Эволюция массовой документации в советский и постсоветский период

Общая закономерность новейшей истории состоит в том, что процесс управления в это время подвергается постоянной бюрократизации, дроблению и функциональному разделению. Бюрократия упорно стремится задокументировать каждый шаг производственной и общественной деятельности, каждый поступок человека, взять имущественные, финансовые, юридические аспекты повседневной жизни под свой неусыпный контроль. В нашей стране роль административных методов в управлении по сравнению с западными странами особенно бросалась в глаза, несмотря на постоянные кампании борьбы с бюрократизмом. Практически каждая такая кампания заканчивалась умножением числа учреждений и ростом аппарата, а вместе с ним — количества бумаг, которые двигались огромными потоками в процессе управления или лежали без движения в канцеляриях. Часть из них поступала в архивы, вытесняя оттуда делопроизводственные комплексы старого строя, многие из которых в архивном хранении подвергались уничтожению или небрежению.

Рост бюрократизма и бумажного делопроизводства вытекал из постулатов советского социализма и его первейшей функции — налаживания повсеместного учета и контроля. Многие особенности советского делопроизводства вытекали из образования партийно-советского государства и номенклатуры (назначаемых по списку должностей ответственных работников в центре и на местах). Номенклатура стала своего рода бюрократической корпорацией, действующей по своим правилам и законам. Сама проходя политический и профессиональный отбор, номенклатура присваивает себе функции не только организации управления, но и надзора, наблюдения за благонадежностью граждан, их личными качествами, в связи с чем кадровая политика становится в центр управления обществом и выражается сталинской формулой «кадры решают все». Процесс подбора кадров, подготовки и выработки решений был открыт только для «посвященных» и недоступен для остальных. Отсюда — огромное количество документов с грифами «секретно», «совершенно секретно» и т. п., совершенно неадекватное разумной необходимости сохранения государственной тайны. Такое положение отразилось и в архивном деле.

Архивные работники были приставлены к поступившим к ним документам в качестве хранителей партийных, государственных и прочих секретов. В сегодняшней России многочисленные ограничения, которые существовали в советский период для доступа исследователей в архивы, преодолеваются с большим трудом. Бюрократия, которая продолжает множиться и расти, и сегодня вовсе не склонна расставаться со своей привилегией на информацию, укрывшись за частоколом ведомственных инструкций или пытаясь сделать ее предметом торга в соответствии с принципами превратно понятых рыночных отношений.

Трудно охватить общим взглядом разнообразие массовых документов, хранящихся в наших архивах. Если в начале века это преимущественно записи о финансовых и имущественных сделках, бухгалтерские ведомости о приходах и расходах, балансы, записи в приходских и домовых книгах, то к концу века это уже и сложная документация о работе предприятий, учреждений, организаций, включающая не только анализ их деятельности, но и сведения о личном составе, всевозможные анкеты в связи с продвижением по службе, автобиографии, характеристики, личные и персональные дела, трудовые книжки, паспортные данные и т. д. Сегодня к ним добавляются документы об уплате налогов и во всех кредитующих инстанциях. Если в начале века — это действительно документы, в их привычном для историков бумажном варианте, то в конце века — это обработанные и перенесенные в компьютер сведения из заполненных клиентом на бумаге формуляров и заявлений. Очевидно, что такие данные могут быть изучены только с помощью компьютерных технологий. Несколько сложнее дело обстоит с более ранними бумажными источниками.

Соотношение различных типов и видов массовой документации, содержащейся в наших архивах, зависит от времени и принципов комплектования архивных фондов. Можно сказать, что в силу институционального и номенклатурного подхода к этой проблеме, которые более всего проявлялись в заботе партийно-государственной власти о самой себе и сохранении своей истории, в наших архивах преобладает документация нормативно-распорядительного и контрольно-учетного свойства. С утверждением централизованной плановой системы и приданием ей законодательных функций стремительно возрастает число документов, связанных с разработкой и выполнением планов.

Место учреждения в иерархии партийно-советского государства также влияло на характер документации. Наверху вырабатывалось наибольшее число документов нормативного, организационно-распорядительного свойства. На уровне подчиненного учреждения или отдельного предприятия соотношение было уже иным. Так, на большом советском заводе к концу советского строя в год заполнялось около миллиона различных бумаг. Почти половину из них (46%) составляли различного типа учетные документы, 28% — плановые, 15% — отчетные, 11% — организационно-распорядительные и пр. Разумеется, не все из них поступали в архив. Комплектование архивов определялось номенклатурой дел, подлежащих постоянному или длительному хранению по линии государственных, партийных, профсоюзных, комсомольских и прочих органов. В эту номенклатуру обязательно входили планы, отчеты об основной деятельности, протоколы заседаний руководящих органов, сведения о личном составе предприятий, учреждений, организаций и др.

