Формирование этнотерриториальной структуры Дагестана.

Сложная этническая пестрота и многоязычие Дагестана издавна привлекали внимание и ожидали исследования и объяснениё.

Их предлагалось немало, подчас фантастических, иногда претендовавших на научность (миграционные гипотезы, искавшие в Дагестане остатки древних народов), но почти все они не выдержали строгой научной критики. Наиболее живучей оказалась гипотеза о естественно-географической причине многоязычия. Достаточно ясно сформировал её ещё арабский учёный и путешественник Масуди (Х в.), описывая горы к северу от Ширвана: " Эта гора имеет долины, ущелья и проходы, в которых живут племена, не знающие друг друга ввиду крутизны и недоступности гор, подымающихся к небу, обилия лесов и зарослей, потоков, неизвергающихся каскадами, огромных скал и камней "… – далее упоминаются лакзы, табасаранцы, хайдаки, сарирцы, дидои. Итак, причина их разобщённости и "незнания друг друга" – это горная изоляция. Это объяснение настолько самоочевидно, что выглядит аксиомой – следовательно, не требует особых доказательств. Поэтому этот взгляд, так или иначе, был усвоен и последующими учёными, встречается он и в современных трудах. Взгляды этот не лишён оснований: ведь и в самом деле, в горных странах мира чаще проявляются этнокультурные и языковые различия.

Однако такое "общее" объяснение удовлетворяло не всех. Известный этнограф Л. И. Лавров писал: " на долю ДАССР … падает 25 языков". – Итак, из 44 языков Кавказа 29 приходится на Дагестан … а 15 – на всю остальную территорию Кавказа, где тоже ведь есть и крутые и недоступные горы, и потоки с водопадами, и все другие признаки горной изоляции. Так в них ли дело?.Сделаем маленький экскурс. В научном мире распространено мнение, что письменность была изобретена древними шумерами и служила им в первую очередь для фиксации всевозможных экономических операций (купля-продажа, сдача в аренду, учет прибылей, урожая и т.д.). По мнению археологов, первые (дошумерские) аграрные общества в Месопотамии были созданы жителями горных и предгорных регионов Восточной Анатолии и Загроса, где зародилось древнейшее (неполивное) земледелие. Родственные между собой горские племена (их часто объединяют под названиями «хурриты», «субареи» или «кутии») еще с V тысячелетия до н.э. начали расселяться в Месопотамии. Языки этих первопоселенцев, с которыми впоследствии смешались языки пришельцев (шумерский?, аккадский и т.д.), не исчезли бесследно, т.к. многие термины были заимствованы новыми языками из местных автохтонных языков за неимением соответствующей собственной терминологии.

Примечательным является тот факт, что некоторые такие термины объясняются на основе современных дагестанских языков: шумер. ашгаб «кожевник, дубильщик (кожи)» – уд. ашкIал «кожевник, дубильщик (кожи)»,беж. Гъаше -кожа, лезг. алашкIарун «сдирать, скоблить»; шум. бахар «гончар» – лезг., таб. бухара, уд. бухари «камин» (исконное значение, вероятно, «гончарная печь»); шум. шулум «финик» – лезг. чумал, таб. чимил, авар. чулам «кизил»; шум. хашхур «яблоня, груша; плодовое дерево» – лезг. чуьхвер, таб. жихер, буд. чехуьр «груша» (в приведенных шумерском и лезгинских терминах в одно слово объединены, вероятно, понятия «яблоня» и «груша»).

Если обратиться к современным кавказским языкам, то привлекает внимание следующий феномен: во многих дагестанских языках понятия «шкура» и «книга» обозначаются одним и тем же словом – ср. авар. къехь - техь «шкура; книга», лак. лу «шкура; книга», арч. кьонкь «шкура; книга». С кавказскими лексемами (в отношении лезгинских языков реконструируется * хъерхъ «шкура, чешуя, оболочка») связаны и хурр. кIаркIар -, урарт. кьаркьара «панцырь; кольчуга». Таким образом, прослеживается очень интересная закономерность, которую нельзя объяснить иначе, чем наличием в очень древние времена у дагестаноязычных народов своей письменной традиции. Следует также отметить то обстоятельство, что в лезгинском и табасаранском языках понятие «лист бумаги» обозначается словом табагъ, которое одновременно означает «обработанная шкура, пергамент».

