется от библейского понимания и, следовательно, нереа­листично. Это не всегда признают миссионеры, особенно если они придерживаются традиций, не разделяющих те­зис о радикальной природе грехопадения человека. Хотя Библия ясно предупреждает нас о его ужасных последст­виях, это библейское наставление находит свое полное выражение только в августинистской и кальвинистской традициях. Для ислама характерен оптимистический взгляд на природу человека. Эта ложная антропология от­рицает необходимость покаяния и укрепляет мусульма­нина в его нежелании принять библейское учение о по­каянии через жертву Мессии на Голгофском кресте. Здесь я хотел бы вспомнить кое-какие события, имея в виду ис­ламскую доктрину о человеке и ее главный недостаток, связанный с истинными нуждами человека.

В 1957 году мусульманские и католические ученые встретились в монастыре в берберском городке Тумлинин близ Мекнеса в Марокко. Одним из основных докладчи ков был д-р Осман Яхья из университета Аль-Азхар в Каире. Его доклад назывался "Человек и его совершенст­во в мусульманском богословии". Вот некоторые цитаты из этого труда, опубликованного в журнале "Мусульман­ский мир".

"Согласно Корану, человек предстает перед нами в двух различных состояниях: в его первоначальном виде— прототипе, созданном по образу Божьему, и в его настоя­щем положении. В первозданном виде человек был иск­лючительно гармоничен. Он был само совершенство. Ко­ран дает нам описание: "Мы создали человека в наиболее благородном виде". В противоположность этому идеаль­ному типу человек в его нынешнем состоянии является слабым (сура 4:28), безнадежным (11:9), неверным (14:34), сварливым (16:4), тираном (96:6), погибшим (105:2) и т.п. Мусульманское богословие действительно не говорит о первородном грехе и о передаче его из поко­ления в поколение. Но в свете приведенных цитат мы яс­но видим два состояния человека: первозданное совер­шенство и нынешнее падение...

Возможность избавления человека и его последующий путь были указаны в Коране и адресованы грешникам, от­цам человеческой расы: "Идите отныне вперед, и, если бу­дет вам Мое водительство, тот, кто последует за Мной, не будет более бояться, не будет более убогим" (сура 2:38). Этим торжественным утверждением Бог сам предприни­мает шаги для спасения человека на пути к праведности. Таким образом, исламская традиция располагает средст­вами привести человека к окончательному совершенству, результатом чего является избавление от страха и убоже­ства, которые мешали человеку достичь этой вечной бла­годати, коей является жизнь в Боге и для Бога".

В комментарии к этому докладу редактор журнала "Мусульманский мир" написал: "Изложенное д-ром Яхья мусульманское богословие, включающее учение о человеке и его спасении, поднимает целый ряд глубоких вопросов. Христианин оказывается в растерянности пе­ред этой несомненной уверенностью в том, что "знать зна­чит делать"; в том, что спасение человека происходит ис­ключительно под знаком откровения и что через закон, данный в общении с Богом, лежит путь, которым человек будет следовать, пока знает о нем и видит его. Вся тайна неповиновения человека и "жестоковыйности" здесь от­сутствует". (The Muslim World, 1959, v. 49, N 1.)

Иными словами, мусульманское видение человека и понимание характера грехопадения не оставляют места для Божественного Спасителя. Такой Спаситель не ну­жен, поскольку человеку достаточно просто знать, что­бы выполнить волю Аллаха.

Ислам, по существу, никогда не признавал последствий, к которым привело восстание человека против Бога. Допус­кая грехопадение Адама как исторический факт, ислам при этом лишен библейского реализма, который заставляет нас признать всю серьезность греха. Он с готовностью принима­ет грехи и недостатки человека, но отрицает греховность че­ловека как такового. Один слушатель из Туниса написал мне: "Я вполне понимаю вас, когда вы говорите о грехах во множественном числе, но не в состоянии вас понять, когда вы говорите о грехе в единственном числе".

