Макс Вебер: протестантская этика

В книге «Протестантская этика и дух капита­лизма» Макс Вебер пытается ответить на фун­даментальный вопрос: почему капитализм воз­ник именно на Западе, а не где-либо еще? В те­чение почти тринадцати веков после Древнего Рима в мировой истории гораздо более замет­ную роль играли другие цивилизации, а от­нюдь не Запад. Европа была, по правде говоря, совсем незначительным местом на земном ша­ре, тогда как Китай, Индия и Оттоманская им­перия на Ближнем Востоке все являлись могу­щественными державами. В частности, китай­цы были намного впереди Запада по уровню технологического и экономического развития. Что же произошло в Европе и вызвало столь резкий скачок в ее экономическом развитии, начиная с XVII в. и позднее?

Чтобы ответить на этот вопрос, считал Вебер, нужно выяснить, что отличает совре­менную промышленность от более ранних типов экономической деятельности. Стремле­ние к накоплению богатства можно обнару­жить в самых разных цивилизациях, и это стремление нетрудно объяснить: люди цени­ли богатство за те блага, безопасность, власть и удовольствия, которые оно может обеспе­чить. Они хотят избавиться от нужды и, ско­пив богатство, используют его, чтобы сделать свою жизнь благополучной.

Если мы посмотрим на экономическое развитие Запада, писал Вебер, то обнаружим нечто совершенно иное: отношение к накопле­нию богатства, какое в истории не встречается больше нигде. Это отношение и есть то, что Вебер называет духом капитализма, — систе­ма убеждений и ценностей, присущих первым капиталистам — торговцам и промышленни­кам. Этим людям было свойственно сильное стремление к накоплению личного богатства. Однако в отличие от богатых людей в дру­гих частях земли они не старались исполь­зовать накопленные богатства, чтобы обеспе­чить себе роскошный образ жизни. Они вели жизнь, полную самоограничения и бережли­вости, они жили очень скромно и незаметно, избегая обычных проявлений богатства. Такое крайне необычное сочетание характеристик, как пытался показать Вебер, было жизненно важно для экономического развития Запада в раннюю эпоху. Дело в том, что в отличие

от богатых людей в прошлые века и в других культурах, эти группы людей не расточали сво­их богатств, но напротив, они вновь вклады­вали их в дело, чтобы еще больше расширить предприятие, во главе которого они стояли.

Суть теории Вебера заключается в том, что жизненные установки, связанные с духом капитализма, возникли под влиянием рели­гии. Христианство в целом сыграло роль, бла­гоприятствующую таким взглядам, но важной мотивирующей силой явилось влияние про­тестантизма — и особенно одной его разно­видности — пуританства. Первые капитали­сты бьии в большинстве пуританами, а мно­гие из них придерживались кальвинистских взглядов. По мнению Вебера, непосредствен­ным источником духа капитализма явились некоторые кальвинистские догматы. Одним из них была мысль о том, что человеческие существа — суть инструменты Бога на зем­ле, от которых Всемогущий требует работы по призванию — занятия делом для вящего прославления Бога.

Вторым важным аспектом кальвинизма было понятие предопределения, согласно ко­торому только некоторые предопределенные люди окажутся среди «избранных» и попадут в рай после смерти. Первоначально в учении Кальвина утверждалось, что ничто, совершае­мое человеком на земле, не может повлиять на то, окажется ли он в числе избранных или нет, это заранее предопределено Богом. Однако этот тезис вызвал такое беспокой­ство среди последователей Кальвина, что его пришлось изменить так, чтобы у верующих оставалась надежда получить от Бога некий знак об избранности.

Успех в работе по призванию, находящий выражение в материальном процветании, стал главным знаком того, что тот или иной чело­век поистине является одним из избранных. В человеческих общинах, находившихся под влиянием подобных идей, появился огром­ный стимул к экономическому преуспеванию. Однако это сопровождалось необходимостью для верующего вести скромную и экономную жизнь. Пуритане считали роскошь злом, поэто­му стремление к накоплению богатства оказа­лось у них соединенным с суровым и простым образом жизни.

