Трудовая деятельность и экономический успех

Трудовая деятельность — это важнейшая сфе­ра, в которой проявляются последствия соци­ального и экономического неравенства, вы­званного такими факторами, как пол, возраст, класс и этническая принадлежность. Изучение

положения этнических меньшинств на рынке труда Выявило модели неравенства, связан­ные с распределением, уровнем заработной платы, дискриминацией при найме на работу и продвижении по службе, а также с уров­нем безработицы. Некоторые из этих проблем будут рассмотрены ниже.

Тенденции в области профессиональной

занятости этнических меньшинств

после 1960-х гг.

В ходе самого раннего общенационального обследования этнических меньшинств в Ве­ликобритании, проведенного Институтом по­литических исследований (Policy Studies Insti­tute) в 1960-х гг., было обнаружено, что но­вые иммигранты в непропорционально боль­шом количестве представлены в ограничен­ном числе отраслей промышленности на ра­ботах, связанных с ручным трудом. Даже те из вновь прибывших иммигрантов, кто полу­чил профессию у себя дома, обычно выпол­няли работу, несоизмеримую с их квалифика­цией. Дискриминация по причине этнической принадлежности была широко распростране­на и проводилась открыто — некоторые пред­приниматели отказывались нанимать небелых рабочих и соглашались брать их на работу только при отсутствии необходимого числа белых рабочих.

К 1970-м гг. в моделях профессиональной занятости произошли небольшие изменения.

Этническое многообразие в Соединенном Королевстве

 

Представители групп этнических меньшинств по-прежнему выполняли в большинстве слу­чаев полуквалифицированную или неквали­фицированную физическую работу, хотя уве­личилось число иммигрантов, занятых ква­лифицированным ручным трудом. В профес­сиональных и управленческих видах деятель­ности были представлены немногие этниче­ские меньшинства. Несмотря на изменения в законодательстве, направленные на предот­вращение расовой дискриминации при найме на работу, в ходе исследования было обна­ружено, что белым постоянно оказывалось предпочтение в приглашении на интервью и в предоставлении работы по сравнению с имеющими такую же квалификацию небе­лыми претендентами.

Проведенное Институтом политических исследований (ИПИ) в 1982 г. третье общена­циональное обследование этнических мень­шинств показало, что за исключением муж-чин-афроазиатов и индийцев, уровень без­работицы, вызванной общим экономическим спадом, оказавшим сильное влияние на пере­рабатывающие отрасли, был среди этнических меньшинств в два раза выше, чем среди белых. Вместе с тем увеличилось количество квали­фицированных небелых, хорошо владеющих английским языком, выполняющих работу «бе­лых воротничков», и в целом наблюдалось со­кращение разрыва в заработной плате между этническими меньшинствами и белыми. С кон­ца 1970-х гг. все больше представителей этни­ческих меньшинств открывают собственный бизнес, тем самым способствуя более высоким заработкам и снижению уровня безработицы, особенно среди индийцев и афро-азиатов.

Материалы недавних обследований

Последнее по времени общенациональное об­следование этнических меньшинств Велико­британии, проведенное ИПИ, было основа­но на представительной выборке, включав­шей 5 196 британских граждан — выходцев из Азии и Карибского региона (в добавление к 2 867 белым), и его результаты были опуб­ликованы в книге «Этнические меньшинства в Великобритании: Многообразие и неравен­ство» (Modood et al. 1997). Оно обнаружило, что положение различных этнических мень­шинств на рынке труда различается значитель­нее, чем когда-либо прежде. Хотя этнические меньшинства в целом по-прежнему находят­ся в неравном положении с белыми в том,

что касается оплаты труда, страдают от дис­криминации при найме на работу и среди них более высок уровень безработицы, небе­лое население Великобритании весьма неод­нородно, и некоторым этническим группам удалось добиться большего успеха в сфере трудовой деятельности, чем другим. Например, мужчины-выходцы из Пакистана и Республики Бангладеш продолжают в непропорционально большом числе выполнять работу, требующую физического труда, и вероятность того, что они получат работу специалистов или мене­джеров, составляет меньше двух третей от та­кой же вероятности для белых мужчин. Что касается женщин, то по сравнению с другими этническими группами, по найму за преде­лами дома работает только одна треть паки­станок и одна десятая женщин из Бангладеш (Modood et al. 1997).