Сегодня ислам особенно уязвим в своем учении о чело­веке. Господствующее сейчас настроение в мировой лите­ратуре, философии и искусстве никак не соответствует оптимизму исламского учения о человеке. Современный светский пророк говорит нам, что человек мертв. Он не видит никакой надежды для человечества. Как может он разделять какие-то оптимистические взгляды после все­го, что произошло в Европе во время Второй мировой вой­ны? И если мусульманин возразит, что все это произошло в христианском мире, может ли он утверждать, что при­рода человека в Азии или Африке другая? Эти вопросы не преследуют цель смутить мусульманина или доказать, что Запад меньше погряз в грехе, чем Восток. Дело в том, что вся современная история не подтверждает оптимисти­ческой точки зрения на человека или его природную доброту. Многое из того, что произошло в мусульманских странах, доказывает отчаянное убожество человека, его полную и абсолютную несостоятельность.

Удивительно, что люди по-прежнему поют дифирамбы достоинству человека, когда факты вопиют о его полном убожестве. И тем не менее в течение всех четырнадцати столетий ислам так и не усвоил урок, который вполне четко преподает Библия: все согрешили и лишены славы Божией. Нет никого, кто творил бы добро, ни одного!

Если самое уязвимое место в исламе — учение о чело­веке, то как это может отразиться на христианской мис­сии в исламе сегодня?

Что бы ни делал христианин: проповедовал ли слуша­телям-мусульманам Священное Писание, объяснял ли от­дельные места из Библии, провозглашал ли Слово Божье, или просто освещал проблемы сегодняшнего дня — он всегда должен помнить библейское учение о глубинной природе греха и ужасающие последствия грехопадения. Поступая так, он избегает небиблейской схемы христиан­ского провозвестия Евангелия. Он свидетельствует об од­ной из главных тем особого Божественного Откровения. Более того, он готовит почву для усвоения библейской доктрины об искуплении через мученическую смерть Гос­пода Иисуса Христа.

Мы должны всегда помнить: мусульманин не только отрицает историчность величайшего божественного собы­тия — распятия Христа в Страстную пятницу, но сама те­ология ислама не приемлет необходимости искупления. Согласно ей, человек не нуждается в искуплении через бо­жественный акт. В исламе совершенство или спасение до­стигаются путем исполнения того, что человек узнает из Божественного откровения. Поэтому только после того, как мусульманин убедится в необходимости божественно­го искупления в силу укорененности греха в человеке, он будет готов принять Христа.

Но здесь мы должны соблюдать особую осторожность. Мы должны следовать не абстрактной, а библейской ис­тории и логике. Мы не можем прибегать к некоему ней­тральному арбитру для решения проблемы таким обра­зом, чтобы сделать наш подход приемлемым для мусуль­ман. Миссионер-христианин всегда должен начинать с Библии и библейской истории. Подвиг Христа на кресте — это свершившийся факт. Бог задумал это в глубинах вечности. И совершил это, когда такое время пришло. Наши аргументы основаны не на человеческой логике, а на божественном акте, который имел место в реальной истории и четко зафиксирован и объяснен в Св. Писа­нии. Мы не должны внушать мусульманину мысль или вызывать у него ощущение, что учение о спасении поя­вилось как следствие нашего собственного богословия. Конечно же. Божественный путь спасения через проли­тие крови на Кресте вместо нас — это как раз то, что бы­ло нам нужно. Не было другого пути спасения. Дело че­ловека было абсолютно безнадежно. Не было никакого другого пути спасения, как только путь, избранный Гос­подом. Но когда мы оперируем подобными понятиями, мы не находимся на нейтральной почве и не приходим к этим истинам на основе так называемой автономной че­ловеческой логики.