В раннюю эпоху предприниматели вряд ли сознавали, что они способствуют осуществ­лению важных изменений в обществе; их по­буждали в первую очередь религиозные моти-

Теоретические дилеммы

 

вы. Аскетический, т. е. полный самоограниче­ния, образ жизни пуритан стал впоследствии неотъемлемой частью современной цивилиза­ции. Как писал Вебер:

Пуритане хотели работать по призванию, мы же вынуждены это делать. Потому что когда аскетизм вышел за пределы монастырских стен в повседневную жизнь и стал господ­ствовать в морали мирян, он сыграл свою роль в построении огромного мироздания современного экономического порядка....По­скольку аскетизм способствовал перемодели­рованию мира и разработке идеалов этого мира, материальные блага приобрели все воз­растающую и в конечном итоге безжалост­но неотвратимую власть над жизнью людей, какой никогда раньше в истории не было....Мысль об осуществлении своего призвания как о некотором долге незримо присутствует в нашей жизни как призрак ушедших в про­шлое религиозных верований. В случае, если осуществление призвания невозможно прямо связать с высшими духовными и культурны­ми ценностями, или, с другой стороны, если оно не воспринимается просто как экономи­ческая необходимость, люди обычно вообще отказываются от всяких попыток его оправ­дания. Там, где погоня за богатством достигла наивысшего развития — в Соединенных Шта­тах, - если снять с этого явления религиозные и этические покровы, она обычно оказывает­ся связанной с чисто мирскими страстями (Weber 1976, 181-182).

Теория Вебера была подвергнута критике с раз­ных сторон. Некоторые утверждали, например, что ту жизненную позицию, которую Вебер назвал «духом капитализма», можно встретить в ранних итальянских торговых городах XII в. задолго до того, как стало известно о кальви­низме. Другие критики указывали, что ключе­вое понятие «работы по призванию», которое Вебер связывал с протестантством, уже суще­ствовало у католиков. Тем не менее, основные положения Вебера до сих пор разделяют мно­гие социологи, а выдвинутая им теория оста­ется такой же смелой и вдохновляющей, как и тогда, когда она была впервые сформулиро­вана. Если теория Вебера верна, тогда можно заключить, что решающим фактором, опреде­лившим современное экономическое и соци­альное развитие, бьшо нечто на первый взгляд представляющееся крайне далеким от него — совокупность религиозных взглядов.

Теория Вебера отвечает некоторым крите­риям, существенным для теоретического мыш­ления в области социологии:

 

1. Она носит контринтуитивный характер
и предлагает интерпретацию явлений,
отличающуюся от той, какая подсказы­
валась бы здравым смыслом. Таким об­
разом, данная теория предлагает новый
подход к рассматриваемым ею пробле­
мам. Большинство авторов до Вебера
не допускали возможности того, что ре­
лигиозные убеждения могли бы сыграть
основополагающую роль в возникнове­
нии капитализма.

2. Теория Вебера объясняет нечто, казавше­
еся совершенно непонятным, а именно:
почему люди, предпринимая огромные
усилия для накопления богатства, пред­
почитали жить скромно и умеренно?

3. Данная теория способна пролить свет
на обстоятельства помимо тех, для объ­
яснения которых она была создана пер­
воначально. Вебер подчеркивал, что пы­
тался понять только самые истоки по­
явления современного капитализма. Тем
не менее, можно с полным основанием
предположить, что и в других ситуациях
успешного развития капитализма могли
оказывать воздействие ценности, анало­
гичные тем, какие проповедовало пури­
танство.

4. Хорошая теория — это не просто теория,
которая оказывается состоятельной. Хо­
рошая теория является также плодотвор­
ной в том смысле, что способна порож­
дать много новых идей и стимулировать
дальнейшую исследовательскую работу.
Теория Вебера, несомненно, была в выс­
шей степени плодотворной в этом отно­
шении — она послужила отправной точ­
кой для многочисленных последующих
исследований и теоретических работ.

Теоретические дилеммы

Споры о «Протестантской этике и духе капи­тализма» продолжаются до наших дней, так же как и дискуссии по поводу других аспектов книги Вебера. Идеи, выдвинутые мыслителя­ми-классиками, а также более поздние теоре­тические воззрения, обсужденные в главе 1 «Что такое социология?», по-прежнему вызы­вают разногласия.