На другом конце спектра располагаются черные выходцы из Азии и китайцы. Для этих групп уровень заработков сейчас практически равен заработкам белых и процент безработи­цы также сопоставим. Мужчины-афро-азиаты имеют равную с их белыми коллегами воз­можность работать специалистами, менедже­рами и предпринимателями, а возможности китаянок работать в этих сферах в два раза превышают возможности белых женщин. Ав­торы общенационального обследования при­ходят к заключению, что было бы неправильно и дальше рассматривать указанные группы как находящиеся в неравном положении с белыми, поскольку в действительности они обгоняют белое население по ряду социоэкономических показателей (Modood et al. 1997).

Положение на рынке труда молодых муж­чин - выходцев из Карибского региона суще­ственно отличается от положения индийцев и белых. Анализ, основанный на материалах проводившегося в течение одиннадцати лет обследования рабочей силы (Labour Force Sur­vey), показал, что безработица среди мужчин из Карибского региона в два раза выше, чем у их белых коллег, и что зарабатывают они, как правило, меньше членов других групп. Еще одно поразительное несоответствие со­стоит в том, что перспектива найти работу у мужчин — выходцев из Африки, выпускни­ков высших учебных заведений, весьма мала, несмотря на их успехи на поприще образова­ния, и они в семь раз вероятнее окажутся без работы, чем имеющие такое же образование белые (Berthoud 1999).

Глава 9. Раса, этническая принадлежность и иммиграция

 

Модели трудовой занятости небелых жен­щин также весьма неодинаковы. Карибские женщины гораздо реже, чем белые женщи­ны, работают там, где требуется физический труд, тогда как женщины из Индии, так же как и пакистанки, выполняют преимущественно ручную работу. Среди женщин из Карибского региона и Индии наблюдается гораздо боль­шая степень экономической активности, чем активность на рынке труда женщин из Па­кистана и Бангладеш. В среднем женщины из Карибского региона и Индии обычно зара­батывают при полной рабочей неделе немно­го больше, чем белые женщины, однако среди индийских женщин наблюдается резкая поля­ризация между теми, кто имеет относительно высокий и низкий доход (Modood et al. 1997).

Экономический успех индийцев

Среди небелого населения наибольшего успе­ха добились, если измерять успех уровнем доходов, те выходцы из Южной Азии, которые стали мелкими предпринимателями или рабо­тают единолично. Количество людей в этой ка­тегории за последние двадцать лет постоянно росло. В настоящее время выходцы из Индии, и мужчины, и женщины, более чем в два раза чаще, чем белые, работают на условиях са­монайма. Азиатские лавочки на углах улиц и другие формы бизнеса, осуществляемого выходцами из Индии, стали весьма замет­ным явлением британского общества, и не­которые высказали предположение, что они могли бы привести к экономическому возрож­дению районов внутренних городов. По мне­нию Тарика Модуда, «экономический успех индийцев» является результатом тяжелого тру­да, поддержки общины и семьи и первооче­редного значения, придаваемого образованию (Modood et al. 1991).

Важно, однако, не переоценивать процве­тание мелкого бизнеса выходцев из Южной Азии и его потенциальное влияние. Многие работающие на себя выходцы из Азии трудятся долгие часы — шестьдесят, а то и восемьдесят часов в неделю — и получают в целом относи­тельно низкий доход. Они регистрируются как работающие по самонайму, но по существу их нанимают другие члены семьи, которые явля­ются хозяевами бизнеса, а они оказываются лишенными тех льгот, которые обычно имеют наемные работники, как то: оплата бюллете­ней по болезни, оплачиваемый отпуск, взносы нанимателя в фонд социального страхования.