Мы должны убедить мусульманина, что, когда мы го­ворим о спасении и искуплении, мы свидетельствуем о том, что Господь задумал в вечности и совершил в свое время. Христианская вера объективно истинна, незави­симо от того, исповедуют ее люди или нет. Кроме того, ко­гда христианин-миссионер говорит о Евангелии, он гово­рит как человек, уже получивший спасение от Бога. Мы, те, кто призван идти к мусульманам с вестью о Еванге­лии, уже приняли искупление от Господа. Он искупил нас не каким-то непонятным мистическим образом, а проде­лал в наших сердцах работу Христа через Св. Духа. Когда мы идем к мусульманам, мы идем как посланные провоз­глашать Слово Божье и как те, кто уже испытал спаси­тельную работу Бога в своих сердцах. Мы идем как свиде­тели, а не как логики.

Эти строки — не плод абстрактных размышлений о христианской миссии в исламе. Они, скорее, итог христи­анского осмысления сложной первопроходческой миссии на радио и в арабской литературе. Я обработал 150 тысяч писем от арабов из всех стран мира. Большинство из них было от мусульман. Я могу свидетельствовать, что в Еван­гелии Иисуса Христа существует огромная нужда. Под­ход к этому вопросу, изложенный в данной главе, приме­няется при провозглашении Слова Божьего мусульманам с 1958 года. Многие из них высоко ценят христианское послание, некоторые же по милости Божьей стали сегод­ня истинно верующими в библейского Мессию. Слово Бо­жье не имеет границ. Оно достигает мусульман повсюду, освобождает их, делая частью Тела Христова.

Глава седьмая.
Ислам на путях модернизации

Сегодня мусульмане испытывают сильнейший вызов сво­ей вере и своему мировоззрению. Реакцией на этот вызов является исламский фундаментализм. В 1979 году победа революции Хомейни создала мощную базу для этого ради­кального движения. Революция привела в движение ши­итские массы Ирана. Год спустя это позволило им устоять против экспансии Ирака и превратить свое движение в джихад — священную войну. Постепенно иранская рево­люция перекинулась в Ливан. Неудивительно, что в 1987 году в Иране была выпущена почтовая марка в честь му­чеников "Хизбулла" — "партии Аллаха" в Ливане.

Большинство мусульман в мире не являются шиитами, они принадлежат к ортодоксальной суннитской ветви ис­лама. Тем не менее исламский фундаментализм. заявляет о себе повсюду — от Индонезии до Западной Африки. Умо­настроение мусульманских фундаменталистов можно в общих чертах описать следующим образом. На заре исла­ма (VII век) Бог дал арабам свое последнее откровение. Он повелел им распространять эту веру по всему миру.

И их успех в создании огромной империи от Великой китайской стены до Испании был знаком Божьего одоб­рения и благословения. В ранние века история была на их стороне. Пройдя через ожесточенные внутренние междоусобицы, их вера в свою священную миссию оста­лась непоколебимой. Арабы-мусульмане пережили страшную катастрофу, когда в XIII веке был разрушен Багдад. Исламская империя окончательно распалась. Но мусульмане в целом не считали, что Аллах их оставил. Новыми защитниками веры стали турки-османы. Они расширили свою империю до Юго-Восточной Европы. В 1453 году они овладели Константинополем. Ислам смело шагал дальше. Теперь правил исламский халиф в Стам­буле (Константинополе).

К концу Первой мировой войны Османская империя была разделена между европейскими державами. Боль­шая часть Ближнего Востока попала под британское и французское господство. В 20-е и 30-е годы нашего столе­тия весь исламский мир находился под управлением евро­пейцев, за исключением большей части Аравии. В этих условиях перед мусульманами встала серьезная пробле­ма. Как примирить праведность и совершенство их веры с их нынешним состоянием? Казалось, Аллах оставил их.