В начале 1920-х годов деятельность государственных и общественных органов любого профиля еще сохраняла элементы хаотической нерегулярности, шел поиск конкретных форм управления, кадровый состав переживал стадию становления и не имел конкретных практических навыков. На этом этапе органы управления были склонны проявлять самостоятельность — становились инициаторами социологических опросов, проводили тематические обследования на местах, разного рода инспекционные проверки, которые могли носить тогда весьма неформальный характер и сопровождаться составлением довольно толковых и информативно насыщенных отчетов.

Процесс комплектования государственных архивов в то время отличался поиском и экспериментированием, сопровождался беспардонным уничтожением большого количества документов, оставшихся от старого эксплуататорского строя, с которым, как считалось, было покончено навсегда. Номенклатура дел, подлежащих обязательному государственному хранению, находилась в стадии становления. По этой причине в различных фондах именно для первой половины 1920-х годов можно обнаружить неординарные комплексы массовых источников как по происхождению, так и по характеру содержащихся в них сведений. К сожалению, такие комплексы часто охватывают небольшую генеральную совокупность, да и сохранились они в порядке исключения во время расчистки архивохранилищ и упорядочивания архивного хранения, проведенных после Великой Отечественной войны.

Архивная служба по определению призвана обслуживать интересы государства, что справедливо и для СССР. Хранение документов в стране было подчинено единой задаче — законодательному и нормативно-правовому обеспечению деятельности государственных органов. В процессе отбора источников, тем более массовых для конкретного исследования, следует помнить — архивы не ставят (и не должны ставить) своей задачей обеспечивать историков интересным материалом. Историки же, в свою очередь, должны найти там интересный материал для своей работы, четко понимая его роль и место в реальном историческом процессе. Вместе с тем они должны отдавать себе отчет в том, что многие сохранившиеся документы могут вовсе не отражать основное содержание эпохи, тем более ее духовную жизнь, интеллектуальное содержание, морально-нравственную и эмоциональную атмосферу.

В отношении делопроизводственной документации действует правило перевернутой бюрократической пирамиды: чем выше уровень учреждения или организации, тем больше произведенных ею документов попадет в архивы. Государственный архив Российской Федерации, например, хранит практически все документы, произведенные Советом Министров СССР, а делопроизводственная документация домоуправления или средней школы имела шанс попасть в местный архив в крайне ограниченном количестве. Таким образом, для историков существуют широкие возможности изучения деятельности центральных институтов власти, органов управления, неплохие — для изучения республиканских и городских учреждений, хуже — для анализа тенденций на уровне района и лишь некоторые, в основном чрезвычайные сведения, о событиях в отдельной деревне. Из этой ситуации вытекает важность для историков изучения местной истории и краеведения, необходимость более широкого привлечения материалов прессы, воспоминаний, кино- и фотодокументов.

Специфика советских массовых источников целиком и полностью связана с особенностями производившей их системы. Центральным свойством советской системы в указанном смысле можно считать дуалистический характер власти в стране, синтетическое слияние партийно-политического и государственного аппарата на всех уровнях и во всех сферах общественной жизни. Именно партийно-государственное бюрократическое двоевластие является ключевым моментом, диктующим своеобразие массовых источников советского времени. Параллельное отражение функционирования государства, документирование общественной активности и поведения граждан, вовлечение в партийно-политические структуры большого числа людей с раннего возраста и до смерти вело к возникновению массовых источников, присущих исключительно советской эпохе.

Весьма типичной для характеристики функционирования партийно-советской системы являются огромные объемы протокольной документации, которые и составляют львиную долю архивных фондов, а также сопровождающие ее делопроизводственные документы. Эта разновидность массовых источников встречается как в государственных, так и в бывших партийных архивах. Иногда издавались протоколы и стенограммы высших и центральных органов партии, государства, общественных организаций. Но уже в первые годы советской власти распространилась практика публиковать их в урезанном виде. В последующие годы эти материалы, если они не носили церемониального характера, где все было предусмотрено заранее (съезды КПСС, сессии Верховного Совета СССР), не публиковались вообще. Не случайно после падения коммунистического режима в стране историки сосредоточили усилия на публикации документов, характеризующих тайную, закулисную сторону деятельности власти, отраженной в протоколах и стенограммах. Но это лишь верхушка айсберга.

