Особенности изучения советских мемуаров

В советское время в отношении к мемуарам как источнику проповедовался классовый и партийный принцип. Например, B.C. Голубцов писал: «До Великой Октябрьской социалистической революции мемуарная литература существовала фактически как одна из привилегий господствующих классов и буржуазной интеллигенции»¹⁸⁸. Согласно критику В. Кардину: «Для того, чтобы разглядеть истинную цель мемуаров, надо помнить: мемуары -— произведения сугубо классовые. Социальная принадлежность автора, его место в политической борьбе своего времени — вот что прежде всего определяет характер воспоминаний»¹⁸⁹. Один из известных советских источниковедов отмечал, что «при работе с документами личного происхождения, вышедшими из-под пера деятелей Коммунистической партии, деление на служебные и частные документы в этом смысле вообще не применимо. Деятели ленинского типа не разделяли свою жизнь «на служебную», открытую и «личную», скрытую, потаенную. В кристально чистом облике коммунистов сливается воедино общественное и личное; у воспитанных Лениным выдающихся деятелей партии, носителей коммунистической морали, личное не противоречило общественному, не отделялось от него какой-то стеной»¹⁹⁰.

Идеологическая подоплека здесь просматривалась особенно очевидно (миропонимание советской науки, советского человека основано на объективных данных, и не на субъективных ощущениях, мировоззрение последнего — это философия коллективиста, а не индивидуалиста), причем зачастую в весьма примитивном истолковании. Так что лишь советским мемуарам можно было доверять. Конечно, среди последних подмечались отдельные неточности и даже ошибки, которые снисходительно списывались за счет ослабления памяти автора.

В целом воспоминаниям, опубликованным в советский период, присущи следующие основные особенности:

· изначальная идеологическая заданность и идеологическая «выдержанность» (эти качества блюлись особенно строго на всех уровнях контролирующих инстанций);

· упор не на личность, а на событие (революция, Гражданская война и т. п.);

· стремление к личной сопричастности к «великим» делам или людям (Ленину, Сталину и т. п.);

· строгий выбор тем и сюжетов, поскольку всегда оставались опасные, нежелательные да и просто закрытые зоны, темы, отношения, личности, связи и пр.;

· недомолвки и недосказанность «фигуры умолчания» (разумеется, недоговаривать, замалчивать заставляла и цензура и соответственно самоцензура);

· стандартные образы и ситуации (штамп обезличивает автора, индивидуальность, за ним легко упрятаться);

· формирование образа врага;

· эзопов язык;

· «взгляд и нечто» (способность при большом объеме не сказать ничего существенного).

При этом, разумеется, советские мемуары сохранили в себе все особенности жанра, складывавшегося издавна.

Лишенные «субъективных» достоинств советские мемуары становились нечитабельными и интересны сегодня только для специалистов-историков. Да и историку нужные ему свидетельства приходится собирать по крупицам, отделяя шаблонные средства описания, расхожие и знакомые до скуловерчения банальности, политические штампы, перенесенные из газет и других источников.

Только через детали, сообщаемые авторами воспоминаний, можно установить их мироощущение, их внутренний мир. Для засвидетельствования неизвестных историку событий (особенно это касается «засекреченных сфер») надо учитывать, конечно, степень их компетентности, осведомленности, причастности к событиям. Иначе очень легко попасть в ловушку выдуманных авторами событий и фальсифицированных мемуаров, коих тоже немало попало в печать. В.П. Козлов, много занимавшийся изучением подлогов и фальсификаций источников, пришел к выводу, что в XX в. в основе их изготовления в основном лежат политические мотивы, стремление любыми способами опорочить идейного противника¹⁹¹. Думается, что не только. Автор прямой фальсификации всегда стоит перед угрозой разоблачения. Гораздо легче пойти путем сочетания правды, полуправды и прямого вранья. В создании таких мемуаров присутствуют элементы личных амбиций, неудовлетворенного тщеславия, карьерных устремлений и пр., выяснение которых небезынтересно для историка.