Трудности восхождения на вершину

Изменения к лучшему, происходящие в струк­туре профессиональной занятости этнических меньшинств, не всегда сопровождаются уве­личением числа их представителей на верх­них ступенях иерархии. Несмотря на то, что места служащих и специалистов сейчас за­нимают больше представителей этнических меньшинств, чем когда-либо раньше, суще­ствует, как представляется, некий «стеклян­ный потолок», который позволяет лишь очень немногим представителям этнических мень­шинств подняться до самых высоких долж­ностей в крупных компаниях и организаци­ях. В целом мужчины из этнических мень­шинств — даже наиболее высоко квалифици­рованные из них — имеют вдвое меньше шан­сов, чем белые мужчины, быть представлен­ными среди лиц, занимающих верхние 10% мест, дающих власть, высокий статус и зара­боток (Modood et al. 1997).

Как отмечается в недавнем докладе Кон­гресса тред-юнионов (КТЮ), озаглавленном «Похоже на расизм» («Qualifying for Racism», 2000), «разрыв» между белыми и небелыми среди менеджеров и руководителей в 1990-е гг. увеличился. КТЮ призвал к обязательному мо­ниторингу всех предпринимателей, с тем что­бы положить конец расовой дискриминации в отношении высококвалифицированных чер­ных рабочих и выходцев из Азии, чьи шансы на продвижение по службе ограничиваются из-за их расовой принадлежности. Прегра­ды на пути к управленческой деятельности с течением времени, разумеется, обязательно должны ослабеть, но в настоящее время они остаются серьезным напоминанием о живу­чести предубеждений и расизма, с которыми приходится сталкиваться представителям эт­нических меньшинств.

Жилищные условия

На рынке жилья этнические меньшинства в Ве­ликобритании обычно сталкиваются с дискри­минацией, притеснениями и материальными лишениями. Со времени самых первых при­зывов к контролю за иммиграцией жилье ока­залось в центре борьбы за ресурсы между группами и тенденциями к закрытости этни­ческих групп. Одной из причин, возможно, было то, что жилье имеет в высшей степе­ни символическое значение — оно указывает

Этническое многообразие в Соединенном Королевстве

Этнические меньшинства и «новая экономика»

В связи с тем, что рабочие из этнических мень­шинств в значительной степени сконцентриро­ваны в обрабатывающих и других отраслях про­мышленности, многими наблюдателями было вы­сказано предположение о том, что упадок инду­стриальной экономики оказывает непропорцио­нально сильное воздействие на эту часть населе­ния. Более высокий уровень безработицы, по их мнению, является отражением последствий эко­номической перестройки для рабочих из этниче­ских меньшинств, поскольку они менее квалифи­цированны и потому являются более уязвимыми. Поворот британской экономики от экономики индустриальной к экономике, основанной на раз­витии технологий и сектора услуг, нанес ущерб рабочим из этнических меньшинств, менее под­готовленным к переходу к новым профессиям.

Это общераспространенное мнение было поставлено под сомнение благодаря данным, по­лученным Институтом политических исследова­ний (см. выше), и сравнительному анализу мате­риалов Обследования трудовых ресурсов и ста­тистических материалов переписи (Iganski and Payne 1999). Эти обследования продемонстриро­вали, что некоторые группы небелых в действи­тельности достигли в последние десятилетия вы­сокого уровня экономического и профессиональ­ного успеха, во многом так же, как преуспевшие белые рабочие. По словам авторов исследования, процесс экономической реструктуризации по су­ществу способствовал сокращению разрыва, су­ществовавшего на рынке труда между этнически­ми меньшинствами и белым населением. Это объ­ясняется тем, что крупные изменения в экономи­ке обычно затрагивали как этнические меньшин­ства, так и белое население (Modood et al. 1997).

