Тема великой отечественной войны в литературе и искусстве

Война, составившая целую полосу в жизни советского общества, надолго запечатлелась в исторической памяти и вплоть до настоящего времени служит предметом бурных страстей, отраженных в литературе и искусстве. Поток художественных произведений, посвященных войне, неисчерпаем, но следует признать, что образы военного времени сложились уже в те фронтовые годы.

В историографии утвердилось представление, что война способствовала единению творческой интеллигенции, патриотическому подъему в ее рядах. Однако изучение настроений в писательской среде показывает более пеструю и разноречивую картину, которая менялась в зависимости от обстановки на фронте. Было и неверие в победу в период тяжких поражений Красной Армии³³¹, и конфликт «классовых» писателей с «патриотическими», и рост националистических наряду с усилением прозападных настроений, и критическая переоценка предшествующих 25 лет развития советского общества, и нарочитое отстранение от действительности, и пацифизм, и надежды на то, что после войны все повернется к лучшему. Все это, разумеется, нашло отражение на страницах литературных произведений.

Война внесла свои коррективы в художественную жизнь. Заметно стремление «руководства» заставить творческую интеллигенцию нести военную службу, как и остальных людей, вызвавшее недовольство среди части ее представителей, которые привыкли к своему особому положению. Явно прослеживается враждебность «фронтовиков» к тем авторам, которые, по их мнению, отсиживались в тылу.

Искусство и литература в годы войны были призваны выполнять воспитательную и агитационно-пропагандистскую роль в духе патриотизма, героизма, самопожертвования. Такая установка вела к картонно-шаблонному изображению войны и вступала в противоречие с исторической правдой. В этом суть конфликта, переживаемого творческой интеллигенцией. «Вряд ли сейчас возможна правдивая литература, — говорил И. Эренбург, один из ведущих писательских «идеологов» того времени. — Она вся построена на стиле салютов, а правда — это кровь и слезы». Как считал критик И.Г. Лежнев, «наша литература ограничена определенными историческими условиями — международными, внутриполитическими. Эти условия не позволяют развернуть искусство, подобное искусству прошлого, с его критикой и проповедничеством. Это следует признать как неизбежное. Может ли в этих условиях развиваться наша литература? Да, может. Однако она введена в круг более узкий и более ограниченный, нежели тот большой историко-социальный круг»³³². Историческая значимость и масштабность происходивших событий выдвигали проблему адекватных художественных средств для их отображения. В. Шкловский считал, что нужен «талант Маяковского, чтобы по-настоящему осветить и показать войну». Несмотря на большое число произведений о войне, выдержанных в стиле казенного оптимизма, в целом, однако, необходимо отметить укрепление реалистических тенденций. Самой популярной, наверное, книгой о войне стала «Василий Теркин» А. Твардовского. Заметно усиление внимания к народному восприятию военного времени, которое плохо укладывается в «канон социалистического реализма». Неизменным успехом пользовались реальные «кусочки жизни», воспроизведенные в кино, в пьесах, в стихах, в песнях, а не официальные навязываемые сверху образы. Следует отметить начавшееся уже в годы войны активное вступление в литературу и искусство «фронтового поколения», вовсе не склонного к их облегченному видению. Руководство также не особенно поощряло легковесных произведений. Так, Сталин в качестве примеров правдивого изображения войны назвал книги - «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, «Звезду» Э. Казакевича, «Спутники» В. Пановой — произведения по сути своей реалистические.

Не совсем верно отнесение военной тематики, как и революционной, к числу сакральных или табуированных зон в советской жизни. Напротив, постепенно война находила все более широкое отражение во всех видах и жанрах художественного творчества. Не осталось, наверное, ни одного уголка жизни, связанного с войной, куда бы ни заглянул глаз писателя или художника. В общем и целом утвердилось видение войны как величайшего народного подвига с большей или меньшей степенью оптимизма и трагизма в отображении событий. Но было бы неправильным считать такое видение навязанным сверху. Многие произведения о войне рассматривались как события большой общественной значимости и порою обретали самостоятельную жизнь. Их появление порождало общественный резонанс, не всегда такой, на какой рассчитывали их создатели. Историческая неправда, сверенная с личным опытом участников войны, делала общество чрезвычайно чувствительным ко всякой «туфте», к неадекватным художественным приемам и средствам, избранными авторами для раскрытия образов, порождая вал насмешек, пародий, анекдотов. Но все попытки десакрализации войны, навязать другие о ней представления (ничем не оправданная мясорубка, ревизия причин и итогов войны, принижение народного подвига, неумеренное восхваление противника и замалчивание его преступлений, оправдание коллаборационизма и измены), постоянно предпринимаемые с конца 1980-х годов, встречали неизменный отпор общественного мнения, передающегося через эстафету поколений.

Историкам, которые обращаются к произведениям о войне как источнику, необходимо учитывать несколько обстоятельств, не только характерных для военной тематики, но в ее восприятии наиболее ярко выраженных. Во-первых, постоянное противоборство личностного (субъективного) восприятия войны с претензиями на ее объективно-документальное отображение в литературе, театре, кино и т. п. Попытки примирить оба этих подхода не увенчались успехом, а это является источником непрекращающихся споров и горячих дискуссий, которые ведутся на страницах печати. Очевидно, что вопрос в принципе не разрешим без вмешательства профессиональных историков. Во-вторых, историк, конечно, должен учитывать степень участия авторов произведений в войне, каждый из которых привносит в них частицу собственного пережитого опыта, а он у всех был разным. Таким образом, в литературе и искусстве содержится память-воспоминание о прошлом (мемуарное содержание). Многие писатели напрямую использовали этот жанр для изображения военных событий, и, наоборот, многие мемуаристы зачислялись в разряд писателей, если они прибегали к художественным приемам и средствам. Поэтому историк обязан, с одной стороны, применять источниковедческие приемы, свойственные его работе с мемуарами, а с другой — относиться к ним как к литературным произведениям. Отсюда третье обстоятельство, которое нужно учитывать, — эволюция художественных приемов и средств, с помощью которых авторы достигают наглядности, убедительности и правдивости создаваемых образов и их соответствия жизненным реалиям.