Объясняя популярность либеральной демократии

Почему же демократия стала столь популяр­ной? Одним из наиболее часто приводимых объяснений является следующее: другие типы политической власти были опробованы и об­манули ожидания, а демократия доказала, что

Глобальное распространение либеральной демократии

Триумф демократии: конец истории?

Френсис Фукуяма — писатель, имя которого стало синонимом выражения «конец истории». Концепция конца истории базируется у Фукуя-мы на всемирном триумфе капитализма и ли­беральной демократии. В связи с революциями 1989 г. в Восточной Европе, распадом Советско­го Союза и движением к многопартийной де­мократии в других регионах, Фукуяма утвержда­ет, что идеологические битвы прошлых времен окончены. Конец истории — это конец аль­тернатив. Никто уже не защищает монархизм, и фашизм также является феноменом прошло­го. То же и с коммунизмом, который долго яв­лялся основным соперником западной демокра­тии. Капитализм победил в своей долгой битве с социализмом, вопреки предсказанию Маркса, и теперь у демократии нет соперников. Мы до­стигли, утверждает Фукуяма, «конечной точки идеологической эволюции человечества и уни­версализации западной демократии как итого-

вой формы правления в человеческом обще­стве» (Fukuyama 1989).

Работа Фукуямы вызвала ряд критических откликов, но в каком-то смысле она выделила основной феномен нашего времени. В настоя­щее время не существует значительного электо­рата или массового движения, способного пред­ставить формы экономической и политической организации помимо рыночной и либеральной демократии. Хотя сейчас ситуация и кажется таковой, история вряд ли остановилась в том смысле, что мы исчерпали все доступные нам альтернативы. Кто знает, какие новые формы экономического, политического и культурного порядка могут появиться в будущем? Так же, как мудрецы средневековья не подозревали об ин­дустриальном обществе, которое появилось вме­сте с упадком феодализма, так и мы не можем в данный момент предвидеть, как изменится мир за ближайший век.

 

она является «лучшей» политической систе­мой (см. врезку на этой странице). Кажется, демократия действительно является лучшей формой политической организации, но од­но лишь это не может адекватно объяснить недавние волны демократизации.

Причины же этого лежат в социальных и экономических изменениях, обсуждаемых в данной книге. Во-первых, демократия обыч­но ассоциируется с рыночной экономикой, которая показала себя системой более эффек­тивной, нежели коммунизм, в производстве материальных ценностей. В качестве систе­мы экономического управления и планирова­ния коммунизм оказался неконкурентоспособ­ным и неэффективным. Во-вторых, чем боль­ше общественная деятельность глобализуется и на повседневную жизнь человека влияют со­бытия, происходящие где-то далеко, тем боль­ше люди начинают требовать информации о том, как ими управляют — и следовательно, требовать большей демократии. Глобализация продвигает распространение идей и взглядов сквозь национальные границы и ведет к боль­шей активности граждан во многих регио­нах мира.

В-третьих, существует влияние средств массовой информации, в особенности теле­видения и сети Интернет. На цепную реакцию по распространению демократии, вероятно,

очень повлияло то, что события в мире сегодня можно увидеть. С приходом новых Телевизион­ных технологий, в особенности спутниковой и кабельной связи, правительства не могут установить контроль над тем, что видят их граждане. Как и в Китае, коммунистические партии Советского Союза и стран Восточной Европы раньше жестко контролировали те­леканалы, каждый из которых принадлежал государству и управлялся им. Но распростра­нение спутникового вещания открыло многим доступ к телепередачам с Запада, тем самым знакомя людей с иным взглядом на их жизнь и давая возможность определить степень прав­ды правительственной пропаганды.