Основная масса протокольной документации лежит в архивных фондах и опубликовать ее в более или менее полных объемах невозможно, да и вряд ли необходимо. Это подтверждают проблемы, с которыми столкнулись публикаторы протоколов Политбюро, ЦК ВКП(б), СНК, Госплана и ВСНХ. Невозможность и нецелесообразность публикации протоколов в полном объеме обусловливает использование метода регест (краткого или сокращенного изложения содержания) и перечисление комплексов документов, сопровождающих протокольные записи. Работа с такими протоколами предполагает выявление огромного количества справочно-информационных сведений, составление списков учреждений, организаций, предприятий, именных указателей и биографических справок на упомянутых в них лиц. В силу указанной специфики такого рода издания в сущности постепенно приобретали черты информационно-справочной бумажной базы данных, которая может служить стартовой позицией для более глубокого и всестороннего изучения политики в различных областях общественной деятельности и легко перекладываться на язык электронных документов.

Представляется не случайным, что именно с обработки протоколов Президиума ВСНХ, проведенной в свое время советским ученым В.З. Дробижевым, практически берет свое начало историография квантитативного изучения советских источников. В.З. Дробижев использовал отдельные приемы контент-анализа, который довольно четко позволил проанализировать характер деятельности учреждения³⁹⁵. Подсчет частоты тематических групп вопросов, поднимавшихся на заседаниях ВСНХ по месяцам первых лет советской власти, позволил исследователю обозначить основные проблемы хозяйственного, военно-политического и социального развития Советской России. Впечатляет исторический результат, его аргументированность и корректность, а также те довольно простые приемы обработки, которые были использованы. Однако в те годы подобная методика широко не применялась к изучению разнообразной протокольной документации, хранящейся в архивах.

В последние годы наблюдаются некоторые изменения в этом отношении, причем инициатива принадлежит исследователям, которые работают в архивах, в частности в Московском городском объединении архивов (Мосгорархив), являющемся наиболее продвинутым с точки зрения технологического обеспечения, в то время как во многих центральных архивах этот процесс сдерживается слабой материально-технической базой и недостатком средств. Перспективной в этой связи является база данных о работе Моссовета за период с 1930 по 1993 гг., созданная в Мосгорархиве. Делается попытка воссоздать на основе протокольной документации деятельность такого важного звена в системе управления советским обществом как районный партийный комитет, и на основании протоколов его заседаний создать представительную базу данных.

Личная документация

Примерно четверть содержания архивных фондов составляет документация по личному составу учреждений и предприятий и именно на них сегодня направляются усилия историков в связи с поворотом к человеку в исследовательской практике.

В советский период иному гражданину приходилось заполнять до 60 разнообразных документов личного свойства, не считая приказов по личному составу и персонального разбора поступков отдельных лиц в документах других разновидностей, в частности в протоколах партийных и комсомольских собраний. Все личные документы хранятся в местных или центральных архивах в зависимости от уровня и направления деятельности организации-фондообразователя. На предприятиях все работники заполняли личные карточки, в учреждениях заводились личные дела на сотрудников. К личным документам относятся лицевые счета — сведения о заработной плате работника. Кроме того, в архивах хранятся личные документы всех форм специального кадрового учета. Еще более широко представлены личные документы в бывших партийных архивах — учетные карточки и личные дела коммунистов. Подавляющее количество личных документов содержит единые, формализованные данные, заполненные по единым правилам. Эти данные содержатся в личных листках по учету кадров — практически сквозного массового источника советского и современного российского делопроизводства.

Личный листок по учету кадров эволюционировал на протяжении длительного времени, отражая изменения в отношениях между государством и личностью. В начале 1920-х годов единый листок по учету кадров сам по себе еще отсутствовал, но при приеме на работу требовался определенный набор сведений, главным образом о революционном прошлом. В процессе централизации управленческой деятельности, а главное, усилении контрольных функций над личностью, возник стандартный личный листок по учету кадров, куда были включены подробные вопросы о близких родственниках — месте их пребывания в настоящий момент или захоронении. В 1960-е годы личный листок по учету кадров претерпел изменения: вопросы о деятельности до 1917 г. были исключены из основной анкеты, круг близких родственников был существенно сужен. Однако аналогичный по сути вопрос — о пребывании на оккупированной территории — оставался длительное время.

Говоря о личном листке по учету кадров, следует обратить внимание на следующее обстоятельство: этот документ заполнялся каждый раз при поступлении на работу, причем все листки подлежали обязательному хранению. В каждом из них содержатся сведения демографического характера: пол, возраст, дата и место рождения, национальность, образование, ученая степень, сведения об изобретениях и наградах, опубликованных печатных работах. Подробно приводится вся трудовая биография с момента окончания школы, а также содержатся сведения об участии в советских органах, военной обязанности, партийности, близких родственниках, домашнем адресе и телефоне.