Используя данные проводимых на протя­жении трех десятилетий Обследований трудовых ресурсов и переписей населения (1971, 1981 и 1991 гг.), Пол Игански и Джофф Пейн устано­вили, что в целом группы этнических меньшинств пострадали от потери работы в меньшей степе­ни, чем другие индустриальные рабочие. Так, между 1971 и 1991 гг. работу в обрабатываю­щем производстве среди небелых потеряли 12% тех, кто был экономически активен в 1971 г., тогда как среди рабочих в целом эта цифра была равна 14,4 %. Игански и Пейн отмечают значительные расхождения в пределах этой об­щей тенденции — например, между мужчинами и женщинами, а также между различными секто­рами промышленности. Но в общем, как они об­наружили, движение к «новой экономике» имело тенденцию сметать с пути и небелых, и белых так, что при этом уменьшался разрыв между ними. По мнению Игански и Пейна, в настоящее время в Великобритании существует значительное не­белое население, структура профессиональной занятости которого изменяется совершенно так же, как это происходит у белого большинства населения.

Игански и Пейн специально оговарива­ют, что заметный прогресс, достигнутый неко­торыми группами этнических меньшинств, от­нюдь не означает исчезновения неравенства в профессиональной сфере. Скорее, по их мне­нию, эта «коллективная социальная мобиль­ность» свидетельствует, что силы постиндустри­ального реструктурирования оказываются мо­гущественнее, чем силы расовой дискримина­ции и сохраняющегося неравенства (Iganski and Payne 1999).

 

на статус, обеспечивает безопасность и вооб­ще тесно переплетается со всеми обстоятель­ствами жизни. Так же, как в отношении мо­делей профессиональной занятости, качество и тип жилья в этнических группах значительно варьируют. Хотя небелое население в целом находится в отношении жилья в менее бла­гоприятном положении, чем белые, картина здесь очень неоднородна. Так, среди некото­рых групп, например, среди выходцев из Ин­дии, очень высок процент лиц, владеющих собственным жильем, тогда как другие группы в непропорционально большом числе живут в условиях, не соответствующих стандартам, или сосредоточены в секторе социального жи­лья (Ratcliffe 1999).

Различию в жилищных условиях между небелыми и белыми, а также между различны­ми группами небелых способствовал ряд фак­торов. Участившиеся не только в Великобри­тании, но и по всей Европе расовые пресле­дования или жестокое насилие, по-видимому, способствуют известной степени этнической сегрегации в моделях расселения. Небелые семьи, имеющие достаточно средств, чтобы переехать в более благоустроенные районы, населенные преимущественно белыми, могут отказаться от переезда, опасаясь враждебного отношения со стороны соседей. Другой фак­тор связан с материальным состоянием жилья. В целом жилье, занимаемое группами этни­ческих меньшинств, является обычно более

Глава 9. Раса, этническая принадлежность и иммиграция

, Таблица 9.2

Семьи, живущие в трудных жилищных условиях, по этническим группам. Великобритания. 1991 г.

 

 

			Нетс	этдельной		Нет
	Более одного	Нет изолиро-	ванной или	центрального
Этническая группа	человека на комнату	ванного помещения	туалета	отопления
	(%)	(%)		(лиц на		(лиц на
				семью)		семью)
Белые	1,8	0,9	1,2	1,50	18,9	2,16
Этнические меньшинства	13,1	2,4	2,1	2,09	17,8	3,33
Черные	7,2	3,1	2,3	1,69	17,4	2,33
Черные — выходцы	4,7	2,0	1,4	1,65	17,4	2,30
из Карибского региона
Черные — выходцы	15,1	6,5	5,1	1,73	15,8	2,46
из Африки
Черные — выходцы	5,6	3,2	2,4	1,67	20,2	2,27
из других регионов
Выходцы из Южной Азии	20,5	1,1	1,4	3,8	19,5	4,43
Индийцы	12,8	1,0	1,1	2,65	12,4	3,59
Пакистанцы	29,7	1,2	1,7	3,31	34,2	4,95
Бангладешцы	47,1	1,3	2,0	4,17	23,6	5,19
Китайцы и прочие	9,4	3,6	3,0	1,78	15,0	2,62
Китайцы	10,6	3,5	3,2	1,95	16,0	2,82
Другие выходцы из Азии	11,0	3,7	3,0	1,79	12,1	2,83
Прочие	7,4	3,7	3,0	1,67	16,7	2,39
Население в целом	2,2	1,0	1,3	1,54	18,9	2,21

Источник: Owen D. in Mason David. Race and Ethnicity in Modern Britain. Oxford University Press, 1995.