Растущая популярность Интернета усили­вает эту тенденцию, облегчая прямое общение между индивидами и группами людей по всему миру. Интернет и сложные телекоммуникаци­онные системы позволяют мгновенно пере­давать фото- и письменные материалы. Сего­дня мы живем в «открытом информационном мире» — таком, в котором авторитарным пра­вительствам значительно труднее контролиро­вать поток информации (хотя многие до сих пор пытаются это сделать — см. врезку на этой странице). Эта «информатизированная» среда дает правительствам все меньше возмож­ностей полагаться на старые формы власти; она подрывает легитимность тех правительств,

Глава 14. Правительство и политика

Интернет и демократизация

Интернет — это мощный двигатель демократи­зации. Он переступает национальные и культур­ные границы, облегчает распространение идей по всему миру и позволяет единомышленникам найти друг друга в царстве виртуального про­странства. Все больше и больше людей в раз­ных странах мира регулярно выходят в сеть и считают ее важной составляющей своего обра­за жизни. Однако динамичное распространение сети Интернет воспринимается правительства­ми, в особенности авторитарными, как угроза; они осознают, что сетевая активность способна свергнуть государственную власть. Хотя Интер­нет находится в более или менее свободном доступе в большинстве стран, некоторые госу­дарства начали предпринимать шаги к ограниче­нию его использования гражданами.

В Китае, к примеру, число пользовате­лей сети увеличилось в четыре раза — с 2,1 до 8,9 млн чел. — только лишь за 1999 г. Подсчитано, что количество китайских пользо­вателей будет ежегодно увеличиваться вдвое. В ответ на этот быстрый рост китайское прави­тельство объявило ряд строгих правил, запре­щающих опубликование «государственных тайн» в сети, заблокировало прямые и косвенные лин-ки между местными китайскими и зарубежными веб-страницами и ввело систему веб-цензуры, чтобы отслеживать содержание новостей и дру-

гой информации, доступной для обмена в сети Интернет.

В глазах китайских коммунистических ли­деров, Интернет представляет собой опасную угрозу национальной безопасности, так как поз­воляет оппозиционным политическим группам координировать свои действия. В 1999 г., к при­меру, тысячи сторонников Фалун Гонг (духовного движения, члены которого верят в то, что дыха­тельные упражнения продлевают жизнь) органи­зовались с помощью сети Интернет и собрались в Пекине на молчаливый протест. Секретная ин­формация о вооруженных силах и технологиче­ских возможностях Китая была якобы опублико­вана на китайских веб-страницах. Такие события дают подтверждение китайскому правительству, что Интернет — мощное средство связи, которое необходимо контролировать.

Правительства других стран пришли к ана­логичным выводам. Правительство Мьянмы объ­явило запрет на распространение по сети Интер­нет или по электронной почте информации, «на­носящей ущерб правительству». Малайзийские власти потребовали, чтобы все интернет-кафе вели списки людей, использовавших их компью­теры. В России местные Интернет-провайдеры обязаны присоединиться к системе электронного мониторинга, которая ведется службой государ­ственной безопасности.

 

правление которых основано на традицион­ном символизме или зависит от неоспоримого авторитета. В подобных условиях авторитар­ное правление идет вразрез с другими жиз­ненными установками, такими как гибкость и динамизм, необходимыми для участия в гло­бальной экономике высоких технологий.

Парадокс демократии

Поскольку либеральная демократия становит­ся столь широко распространенной, мы можем ожидать, что она работает весьма эффектив­но. Тем не менее, проблемы с демократией есть практически везде. «Парадокс демокра­тии» озадачивает: с одной стороны, демо­кратия распространяется по земному шару, но с другой стороны, в развитых демократи­ческих обществах с давними демократически­ми институтами высок уровень разочарования в демократических процессах. Проблемы с де­мократией есть даже в странах и регионах ее происхождения — в Великобритании, Европе

и США; например, как показывают опросы, все большее количество людей либо недовольны существующей политической системой, либо выражают равнодушие по отношению к ней.

Почему же многие недовольны именно той политической системой, которая, как ка­жется, сметает все на своем пути по миру? Ответы на эти вопросы, что любопытно, свя­заны с теми факторами, которые и помогли демократии распространиться, а именно с вли­янием новых коммуникационных технологий и с глобализацией общественной жизни.

Как заметил американский социолог Дэ­ниел Белл, национальное правительство стало «слишком маленьким, чтобы ответить на важ­ные вопросы», такие как влияние всемирной экономической конкуренции или разрушение мировой окружающей среды; при этом оно же стало «слишком важным, чтобы разбирать­ся в мелких вопросах», в проблемах, кото­рые касаются отдельных городов и регио­нов. У правительства, например, недостаточ-

Глобальное распространение либеральной демократии

 

но власти над деятельностью больших биз­нес-корпораций, главных действующих лиц мировой экономики. Отдельная корпорация США может принять решение закрыть свои производственные заводы в Великобритании и построить вместо этого новую фабрику в Мексике, чтобы уменьшить затраты и бо­лее активно конкурировать с другими корпо­рациями. В результате тысячи рабочих Вели­кобритании остаются без работы. Они, ско­рее всего, захотят, чтобы правительство что-то предприняло по этому поводу, но нацио­нальные правительства не в состоянии кон­тролировать процессы, связанные с мировой экономикой.