Что касается шумерского термина дуб/туп «глиняная табличка», то это слово обозначало, по мнению автора, первоначально свиток пергамента (или другого вида кожи) и наряду с другими культурными терминами перешло в шумерский язык из дошумерского субстрата (см. выше). Это слово сохранилось в современных дагестанских языках почти в неизменном виде – ср. лезг., таб. туп «стопка, пачка; рулон», цез. топ «тюк; кипа», карат. туп «рулон; тюк». Идентичные лексемы, обозначающие родственные понятия, сохранились в большинстве других дагестанских языков. Причем более древнее значение этого слова – «свиток, свернутый лист», которое основывалось на глаголе, означавшем «вертеть, сворачивать» (отсюда значения в лезгинском и других языках «мяч», «ступица колеса» – т.е., то, что катится, вращается, ср. русс. свиток < вить, свивать). Слово туп/топ широко представлено в дагестанских и других кавказских языках в различном семантическом облачении и никоим образом не может быть заимствованием из соседних некавказских языков – ср. лезг. тупар «клубы дыма», лезг. тупучI, цах. тIубычI, таб. тIибич «веретено», таб. тIибки «курчавый, завитый (о волосах)» – т.е. также от слова «вертеть, сворачивать, виться»! Причем, принятая ранее этимология лезгинских слов, обозначающих понятие «веретено» (< русс. вертеть!), на основе лезг. тIуб «палец», следует считать неверной. Шумерское слово дуббин/туппин «колесо» является дополнительным подтверждением правильности приведенной этимологии.

Характерным является хурритское слово тупшарри «писарь», в котором также содержится вышеуказанный корень туп. Языковое родство хурритов, народа, который считается одним из древнейших насельников Передней Азии, с дагестанцами и вайнахами принимается в среде российских специалистов за доказанное.

Приведенные выше лексические феномены, которые вряд ли можно считать случайными совпадениями, являются косвенным свидетельством того, что в глубокой древности народы Кавказа были тесно связаны с земледельческими культурами Востока и имели свою письменность, утерянную в связи с многочисленными войнами, миграциями и другими демографическими катаклизмами. Не исключено, что эта письменность была иероглифической, в которой символы отражали понятия и идеи, понятные всем древним кавказцам вне зависимости от их языка. Остатки этой древней письменности сохранились до наших дней в неразгаданных узорах на предметах утвари кавказских народов (например, в загадочных символах узоров лезгинских ковров ручной работы, в древних родовых знаках северокавказских народов и т.д.). Более молодой является письменность кавказских албанцев, которая, возможно, основывалась на древних образцах иероглифического письма. Не исключено, что именно так следует понимать упоминание в древнеармянской летописи о том, что Месроп Маштоц «восстановил» албанскую письменность.

Итак, следовало искать объяснения в каких-то отличительных особенностях Дагестана.

Подобное объяснение, основанное на особенностях геоморфологии Дагестана, было предложено археологами, из них следует вывод: " Особенности орфографии обусловили специализацию хозяйственного развития не по вертикальным зонам, как в других областях Кавказа, а по естественноисторическим зонам и округам, соответствующим конкретным геоморфологическим областям и районам ". Иными словами, зональная "чересполосица", отличающая Дагестан, способствовала формированию "экологических ниш" для первичного земледелия и скотоводства: в каждой складывался самодостаточный аграрный комплекс.

Таким образом, не естественные препятствия, а условия хозяйства стали причиной изоляции: геоморфологические ниши превращались в замкнутые "естественно-исторические округа", а единая раннебронзовая культура и единый общедагестанский язык III тысл. до н. э. стали утрачивать единство уже не позднее XXIII в. до н. э. и постепенно распались на обособленные этнокультурные сообщества со своими отдельными языками.