Значит, что-то было не так. Они забыли Его и Его за­кон. И тогда раздался призыв: мы должны вернуться к истокам ислама! Период после Второй мировой войны стал эпохой краха европейского колониализма. Мусуль­манские народы обрели независимость. Последним араб­ским мусульманским государством, сбросившим оковы колониализма, стал Алжир. Его восьмилетняя борьба за независимость от Франции стоила ему полутора миллио­нов жизней! Но в течение долгих колониальных лет мно­гие арабы познакомились с Европой. В результате родил­ся арабский национализм. Его первоначальной целью бы­ло освобождение от ига империализма. Он пытался заим­ствовать некоторые черты западной цивилизации и со­единить их с принципами ислама.

Однако неспособность национализма разрешить соци­ально-экономические проблемы, проблемы стремитель­ного роста населения и урбанизации, а также возникнове­ние государства Израиль послужили толчком к возрожде­нию фундаментализма. Из этого не следует делать вывод, что весь мусульманский мир находится под влиянием фундаментализма. Современная арабская литература свидетельствует о том, что многие мусульмане сегодня пытаются найти решение своих проблем на нефундаменталистских путях. Д-р Заки Нагиб Махмуд, египетский ученый, работающий в Кувейте, очень точно сформулиро­вал основную проблему, стоящую перед мусульманами сегодня: как справиться с модернизацией?

Соприкоснувшись с западной культурой, он по-новому оценил арабо-мусульманское наследие. Он — верующий мусульманин, один из тех, кто трудится над обновлением ислама через его модернизацию.

В одной из своих ранних книг "Обновление арабского мышления" д-р Махмуд поставил целью содействовать новой арабо-мусульманской культуре, где традиционная и современная культура будут гармонично сосущество­вать. Он полагал, что этой цели можно достичь, если сов­ременные арабы захотят сохранить из наследия прошлого "общее мировоззрение" предков, свободное от всех специ­фических проблем, с которыми им приходилось сталки­ваться ранее и которые не имеют отношения к сегодняш­ней жизни мусульман.

Изложив этот тезис в своей книге, д-р Махмуд продол­жил поиски путей модернизации в следующей книге, опубликованной в Бейруте в 1973 году, — "Рациональное и иррациональное в нашем культурном наследии". "Об­щее мировоззрение" арабов было изначально рациональ­ным. В то время как иррациональное мировоззрение про­являлось на индивидуальном уровне, для жизни арабов в целом было характерно концентрированное выражение мудрости (хикма). Это общие наблюдения автора, изло­женные в начале книги.

Метод, используемый автором, — "путешествие в культуру", во время которого мы встречаем арабов про­шлого, отмечая их рационализм и иррационализм. Д-р Махмуд не пытается "влезть в их шкуру" и взглянуть на их проблемы их глазами. Скорее, он сохраняет свое собст­венное мировоззрение, которое является продуктом сов­ременной эпохи. Внимательно ознакомившись с фунда ментальными дискуссиями, имевшими место в прошлом, он размышляет над тем, что постиг сам, чтобы поведать об этом своим современникам: что принять, а что отвергнуть из культурного наследия прошлого. Будучи арабским ученым-мусульманином, д-р Махмуд начинает свое ис­следование с VII и заканчивает XIII столетием. Как было сказано ранее, арабы-мусульмане считают падение Багда­да в 1258 году началом "темных веков". Они не желают понимать, что знамя ислама было подхвачено новооб­ращенными турками, которые расширили мусульман­ский мир и распространили веру на новые регионы, не знавшие прежде арабов.

В течение VII столетия арабы были в основном заняты политическими и социальными вопросами. Али, двою­родный брат и зять Мухаммеда, был наиболее выдающим­ся их представителем. В своей книге "Дорогой красноре­чия" он доказывает, что гений арабов — в арабском язы­ке. Хотя современный араб по-прежнему ценит эту форму культурного наследия, свой красивый язык, он не должен оставаться заложником этого наследия.