Граждане многих демократий не склон­ны доверять избранным ими представителям и приходят к выводу, что национальная поли­тика лишь ухудшает им жизнь. Растет цинич­ное отношение к политикам, которые делают заявления о своей способности предвидеть или контролировать глобальные проблемы, возникающие за пределами уровня националь­ного государства. Многие граждане осознают, что политики, по большому счету, не в силах повлиять на глобальные изменения, и в свя­зи с этим относятся к заявлениям об успехах с большим подозрением. Опросы обществен­ного мнения во многих западных странах выявляют, что восприятие гражданами того или иного политика, — серьезная проблема! Все растущее число граждан считает их ко­рыстными и не заботящимися о проблемах, волнующих их электорат.

Некоторые основания для такого заклю­чения получены из результатов двух недавних групповых исследований. По данным опро­сов, отношение к политикам среди молодых и среднего возраста британцев характеризу­ется цинизмом более, чем каким-либо дру­гим фактором. Среди группы лиц 1970 года рождения 44 % считали, что политики занима­ются политической деятельностью ради соб­ственной выгоды. В группе тех, кто родился в 1958 г., 30 % согласились, что по большо­му счету неважно, какая политическая партия находится у власти, поскольку обычным граж­данам от этого мало прямой выгоды. Опросы выявили, что политический цинизм более яв­ствен среди тех, кто не имеет образования (ESRC 1997).

Одновременно с уменьшением влияния правительств на глобальные проблемы поли­тические власти также отдалились от жизни

большинства граждан. Многие граждане воз­мущаются тем, что решения, которые каса­ются их жизней, принимаются далекими «се­рыми кардиналами» — членами партий, груп­пировок, лоббистами и бюрократами. Одно­временно они могут прийти к мнению, что правительство не способно разобраться в важ­ных местных проблемах, таких как преступ­ность и бездомность. В результате этого вера в правительство значительно понизилась, что, в свою очередь, влияет на желание людей участвовать в политическом процессе.

Последствия «эпохи открытой информа­ции» чувствуются не только в тоталитарных государствах, но также и в демократических. Мы живем в мире, где граждане и прави­тельство имеют доступ практически к одной и той же информации. Даже демократические правительства долгое время полагались на не­которые «недемократичные» методы работы — от коррупции и устройства на работу по про­текции до закулисных интриг и группиро­вок — которые теперь разоблачаются намного быстрее и чаще благодаря продвижениям в об­ласти информационных технологий. Некото­рые процессы, ранее остававшиеся скрытыми от глаз, теперь стали доступны и вызывают негодование и разочарование среди демокра­тического электората. Все чаще «старые спосо­бы» ведения дел разрушаются и существующие политические структуры не могут более вос­приниматься как данность.

Некоторые обозреватели сегодня жалуют­ся на то, что жители демократических стран стали апатичны и теряют интерес к поли­тическому процессу. Действительно, рейтинги голосований за последние десятилетия упали и количество членов в основных политиче­ских партиях тоже уменьшилось. Однако бы­ло бы ошибкой предполагать, что люди не за­интересованы и потеряли веру в демократию как таковую. Опросы общественного мнения показывают, что подавляющее большинство жителей демократических стран называют де­мократию своей предпочтительной формой правления. Более того, есть признаки, что ин­терес к политике на самом деле находится на подъеме, просто он направлен не на тради­ционную партийную политику. Членство в об­щественных группах и ассоциациях растет, и активисты направляют свои силы на созда­ние новых общественных движений, сосре­доточенных на решении отдельных проблем, таких как окружающая среда, права живот-

Глава 14. Правительство и политика

 

ных, торговая политика и нераспространение ядерного оружия (см. с. 386).

