Современное состояние исторической методологии и источниковедения в России

В современной России отношение к методологии и источниковедению в исторических трудах можно описать в терминах хаоса и разброда, напряженного поиска новых подходов и интерпретаций. Вся прежняя советская история страны в XX в. оказалось перевернутой, разрушенной, по-иному истолкованной. Были отвергнуты или покачнулись марксистско-ленинские догмы, ранее считавшиеся непреложными истины, произошло заметное раскрепощение мысли. В трудах историков появились острые, ранее не обсуждаемые проблемы. Стали широко доступными многие труды, противостоящие догматической марксистско-ленинской интерпретации исторического процесса. Некоторые из них переиздаются большими тиражами. В профессиональной среде историков усилилось внимание к развитию как западной, так и отечественной исторической мысли. Одновременно стали нарастать противоречия и парадоксы, приведшие к кризисному состоянию исторической науки и исторического знания о нашем относительно недавнем прошлом.

Плюрализм мнений породил множество версий и взглядов по поводу происходивших событий, далеко не всегда обоснованных или даже дилетантских. Наблюдалось стремление «спрямить» прошлое, как и раньше, подгонять факты под заранее заданную схему, неправомерные аналогии, экстраполяции и обобщения и, грубо говоря, «идиотский задний ум». Много было огульного отрицания, использования разного рода теорий, в том числе давно отвергнутых или некритично заимствованных из зарубежной историографии. Нельзя было не отметить персонификации истории, причем выдаваемой или однозначно трактуемой как некое последнее слово в исторической науке. Происходит эксплуатация одних и тех же сюжетов с небольшими вариациями. Умножилось количество легковесных, конъюнктурных трудов. Широко распространилась практика черпать сведения из сомнительных и не заслуживающих доверия источников. Вместо повышения уровня исторического сознания общества наметилась дезинтеграция целостности видения исторического процесса и неспособности историков создать сколько-нибудь вразумительную концепцию отечественной истории XX в.

Образующийся в результате крушения научной теории социализма вакуум заполняется обрывками идей самого разного толка, которые вряд ли можно считать надежным компасом в бурном море политических страстей. Посткоммунистическое сознание захлестывают элементы иррационализма, мистики, религиозного миросозерцания, национализма. Наблюдается сладострастное копание на кладбище мертвых идей, на свет вытаскиваются мысли, казалось бы, давно забытых пророков. С точки зрения научного познания такой подход не сулит особых успехов, создает опасность возникновения новых мифов и догм, не избавляет научное сообщество от конъюнктурной идеологической зависимости. За более чем 70-летнюю историю советского государства сложились определенная структура и организация исторической науки, принципы подготовки кадров, выработались способы и методы исследовательской работы, приемы утверждения истины в последней инстанции. Если история призвана обслуживать надуманные схемы и построения, о каких настоящих методах исследовательской работы может идти речь? Вполне достаточно уместно подобранной цитаты и пары-другой примеров, позволяющих «доказывать» все, что угодно. В такой «истории» нет места ни методологии, ни источниковедению. Некоторые работы на эту тему, вышедшие в последние годы, производят странное впечатление.

Сегодня мы видим смешение различных подходов и понятий, образующих подчас нелепый симбиоз в нашем понимании и объяснении прошлого, состоящий из множества элементов. Во-первых, несмотря на то, что историки перестали клясться в верности марксизму-ленинизму, видна непреодоленная марксистская трактовка исторического процесса с точки зрения формационного подхода в терминах: капитализм, социализм, коммунизм и категорий исторического материализма. Во-вторых, как раньше в качестве аксиомы исторического познания рассматривался марксизм-ленинизм, так теперь в этом роде выступает тоталитаризм, который, как уже было сказано, является зеркальным отражением первого. В-третьих, сегодня очевидно увлечение историософией. Здесь исторические факты, а уж тем более методы работы с источниками, не играют особой роли. В последнее время появилось множество публикаций подобного рода, как извлеченных из арсеналов прошлого, так и написанных заново, в большей мере эпигонских, но иногда достаточно оригинальных. Их легко можно узнать сегодня в печати в виде размышлений о революции, о судьбах России, о русской идее, об особом предназначении русского народа и интеллигенции, особости российской цивилизации. В-четвертых, прослеживается оживление геополитических концепций, прежде всего в различных оттенках нового евразийства, активно проповедуемого в ряде изданий. В-пятых, наблюдается агрессивное наступление постмодернизма, прежде всего через литературу и искусство, претендующих сегодня на первенствующую роль в познании прошлого, где главными источниками для его изучения выступают произведения литературы и искусства.

Особенно ярко эклектика в современных представлениях о прошлом проявляется на уровне учебников и учебных пособий по новейшей истории России, число которых зашкалило за сотню. Даже власть, которая, как правило, определяет, как должна выглядеть официальная история государства, озабочена сегодня состоянием исторических знаний, преподносимых в студенческих аудиториях и школьных классах, когда одновременно преподаются и достижения социализма и ужасы тоталитаризма.

Общественное сознание, не поспевая за быстро меняющейся политической конъюнктурой и сменой акцентов, почувствовало интерес к документу, к историческому источнику, позволяющему читателю самому вынести суждение о том, что же происходило в недавней нашей истории. Отвечая на эту потребность, историки осуществляют длинный ряд программ публикаций исторических документов, главным образом рассекреченных в последние годы. Само по себе это замечательно. Однако под программы публикаций нередко, как и раньше, закладываются идеи, вытекающие из нынешних весьма аморфных, не устоявшихся и путаных представлений, страдающих газетными штампами и клише, налетом сенсационности. Издание исторических источников полезно и необходимо, но оно требует основательных профессиональных навыков и достаточной археографической подготовки.

Историк, естественно, не может быть в стороне от процессов, происходящих в обществе. Как доказывает весь предшествующий опыт историографии, история не может быть свободной от идеологии и политики. Более того, история часто оказывается крайне опасным орудием в руках политиков, будь то приверженцы революционной стратегии и тактики, псевдолиберальных ценностей, национальной идеи или какой-либо еще.