ветхим и нуждающимся в ремонте, чем жилье, где проживает белое население. Значительная часть пакистанцев и выходцев из Бангладеш живет в жилищах, которые являются перена­селенными (из-за большой, как правило, ве­личины их семей), обычно бывают сырыми и зачастую не имеют центрального отопле­ния (см. табл. 9-2).

Напротив, выходцы из Индии столь же часто, как и белые, живут в отдельных до­мах на одну семью или в «полуотдельных домах» (занимают половину двухквартирного дома, имеющую отдельный вход) и реже дру­гих этнических групп селятся в старой, цен­тральной части города. В то же время семьи выходцев из Карибского региона предпочита­ют снимать квартиры в секторе социального жилья, но не покупать жилье. Это, возмож­но, связано с высоким процентом неполных семей в этой этнической группе.

Обеспокоенные неравенством в области жилищных условий и «жилищным стрессом», от которого страдают этнические меньшин-

ства в городе Брэдфорде, члены Брэдфорд-ского жилищного форума провели в 1995 г. локальное исследование потребности в жилье. Полученные результаты оказались существен­ными во многих отношениях, далеко выхо­дящих за пределы самого города Брэдфорда. Обследование 1 000 небелых семей позволи­ло сделать два главных вывода. Во-первых, выяснилось, что примерно в половине опро­шенных пакистанских семей и семей выход­цев из Бангладеш ни один из членов семьи не имел работы с полным рабочим днем. Спад промышленного производства в Брэд­форде оказал сильное влияние на общины этнических меньшинств и привел к высокому уровню безработицы. Во-вторых, в наиболее обездоленных небелых семьях было обнару­жено чрезвычайно много случаев длительных заболеваний и нетрудоспособности. Сходным образом сведения о заболеваемости, получен­ные при переписи населения 1991 г., также по­казали, что в группах этнических меньшинств наблюдается непропорционально много слу-

Этническое многообразие в Соединенном Королевстве

 

чаев хронических заболеваний, таких как ре­спираторные заболевания и болезни легких. Результаты обследования в Брэдфорде еще раз подтвердили, что между жилищными условия­ми и физическим здоровьем людей существует тесная связь.

Как следует понимать различия в жи­лищных условиях, существующие у разных этнических групп? Некоторые социологи счи­тают, что в результате процесса конкуренции на рынке жилья этнические меньшинства пре­вратились в особый «класс» в отношении жи­лья (Rex and Moor 1967). Согласно такому подходу, трудности, с которыми сталкиваются группы меньшинств — от экономического не­равенства до расовой дискриминации - озна­чают, что у этнических меньшинств практиче­ски нет возможности выбора и мало шансов контролировать свои жилищные условия. Эт­нические меньшинства в основном вынужде­ны мириться с неадекватным жильем, потому что в этом вопросе выбор для них либо крайне невелик, либо его вообще нет. Хотя на рынке жилья существует много неблагоприятных об­стоятельств, приводящих к неравному положе­нию этнических меньшинств, было бы невер­но делать вывод, что они являются просто пас­сивными жертвами дискриминационных или расистских сил. Модели и практика в области жилья с течением времени изменяются под влиянием меняющихся форм и видов выбора, которые делают представители разных соци­альных слоев. Дискриминация также может стать стимулом к творческим действиям.