Какова же в таком случае судьба демокра­тии во времена, когда демократическое прав­ление кажется неспособным справиться с хо­дом событий? Некоторые обозреватели счита­ют, что с этим трудно что-либо сделать, что правительство не может и надеяться контро­лировать стремительные изменения, происхо­дящие вокруг нас, и что наиболее разумно бу­дет сократить роль правительства и допустить к руководству рыночные силы. Такой подход, однако, сомнителен. В нашем безудержном мире нам нужно больше, а не меньше власти правительства. Однако эффективное правле­ние в нынешнюю эпоху требует углубления демократии как на уровне государства, так и выше, и ниже его.

Вскоре мы увидим, как некоторые из вы­шеперечисленных сил дают себя почувство­вать в политике Великобритании. Либераль­ная демократия по определению предполага­ет наличие нескольких политических партий. Прежде всего мы рассмотрим различные ти­пы политических систем, которые могут быть сгруппированы под общим ярлыком либераль­ной демократии.

Политические партии

и голосование в странах

Запада

Партийные системы

Политической партией можно назвать орга­низацию, которая ориентирована на достиже­ние законного контроля над правительством с помощью избирательного процесса. Суще­ствует множество типов партийной системы. Будет ли процветать двухпартийная система или же та, в которой партий больше двух, во многом зависит от природы избиратель­ных процедур в данной стране. Две партии обычно доминируют в политической системе там, где выборы основаны на принципе побе­дитель получает всё. Кандидат, который наби­рает наибольшее количество голосов в том или ином географическом избирательном округе, выигрывает местные выборы и представляет весь избирательный округ в парламенте. Там, где выборы построены по другому принци­пу, например, по принципу пропорционально­го представительства (при котором места

в представительных органах распределяют­ся пропорционально количеству полученных голосов), двухпартийные системы встречают­ся реже.

В западноевропейских странах встреча­ются различные типы партийной организа­ции, и не все из них присутствуют в политике Великобритании. Некоторые партии основаны на религиозной принадлежности, как, напри­мер, Социально-христианская партия (Parti So­cial Chretien) и Католическая народная партия (Katholieke Volkspartij) в Бельгии; некоторые партии являются этническими, представляю­щими особые национальные или языковые группы, такие как Шотландская национальная партия (Scottish National Party) в Великобрита­нии или Шведская народная партия (Svenska Volkpartiet) в Финляндии; другие партии яв­ляются сельскими, представляющими интере­сы аграриев, например, Центральная партия (Centerpartiet) в Швеции или Швейцарская народная партия (Schweizerische Volkspartei) в Швейцарии; также существуют экологиче­ские партии, заботящиеся о вопросах окру­жающей среды, например, Партия зеленых в Германии. Во многих европейских странах есть также ультраправые националистические партии, которые враждебно относятся к им­мигрантам и иностранцам (см. ниже).

Социалистические и лейбористские пар­тии формировали правительства в тот или иной момент в большинстве западноевропей­ских стран со времен Второй мировой войны. До недавнего времени во всех этих странах существовали официально признанные ком­мунистические партии, некоторые из них бы­ли большими (например, в Италии, Франции и Испании). Учитывая перемены в Восточ­ной Европе, многие из них сегодня изме­нили свои названия. Существует множество консервативных партий (такие, как Республи­канская партия (Parti Republicain) во Франции или Консервативная и Юнионистская партии (Conservative and Unionist Party) в Великобри­тании), а также «центристских», занимающих «середину» между левыми и правыми (напри­мер, Либерально-демократическая партия (Lib­eral Democrats) в Великобритании). (Термин «левые» используется по отношению к ради­кальным или прогрессивным политическим группам; «правые» — к более консервативным группам.)

■ В некоторых странах лидер партии боль­шинства или же одной из партий, состоя-

Политические партии и голосование в странах Запада

 

щих в коалиции, автоматически становится премьер-министром — главной политической фигурой страны. В других случаях (как, на­пример, в США) президент выбирается от­дельно от партийных выборов в основные представительные органы. Едва ли хоть одна из избирательных систем в западных стра­нах является в точности такой же, как другие, и большинство из них сложнее, чем система, принятая в Великобритании. Примером может послужить Германия. В этой стране члены бун­дестага (парламента) выбираются по системе, которая сочетает в себе принцип «победитель получает всё» и принцип пропорционального представительства. Половина членов бундес­тага выбирается в избирательных округах, где выигрывает кандидат, набравший наибольшее количество голосов. Остальные 50 % членов парламента выбираются согласно пропорции голосов, которые они набирают в определен­ных региональных областях. Именно эта си­стема дала возможность Партии зеленых вы­играть места в парламенте. Ограничение в 5 % было установлено, чтобы предотвратить не­нужное размножение мелких партий — это та минимальная часть от общего количества го­лосов, которую должна набрать партия, чтобы получить представительство в парламенте.