Несколько иное объяснение возникло в среде этнографов, искавших его также в особенностях Дагестана. Л. И. Лавров обратил внимание на эндогамные традиции дагестанского тухума, резко отличающие его от экзогамии патронимических объединений во всех остальных частях Кавказа. Нисколько не отрицая действия всех остальных причин и факторов – и способствующих многоязычия, и ассимилирующих языки – Лавров всё же указывал, что они не в меньшей степени действуют и у всех остальных народностей Кавказа. Между тем в поисках объяснений явления специфического следует обращать особое внимание на столь же специфические его факторы. "Экзогамия содействовала установлению языковых общностей на широких территориях, так как жены, взятые из других мест, приносили в новую для них среду новый язык. Это, повторяясь их поколения в поколение, неизбежно способствовало выработке в данной области общего языка. В какой мере в других местах Кавказа экзогамия помогала стиранию граней между языками, в такой же мере эндогамия в Дагестане способствовала их сохранению. Без учета этих факторов нельзя найти правильный ответ на вопрос, почему на многоязычном Кавказе именно Дагестан является наиболее многоязычным".

Этнографическими доводами обоснована гипотеза происхождения многоязычия и полиэтничности в Дагестане, поддерживаемая нами, предложена М. И. Агларовым. В основе ее – особенности дагестанской сельской общины – джамаата. На протяжении веков джамаат был универсальной моделью социально-политической организации горцев. Но в отличие от сельских общин других стран, которые всегда были низовыми звеньями сложных иерархических структур, увенчанных верховной государственной властью, дагестанский горский джамаат, напротив, всегда сохранял свою самостоятельность, являясь своего рода "мини-государством". На этой основе возникали и более крупные объединения нескольких соседних сельских джамаатов в единое вольное общество (на основе общности их хозяйственных, политико-правовых, военных интересов), обладавшее всеми признаками государственности, и прежде всего – политическим суверенитетом и чётко очерченной территорией. Её защита при извечной нехватке земли была гарантией выживания для общинников и их потомкоы на протяжении многих поколений. Итак, "между двумя соседними общинами было нечто более непроходимое, чем горы: священные границы"… (М. Агларов, 1988, с. 197), превращавшие в "социально-политические изоляторы" (там же, с. 204), что постепенно и привело к распадению единого языка и культуры и к формированию многоязычного, полиэтнического общества в Дагестане.

Таковы четыре основных гипотезы, которые в соответствии с сегодняшним уровнем наших знаний предлагают объяснение главной особенности Дагестана – его многоязычия и этнокультурного разнообразия.

Впрочем, некоторые исследователи (Л. Лавров, 1988, с. 30) не исключают, что указанные причины могли действовать совместно. Возможно даже, что в разные периоды на первый план выдвигалась та или другая из них, становясь на какое-то время "главной", а в итоге нынешняя уникальная ситуация создана их общим действием.

Первое датированное упоминание названия "Дагестан" (= Страна Гор) письменным источником – в "Завещании Андуника", 1485 г. Вполне понятно, что в документе отражается лишь то, что уже давно существует. В известном труде "Тарих Дагестан" слово "Дагестан" уже есть (но при этом сама дошедшая до нас редакция свода – не ранее концаXVI в.)

Более важно, поэтому другое: с какого времени часть Северовосточного Кавказа стала осознаваться как единое историко-культурное пространство, отличимое от соседних земель? Это заметно как-будто уже в XVIII в.,: Рашид ад-Дин сообщает, что в 1262 году Абага-хан послал своего агента в горы Лекзистана, чтобы узнать, не накапливаюся ли ордынцы "за Дербентом".

Если понятие "Лекзистан" охватывало пространство и к северу от Дербента (по крайней мере, горную часть), то можно полагать, что термин этот употреблялся тогда в том же смысле что и "Дагестан" в более позднее время. Зато в источниках домонгольского времени ещё нет столь же однозначного взгляда.

В арабоязычных сочинениях IX – XI вв. Дербентский эмират обычно включается в "Арран" (Восточное Закавказье), остальная приморская равнина – в "Хазарию", а Нагорье – в пределы "горы Кабк". Поэтому следует обратиться к наиболее объективным археологическим свидетельствам. В облике археологического материала, прежде всего в особенностях форм и специфики каменных орудий, очевидно единство уже с VIII тыс. до н. э..

При этом они резко отличаются от находок того же времени в соседних землях по другую сторону Главного Хребта и на равнине к северу от предгорий Дагестана, хотя и обнаруживают некоторое сходство с находками с южного берега Каспия и из Западной Туркмении.

Итак, истоки своеобразия исторического процесса на территории Горного Дагестана восходят к эпохе мезолита. Формирование Дагестана как особого исторического целого началось около 10 тыс. лет тому назад.