Раса и преступность

С 1960-х гг. члены групп этнических мень­шинств все чаще и чаще фигурируют в си­стеме уголовного судопроизводства — и в ка­честве правонарушителей, и в качестве жертв. По сравнению с их долей населения в целом, этнические меньшинства в непропорциональ­но большом количестве представлены в тюрь­мах. В 1997 г. один из каждых восьми заклю­ченных-мужчин в тюрьмах Англии и Уэльса был представителем группы этнического мень­шинства (HMSO 1999). Столь же непропорци­онально велико оказалось число арестован­ных среди выходцев из Африки и Карибского региона — хотя они составляли только 2 % всего населения, среди 1,3 млн арестованных в 1998-1999 гг. их доля достигала 7%.

Есть основания полагать, что члены групп этнических меньшинств, попадая в систему

уголовного правосудия, страдают от дискри­минационного отношения. Так, небелых чаще присуждают к тюремному заключению, даже в тех случаях, когда у них раньше не было суди­мостей или их было мало. Находясь в тюрьме, члены этнических меньшинств обычно также чаще, чем белые, подвергаются дискримина­ции или преследованию на расовой почве. Некоторые ученые обращали внимание на то, что администрация системы отправления уго­ловного правосудия в подавляющем большин­стве состоит из белых. Лишь незначительный процент практикующих юристов составляют черные, а среди полицейских их меньше — 2 % (Denney 1998).

Все группы небелых страдают от той или иной формы расизма — включая расово-мо-тивированное насилие. Большинству удается избежать такой участи, но для меньшинства такой опыт бывает опасным и жестоким. Об­следование, проведенное Институтом полити­ческих исследований {Modood 1997), показало, что в предшествующем году 12 % опрошен­ных подверглись преследованиям, оскорбле­ниям и нападениям на расовой почве. В про­шедшем году из этих 12% жертвами пресле­дований пять и более раз оказались 25 %. Четвертая часть опрошенных призналась, что обеспокоена возможностью стать жертвой ра­сового преследования.

В последние годы расово-мотивирован-ные преступления против этнических мень­шинств привлекают к себе все больше внима­ния. Обнаружилось, что жертвы преступлений более склонны считать расово-мотивирован-ными такие преступления, как угрозы, акты вандализма и разбойные нападения, чем, на­пример, ограбление. Проведенное в 1998 г. Исследование преступности в Великобрита­нии установило, что респонденты - выход­цы из Пакистана и Бангладеш более склонны считать преступления против них расово-мо-тивированными (2б % всех преступлений), чем индийцы (13%) и черные (9%), которые не­сколько реже видят в преступлениях расовую мотивацию (HMSO 1999). По сравнению с этим только 1 % белых воспринимает преступления против них как расово-мотивированные.

Как можно объяснить такие модели пре­ступности и преследований? Как было отмече­но нами в главе 8 («Преступление и девиант-ное поведение»), преступность распространя­ется среди населения неравномерно. В моде­лях преступности и преследований существует,

Глава 9. Раса, этническая принадлежность и иммиграция

 

как представляется, отчетливый территориаль­ный элемент. В регионах, страдающих от ни­щеты, обычно бывает более высокий уровень преступности, и люди, живущие в таких реги­онах, подвергаются большей опасности стать жертвой преступления.

Лишения, которым подвергаются люди из-за расизма, одновременно и порождают­ся разрухой, царящей во внутренних городах, и сами порождают ее (см. также главу 18 «Города и городские пространства»). Здесь на­блюдается четкая корреляция между расой, безработицей и преступностью, что особенно сказывается на положении молодых черных мужчин из-за созданной политиками и сред­ствами массовой информации «моральной па­ники» в связи с преступностью (см. врезку на с. 187), у людей установилась связь между расой и преступностью. Как комментировала газета «Дейли Телеграф»: «Многие молодые вы­ходцы из Вест-Индии в Великобритании и — под их влиянием — растущее число молодых белых не осознают, что страна, в которой они живут, составляет часть их самих. По­этому граждане этой страны становятся для них всего лишь объектами жестокой эксплуа­тации» (цит. по: Solomos and Rackett 1991, 44). Однако опыт многих молодых черных по­казывает, что как раз именно они являют­ся «объектами жестокой эксплуатации», когда сталкиваются с белыми, а в известной степени, к сожалению, также и с полицией.