Мухаммед умер в 632 году, не оставив конкретных указаний относительно своего преемника. Первое, с чем столкнулись арабы-мусульмане, была проблема: кому править? Примерно четверть столетия Исламская Умма избирала халифов путем консенсуса руководителей об­щины. Но эта система рухнула, когда не удалось достиг­нуть единства при выборе четвертого халифа — Али. Муавийя, правитель Дамаска, заявил, что Али обвиняется в убийстве Османа, третьего халифа. Он сам хотел стать ха­лифом. Между Али и его соперником началась война. Об­ратились к судьям. Но не все группировки согласились с решением судей. Исламская Умма разделилась на три ча­сти: последователей Муавийи (которые позже стали изве­стны как сунниты), последователей Али (которые стали известны как шииты) и хариджитов, т.е. раскольников. В то время, как Али и Муавийя претендовали на роль хали­фа в силу родственных связей с Мухаммедом, хариджиты выдвинули принцип, что при выборе халифа решающую роль должны играть способности и возможности, а не род­ственные связи.

Хотя в самом принципе хариджитов можно найти ра­циональное зерно, в дальнейшем их поведение в истории арабо-мусульманской общины показало их непоследова­тельность. В их лагере верх взял иррационализм. Один из них убил Али. Хариджиты прославились своей жестоко­стью по отношению к мусульманам, которые не разделя­ли их экстремистской позиции. Д-р Махмуд утверждает, что главная политическая теория хариджитов забыта арабами: право на восстание против имама, если он не оп­равдывает оказанное ему доверие. Но хариджиты отсту­пили от этого важного политического принципа, заменив его религиозным фанатизмом.

Один из уроков, который можно извлечь из исследова­ний и размышлений д-ра Махмуда, заключается в том, что в течение первого периода арабо-мусульманской исто­рии существовали, хотя бы теоретически, сторонники ра­ционального подхода, но они оказались непоследователь­ными, а их поступки ошибочными.

В течение второго периода VIII века н. э. (II столетия Хиджры) на первый план вышли определенные богослов­ские проблемы. Например, был спор о "великих грехах". Может ли мусульманин, обвиненный в "великих грехах", по-прежнему считаться мусульманином? Дискуссии, от­носящиеся к "предопределению и ответственности чело­века" и "атрибутам Бога", приковали внимание всего ис­ламского общества. Все эти вопросы затрагивают глубо­кие богословские проблемы. В своих комментариях, отно­сящихся к данному периоду, д-р Махмуд демонстрирует отсутствие интереса к богословским темам. Он считает, что к современному мусульманину эти дискуссии не име­ют отношения. Исключение делается лишь в отношении вопроса о свободе и ответственности человека. Иными словами, ведущий авторитет в вопросах модернизации арабо-мусульманского мышления склоняется к исключительно горизонтальному аспекту веры. Чисто богослов­ские проблемы, по его мнению, сегодня не актуальны!

"Либералы" того периода были известны как "мутазилиты". Они говорили о полной ответственности чело­века за свои поступки. Они утверждали: человек спосо­бен совершать свои поступки. В противном случае не бы­ло бы оснований для правосудия. Богословские дискус­сии были весьма бурными и касались конкретных проб­лем, возникших в результате борьбы за преемственность власти. Оппонентами "мутазилитов" были "джабириты". Их кредо: человек — это "муджбар", то есть он вы­нужден делать то, что делает. Он не способен совершать самостоятельные поступки.

Третий период IX-X веков н. э. — это эпоха Аббасидов. Новым центром арабо-мусульманской культуры стано­вится Багдад. Рассказывая об этом периоде истории араб­ского народа, д-р Махмуд пишет, что эпоха Аббасидов да­ла пример того, что "наши предки были далеки от совер­шенства". Несомненно, эти слова подсказаны кровавой борьбой за престол между Аббасидами и Омейадами.

Однако, постепенно Багдад становится центром ис­ламской мысли, а исламская культура достигает своего расцвета. Нельзя не удивляться той свободе богослов­ских и философских взглядов, которая существовала в то время. В культурной жизни общества принимали уча­стие мусульманские и христианские ученые. Большим влиянием пользовалась греческая культура, но, как счи­тает д-р Махмуд, это ощущалось только в узком кругу об­разованной элиты: народ Багдада и всей империи не ис­пытал этого влияния.