Широко распространенным в комплексах массовых документов являются личные дела, которые заводились в различных учреждениях на работников для текущих нужд или по поводу каких-либо проступков (персональные, судебные дела), обращений (наградные, пенсионные дела), в связи с призывом в армию, прохождением военной службы, защитой диссертаций и т. п. С особой тщательностью велись личные дела номенклатурных работников, руководителей предприятий и прочих лиц, занимавших ответственные должности.

Личные дела проделали в советское время эволюцию, в целом характерную для всей личной документации. Постепенно бюрократические методы, состоящие в проверке заявлений, писем, доносов, анкетных данных и т. п., вышли на первый план. Очень хорошо подметил происшедшую в начале 1930-х годов перемену писатель А. Платонов в «Ювенильном море», описывая судьбу номенклатурного работника 1920-х годов, который «долгое время служил по разным постам в далеких областях Союза Советов и Союза потребительских обществ, а затем возвратился в центр. Однако в центре успели забыть его значение и характеристику». В результате он стал «как бы неясен, нечеток, персонально чужд и даже несколько опасен. Он увидел по возвращении незнакомый мир секторов, секретариатов, групп ответственных исполнителей, единоначалия и сдельщины, — тогда как, уезжая, он видел мир отделов, подотделов, широкой коллегиальности, мир совещаний, планирования безвестных времен на тридцать лет вперед... — навсегда забытую теперь старину, в которой зрел некогда оппортунизм». Так ответработник попал в список «невыясненных». Раза два—три в месяц невыясненные приходили в учреждение, получали жалованье и спрашивали: «Ну как я, не выяснен еще?» — «Нет, — отвечали им выясненные, все еще пока нет о вас достаточных данных, чтобы дать вам какое-либо назначение, — будем пробовать выяснять». Измотавшись от бездеятельности, невыясненные снова шли в секторы кадров, к которым были приписаны. Им отвечали: «Вот у вас есть в деле справочка, что вы один месяц болели — надо выяснить, нет ли тут более серьезного, чем болезнь». В конечном счете, десяток служащих из состава невыясненных были преданы суду. Впоследствии их ожидала «скучная доля, о которой в свое время стало известно всем».

Отдельно следует говорить о делах репрессированных граждан (см. главу «Судебно-следственная и тюремно-лагерная документация»). Но независимо от причины заведения дела — вступление в партию или исключение из нее, представление к награде, лишение или восстановление в избирательных правах, предъявление обвинения и т. п. — личные дела имеют общие структурные компоненты и позволяют говорить о возможности применения к ним единой методики, основанной на источниковедении массовых источников.

Обычное личное дело, как правило, содержит стандартный набор сведений, заполненных работником, согласно бюрократической процедуре. Так, во всех учреждениях по-прежнему заполняется заявление о приеме на работу, личный листок по учету кадров. В советский период в личное дело входила характеристика, подписанная «треугольником»³⁹⁶, которая большей частью давала сведения таким образом, чтобы создать достойный облик человека и перечень его заслуг в соответствии с критериями режима (так называемая положительная характеристика). В отличие от «информации к размышлению» в гитлеровском рейхе, ставшей популярной после известного фильма «Семнадцать мгновений весны», советские характеристики отличались многословием и пустословием. Ценность таких документов невелика. Количество негативной информации в личном деле прямо зависело от того, насколько человек вписывался в существовавший режим, а также был лоялен по отношению к руководству предприятия. Проштрафившиеся получали свою порцию критики вплоть до отрицательных характеристик, которые могут представлять интерес, так как при их составлении нужно было опираться на факты. Обычным документом в личном деле была также автобиография. Хотя к ее составлению не предъявлялось жестких требований (за исключением учреждений режимного, т. е. секретного типа), тем не менее был выработан определенный стандарт представления данных (сведения о себе, о родителях, об основных вехах жизненного пути — где родился, учился, работал, жил, когда вступил в комсомол, в партию и др.).

Дела, заводимые по какому-либо поводу, имели более сложный состав и их содержание варьировалось от десятка до сотен страниц. Включенные в них документы делятся на личные, принадлежащие человеку, в отношении которого заведено дело, и сопроводительные. Сопроводительные документы либо подтверждают/опровергают те или иные факты, либо представляют собой делопроизводственные материалы, возникшие в ходе бюрократической процедуры. В процессе определения достоверности данных их источник имеет ключевое значение. В этой связи важно не только фиксировать дело, из которого переносятся сведения в базу данных, но и источник их происхождения, если на таковой имеются указания (личные свидетельства, работник отдела кадров, свидетельские показания, письма, доносы и т. п.).