Расизм в полиции

Исследования социологов помогли выявить расистские настроения среди полицейских. В своем исследовании, посвященном поли­ции, Роджер Грэф пришел к заключению, что «полиция активно враждебна ко всем группам меньшинств». Он отметил, что, го­воря об этнических меньшинствах, полицей­ские часто используют стереотипы и оскор­бительные расистские замечания (Graef 1989). В 1990-х гг. несколько инцидентов в Велико­британии и Соединенных Штатах позволили увидеть расизм в полиции так отчетливо и убе­дительно, как это не смогло бы сделать ни одно исследование. Убийство в 1993 г. Стивена Лоу-ренса, о котором шла речь выше в настоящей главе, привело к существенному изменению сути споров о расизме в Великобритании, про­демонстрировав, что расизм не ограничивает­ся отдельными людьми, но может охватывать целые организации.

Вслед за публикацией в 1999 г. Доклада Макферсона по поводу расследования убий­ства Стивена Лоуренса министр внутренних дел Великобритании Джек Стро обратился к полиции с призывом «стать поборниками многокультурного общества». Многие из семи­десяти рекомендаций, содержащихся в Докла­де, были реализованы в течение года после этой публикации, хотя критики утверждают, что изменения идут недостаточно быстро. Так, в течение первого года после появления До­клада в более чем третью часть полицейских подразделений не было дополнительно при­нято ни одного черного полицейского или выходца из Азии, а в 9 из 43 полицейских подразделений в Англии и Уэльсе количество полицейских из этнических меньшинств даже сократилось. Наблюдались также проявления «антимакферсоновской реакции» среди опре­деленной части представителей правоохрани­тельных органов, которые считали, что в До­кладе в качестве мишени для нападок неспра­ведливо выбрана полиция.

В Соединенных Штатах аналогичным об­разом обеспокоенность существованием ин­ституционального расизма возникла в послед­нее десятилетие в связи с рядом кровавых ин­цидентов между белыми полицейскими и чер­ными гражданами. Жестокое избиение черно­го автомобилиста Родни Кинга полицейски­ми из департамента полиции Лос-Анджелеса в 1991 г. было заснято на видео и несколько раз показано по американскому телевидению потрясенной публике. Когда в 1992 г. поли­цейские были оправданы, во многих районах Лос-Анджелеса вспыхнули бунты. В ходе длив­шихся почти неделю столкновений погибло сорок человек, пять тысяч человек были аре­стованы, а ущерб от разрушений превысил миллиард долларов. В Нью-Йорке были оправ­даны четверо белых полицейских, застрелив­ших в 1999 г. Амаду Диалло, и это вызвало новую волну обвинений полиции в расизме. Диалло, иммигрант из Гвинеи, был убит на по­роге собственного дома, когда полез в карман за кошельком. Решив, что у него в кармане оружие, полицейские выпустили в него сорок три пули. Мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани и комиссар полиции города Уильям Сэфир подверглись резкому осуждению за поддержку жестокой политики «закон и порядок», основ­ной мишенью которой стали небелые жите­ли Нью-Йорка. Стремление произвести как можно больше арестов привело, по мнению

Иммиграция и межэтнические отношения на континенте

 

критиков, к ситуации, при которой плохо обу­ченные и чересчур рьяные полицейские дей­ствуют по принципу «сначала стреляй, а уж потом задавай вопросы».

В свете подобных инцидентов не вызы­вает удивления подтвержденный исследовани­ем факт, что враждебное отношение к поли­ции — обычное явление среди групп черных, как в Великобритании, так и в Соединенных Штатах. До известной степени такое отно­шение представляет собой просто результат непосредственного отрицательного опыта лю­дей; в частности, отношение черной моло­дежи особенно часто формируется под воз­действием политики, проводимой в отноше­нии их полицией. Обследование, проведен­ное Институтом политических исследований, показало, что только четвертая часть респон­дентов, которые подверглись преследовани­ям на расовой почве в течение прошедше­го года, решилась сообщить о преступлени­ях против них в полицию. Половина тех, кто обратился в полицию, были разочарова­ны тем, как с ними там обошлись. У многих сложилось впечатление, что полиция в дей­ствительности не заинтересована по-настоя­щему ни в том, чтобы узнать об инциденте, ни тем более в том, чтобы его расследовать (Modood et al. 1997).