Сегодня, в отличие от той эпохи, внешний мир влияет на все аспекты жизни арабов. Экономика, финансы, культура, армия, правительство испытывают на себе влияние неисламского мировоззрения. Поэтому налицо новая ситуация, не имеющая ничего общего с тем, что происходило на протяжении тринадцати предшествую­щих веков ислама.

Возвращаясь к мутазилитам, д-р Махмуд высоко оце­нивает их рациональный подход: они верят в свободную волю, ответственность и в необходимость для мусульма­нина играть активную роль в исламском обществе. Один их их тезисов: Бог не может творить зло.

Сопровождая автора в этом интеллектуальном путе­шествии в ранние века ислама, обратите внимание на ак­тивную духовную жизнь того времени и относительно свободную атмосферу, царившую тогда. Например, су­ществовали рационалисты, которых называли "Ихван аль-Сафа". Их кредо можно резюмировать так: не суще­ствует противоречия между исламским шариатом и гре­ческой философией; религия для больных, а философия для здоровых.

Они придерживались мнения, что человек совершенен своей мудростью. Они были терпимы к тем, кто не разде­лял их точку зрения. Они учили, что все религии нужны. Приверженцы "Ихван аль-Сафа" написали 51 или 52 по­слания. В одном из них, под названием "Открытие исти­ны", их понимание грехопадения Адама ближе к библей­скому, нежели к традиционному исламскому!

Д-р Махмуд не понимает тех, кто заявляет: нам нечего открывать или завершать, наши предки сделали все. Эту точку зрения не разделяли некоторые крупные арабские мыслители прошлого. Например, известный сирийский поэт Абул Алла считал: "Любой человек может стать сво­им собственным имамом, если он размышляет и рассуж­дает верно". Это очень важное наблюдение: жесткость арабо-мусульманской культуры — позднейшая черта. В течение первых пяти веков все было иначе. Существовала свобода мысли, мнений и суждений.

Оказываясь в четвертом периоде нашего путешествия (XI столетие—V столетие Хиджры), мы все еще находим­ся под влиянием учения мутазилитов. Они выработали процедуру "Михнат аль-Куран" — испытания, или суда Кораном. Они были в фаворе у трех халифов — аль-Мамуна, аль-Мутасима и аль-Васека. Эта теологическая поле мика очень важна для понимания проблем, с которыми сталкивается любая монотеистическая религия.

Пять принципов мутазилитов

1. Таухид. Это относится к "единству" в унитаристском смысле. Аллах — вахед (единственный) и ахад (единый). В этом отношении мутазилиты отличались от суннитов (ортодоксов), заявляя, что вечность Бога пребывает в его -сущности, а не в его атрибутах. Бог знает все сам по Себе, но, например, атрибут знания не существует сам по себе. Если бы атрибуты Бога относились к его сущности в вечности, им была бы присуща его Божественность. Тогда, согласно взглядам мутазилитов, внутри Божественности могла бы существовать множественность. Поэтому они настаивали на строжайшем единстве или, пользуясь христианским языком, на строго унитаристском понимании Аллаха. Они настаивали на "вахданийя мутлака" — абсолютном единстве. Это привело их к утверждению, что нет никакого подобия между Богом и чем-либо существую­щим. Любое место в Коране, противоречащее этому утвер­ждению, перефразировалось, значение его изменялось в соответствии с принципом "таухид". Мутазилиты отстаи­вали герменевтику типа "тавил", т.е. толкование любого отрывка из Корана в свете собственной теологии. В то же время как сунниты, так и шииты в своей экзегетике на­стаивали на буквальном понимании Корана. Исходя из богословского принципа абсолютного унитаризма, мута­зилиты ускорили кризис, известный как "Михнат аль-Куран", о котором упоминалось выше. Согласно их уче­нию, Коран не был вечен, он появился, когда