Место массовых источников в работе историка

В свете сказанного массовые источники не представляют собой ранее неизвестных их типов и видов. Разделение источников на массовые и уникальные, бытующее в исторической науке, весьма относительно ³⁴¹. Ориентация на системно-структурный подход означает, что к разработке свидетельств, содержащихся в источниках, следует подходить с несколько иных теоретических и методологических позиций. Поэтому правильнее было бы говорить о разработке источников как массовых объектов, отражающих системные характеристики исторических явлений и процессов. Однако термин «массовые источники» уже прочно вошел в научный обиход.

В научном познании всегда находятся в неразрывном единстве как бы две его стороны — индивидуализация (конкретизация) и генерализация (обобщение). Процесс генерализации ставит своей целью выявление общих и сходных черт в общественном развитии. Индивидуализация же заключается в нахождении своеобразных, неповторимых, конкретных форм исторического бытия. Индивидуализация — бремя истории как науки. Даже когда она занимается изучением развивающихся социальных систем и свойственных им структур отношений, в ее задачи входит показ конкретно-исторических особенностей их проявления и развития, а это неизбежно влечет за собой использование других приемов, помимо системного подхода. Работа историка носит преимущественно индуктивный характер: от наблюдения отдельных частных исторических свидетельств к наблюдению более сложных фактов и исторических закономерностей. Применение дедукции (движения от общего к частному) в истории затруднено, если нет адекватных представлений о законах прошлой жизни или используются теории, ущербные для понимания и объяснения исторических реалий.

Нынешний кризис социально-теоретического знания является тому наглядным свидетельством.

В современных исторических школах в связи с распространением идей постструктурализма и постмодернизма обозначилась тенденция абсолютизировать индивидуализацию как единственный способ исторического познания, апеллирующий к феноменологии, герменевтике и деконструкции традиционных исторических представлений, к реабилитации событий как канвы исторического повествования в пику увлечения структурами и функциями. Есть исторические школы, выступающие с позиций воинствующего антисциентизма. Раздаются призывы к искусству писать историю, опираясь преимущественно на литературные и эстетические приемы. Подобный лингвистический поворот можно рассматривать в качестве своего рода реакции на распространение системно-структурного подхода и методы, им предлагаемые, которые сегодня подвергаются далеко не всегда обоснованной критике. Этой тенденции можно противопоставить теорию конструктивного исторического познания, вбирающего в себя все, что было накоплено и оправдало себя в процессе развития истории как науки. Источниковедение массовых источников следует рассматривать в духе такого понимания исторического конструктивизма.

Сколь ни индивидуален будь характер исторического исследования, историк не свободен от необходимости обобщения фактов, и чем совершеннее будут его методы, тем лучше. Только с помощью специальных методов можно обнаружить существование не явно выраженных, скрытых (латентных) структур в исторических процессах. Этими соображениями, собственно, и диктуется логика обращения к массовым источникам.

С другой стороны, часто в адрес истории раздаются упреки в том, что исторические исследования редко выходят за рамки эмпирического подхода, а способы объяснения, им присущие, не имеют логически контролируемой формы и связаны больше с интуицией и личной одаренностью авторов, а не с совершенствованием методов. С этим нельзя полностью согласиться. Представляется, что проблемы, здесь возникающие, сложнее.

Не возвращаясь к бесконечным старым спорам о соотношении идиографического и номотетического подходов в различных отраслях научного знания, следует отметить, что специфику истории как науки игнорировать нельзя. В ней эмпирическое знание, чувственная конкретность отдельных фактов играют огромную роль. На эмпирической основе историк создает образы прошлого, прослеживает в источниках их предметно ориентированные связи и дает их описательную объясняющую конструкцию. При этом способы исторического объяснения доступны всем формам логического анализа, начиная с элементарного здравого смысла. Они выступают в виде отдельных или же цепи последовательных утверждений относительно хода исторических событий и их сущности. Не следует вносить иррациональный оттенок и в понятие интуиции или озарения, которые есть не что иное, как отражение предшествующего опыта и напряженной работы мысли ученого-историка. Очевидно, что в отношении истории нужно говорить не об отказе от эмпирического подхода, а от примитивной описательности, простого пересказа содержания источников или случайного вырывания одних свидетельств в ущерб другим.

Обращение к системному подходу и массовым источникам в истории естественным образом ведет к преодолению подобных недостатков и позволяет совершенствовать исследовательские приемы и методы, не забывая при этом об особенностях исторического знания и условиях, которые позволяют делать исторические труды завершенными и полновесными.