Этнические меньшинства остро нужда­ются в защите со стороны полиции и си­стемы уголовного судопроизводства, потому что они чаще, чем белые, становятся жерт­вами преступлений, однако, судя по некото­рым свидетельствам, политика правоохрани­тельных органов носит расовый характер и на­целена против небелых. Использование поли­цией «расового профилирования» («racial pro­filing») означает, что члены этнических групп привлекают к себе более пристальное вни­мание и более сильное подозрение в право­нарушениях, чем белые. Мишенью политики, получившей название «задержать и обыскать», обычно в подавляющем большинстве случаев становятся небелые — в Лондоне, например, небелые более чем в шесть раз чаще задержи­ваются полицией и гораздо чаще, чем белые, подвергаются аресту. Кроме того, как указы­вают другие исследователи, полицейские ре­агируют на обращения небелых за помощью к полиции не столь быстро, как на обраще­ния белых граждан, и относятся к ним менее серьезно.

Иммиграция и межэтнические отношения на континенте

Подобно Великобритании, большинство дру­гих европейских стран претерпело в XX в. глубокие изменения в результате иммиграции. В первые два десятилетия после Второй ми­ровой войны в Европе наблюдались крупно­масштабные процессы иммиграции. Страны Средиземноморья поставляли в страны Севе­ра и Запада дешевую рабочую силу. В течение известного времени испытывавшие острую не­хватку рабочих принимающие страны актив­но поощряли иммиграцию из таких регио­нов, как Турция, Северная Африка, Греция, юг Испании и Италии. В Швейцарии, Герма­нии, Бельгии и Швеции осела значительная группа иммигрантов-рабочих. В то же вре­мя в странах, некогда бывших колониальны­ми державами, наблюдался приток иммигран­тов из прежних колоний, в первую очередь это касается Франции (алжирцы) и Нидерлан­дов (индонезийцы), так же как и Соединенного Королевства.

Трудовая иммиграция в Западную Евро­пу и из одного ее региона в другой зна­чительно замедлилась два десятилетия назад, по мере того, как экономический бум сме­нился спадом. Но после падения Берлинской стены в 1989 пив связи с изменениями, происходившими в странах Восточной Евро­пы и в бывшем Советском Союзе, Европа стала свидетельницей рождения явления, по­лучившего название новой миграции. «Новая миграция» ознаменовалась двумя главными со­бытиями. Во-первых, открытие границ между Востоком и Западом привело к тому, что между 1989 и 1994 гг. в Европу мигрировало свыше 5 млн чел. А во-вторых, война и этнические столкновения в бывшей Югославии вызвали переселение примерно 5 млн беженцев в дру­гие регионы Европы (Koser and hub, 1998). Гео­графические модели миграционных движений в Европе также претерпели изменение, причем границы между странами исхода и странами назначения все больше затемнялись. Так, для многих иммигрантов целью стали страны Юж­ной и Центральной Европы, что было явным отклонением от прежних направлений имми­грационных потоков.

Другой отличительной чертой «новой ми­грации» является этническая «несмешивае­мость». В бывшем Советском Союзе, в быв­шей Югославии и в некоторых государствах

Глава 9. Раса, этническая принадлежность и иммиграция

 

Центральной Европы изменение границ, сме­на политических режимов или вспышки кон­фликтов привели к иммиграции, основанной на принципе «этнического родства». Ярким примером этого может служить судьба тысяч этнических русских, оказавшихся в ставших независимыми после распада Советского Со­юза странах — таких как Латвия, Казахстан или Украина. Многие из этнических русских предпочитают иммигрировать обратно в Рос­сию, что характерно для процесса этнического «несмешивания» {Brubaker 1998).