Системы с двумя доминирующими пар­тиями, как в Великобритании и США, обычно ведут к тому, что большинство голосов от­дается парламентариям, придерживающимся умеренных взглядов, некой «середины», и ис­ключают более радикальные взгляды. Партии в этих странах обычно культивируют имидж умеренности и иногда становятся столь похо­жими друг на друга, что декларируемые ими отличия едва заметны. Казалось бы, множе­ство интересов могло бы быть представлено каждой из партий, но довольно часто они сли­ваются в единую пресную программу со слабо выраженными установками. Многопартийные системы позволяют более прямо выражать раз­личные интересы и точки зрения и обеспе­чивают возможности для представления ради­кальной альтернативы, но с другой стороны, отдельно взятая партия имеет мало шансов получить большинство голосов. Это приводит к коалициям, которые могут страдать от неспо­собности принимать решения из-за крупных внутренних конфликтов, или же к быстрой смене выборов и новых правительств, ни одно из которых не в состоянии оставаться у власти

в течение длительного срока и от этого очень ограничено в своих действиях.

«Ультраправые» партии в Европе

Растущее неприятие иммиграции отразилось на политических победах правых партий в ря­де европейских стран. Наиболее драматичной была ситуация в Австрии, где Партия свободы, до недавнего времени возглавляемая Йоргом Хайдером, получила 27 % голосов на нацио­нальных выборах в октябре 1999 г. и вступила в коалиционное правительство с консерватив­ной Народной партией. Хайдер, в прошлом открыто превозносивший нацистскую «поли­тику занятости» и ветеранов гитлеровского СС, строил свою компанию на жесткой платфор­ме «чрезмерной иммиграции», которая была, несомненно, антииммигрантской и антиевро­пейской. Хотя Австрия долгое время была одной из наиболее стабильных и процве­тающих стран Европы, идея Хайдера нашла отклик у многих избирателей. За последние десять лет Австрия приняла тысячи иммигран­тов из Восточной Европы и Балкан; на дан­ный момент иммигранты составляют около 10% от общего населения. После объявления нового коалиционного правительства в фев­рале 2000 г. Вена была наводнена протестами; государства, также входящие в ЕС, объявили о своем намерении изолировать Австрию ди­пломатически, а Израиль отозвал своего посла из Вены.

Следуя непосредственно за австрийски­ми выборами, ультраправая Народная партия в Швейцарии получила 23 % голосов, что сде­лало ее самой мощной политической силой в стране. В Швейцарии, которая не являет­ся ни членом ЕС, ни членом ООН, каждый пятый житель — иммигрант. Народная пар­тия успешно мобилизовала антииммигрант­ские настроения среди населения и улучши­ла свое положение за счет призыва к уже­сточению законов о политическом убежище во время войны в Косове в первой половине 1999 г.

В других европейских странах ультра­правые партии имеют некоторую поддержку, но остаются на периферии. В Италии Ломбард­ская Лига имеет мощную поддержку избирате­лей па севере страны. Национальный Фронт Жана-Мари Ле Пена во Франции набрал целых 15% голосов на выборах, базируясь на анти­иммигрантской платформе. Даже в скандинав­ских странах, долгое время бывших бастионом.

Глава 14. Правительство и политика

 

либерализма в отношении расовых вопросов, появились ультраправые группировки с ощу­тимой поддержкой.

Многие иммиграционные организации и организации по борьбе за права челове­ка в Европе и по всему миру выразили бес­покойство по поводу того, что на их взгляд является нарождающейся волной расизма, свя­занной с поддержкой строительства так назы­ваемой «Европы-крепости» (см. с. 247). И тем не менее, наблюдаются не только тенденции уменьшения терпимости, что показывает спад в ряде стран поддержки ультраправых пар­тий в период с 1994-1995 по 1999 гг. Анти­расистские организации получили заметное развитие во всех вышеупомянутых странах, и большинство правительств резко усилило меры по уменьшению дискриминации.