Существует несколько таких фундамен­тальных теоретических дилемм, которые до

572 Глава 21. Развитие теоретической мысли в области социологии

сих пор вызывают разногласия и споры и к ко­торым эти столкновения мнений постоян­но привлекают наше внимание. Некоторые из этих дилемм носят очень общий характер и касаются того, как следует интерпретировать человеческую деятельность и социальные ин­ституты. Мы рассмотрим здесь четыре такие дилеммы.

1. Первая дилемма затрагивает соотно­
шение действий человека и социальной струк­
туры. Вопрос заключается в следующем: на­
сколько мы, творческие человеческие лично­
сти, активно контролируем условия нашей
собственной жизни? Или же большая часть
того, что мы делаем, является результатом
действия общих социальных сил вне нашего
контроля? Этот вопрос всегда разделял и про­
должает разделять социологов. Вебер и сто­
ронники теории символического взаимодей­
ствия, например, подчеркивают активные со­
зидательные компоненты поведения человека.
При других подходах, как, например, у Дюрк-
гейма, на первый план выдвигается сдержи­
вающий характер влияния общества на наши
поступки.

2. Вторая теоретическая дилемма каса­
ется консенсуса и конфликта в обществе.
Как мы уже видели, некоторые социологи —
включая функционалистов — считают, что че­
ловеческим обществам изначально присущи
порядок и гармония. Те, кто придерживает­
ся такой точки зрения, признают наиболее
очевидными характеристиками обществ пре­
емственность и консенсус, как бы сильно эти
общества ни изменялись с течением време­
ни. Другие социологи, напротив, подчерки­
вают всеобъемлющий характер социальных
конфликтов. Они считают, что общества раз­
дираемы противоборствами, напряженностью
и границами. Для них представление о том,
что люди большую часть времени обычно жи­
вут друг с другом мирно, — не что иное, как
иллюзия; по их мнению, даже если в обществе
нет открытой конфронтации, остаются глубо­
кие различия интересов, которые в определен­
ный момент способны перерасти в активный
конфликт.

3. Третья кардинальная теоретическая ди­
лемма вообще не получила отражения в ор­
тодоксальных традициях социологии, однако
игнорировать ее было бы неправильно. Она
заключается в том, как ввести в социологи­
ческий анализ адекватное понимание гендера.

В прошлом в развитии социологической тео­рии все крупные фигуры были мужчинами и в своих трудах они не уделяли практически никакого внимания тому факту, что человече­ские существа разделены по полу (Sydie 1987). В их трудах люди представлены, как если бы они были «нейтральны» в отношении пола — они являются абстрактными «действующими лицами», а не различающимися по полу муж­чинами и женщинами. И возможно, в настоя­щее время эта дилемма является самой острой и трудной из всех упомянутых четырех, по­скольку в нашем распоряжении имеется очень мало материала, чтобы связать проблемы тен­дера с более установившимися формами тео­ретического мышления в социологии.

Одна из главных трудностей, связанных с тендером, состоит в следующем. Нужно ли включить тендер в социологическую теорию как общую категорию? Или напротив, нам нуж­но изучать проблемы пола, разбив их на более частные вопросы, затрагивающие поведение женщин и мужчин в различных контекстах? Иначе говоря: существуют ли некие харак­терные признаки, которые разделяют мужчин и женщин с точки зрения их личности и соци­ального поведения во всех культурах? Или же различия по полу следует всегда объяснять, исходя преимущественно из других различий, разделяющих общества (например, различий классовых)?

4. Четвертая дилемма касается не столь­ко общих характеристик человеческого пове­дения или обществ в целом, сколько особен­ностей современного социального развития. Она имеет дело с определением факторов, воздействующих на возникновение и природу современных обществ, и отражает различия между подходами немарксистским и марк­систским. Дилемма эта концентрируется во­круг следующего: насколько современный мир сформировался под влиянием экономических условий, выделенных Марксом — в частности, под влиянием механизмов капиталистическо­го экономического производства? Или наобо­рот, насколько глубоко другие влияния (такие как социальные, политические или культур­ные факторы) определяли социальное разви­тие в современную эпоху? Указанные про­блемы имеют для социологической теории настолько фундаментальное значение, что не­обходимо подробнее рассмотреть различные идеи, высказанные в связи с ними.

Теоретические дилеммы

 

Дилемма 1: структура и действие

Основная идея, разработанная Дюркгеймом и многими социологами после него, заклю­чается в том, что общества, членами которых мы являемся, накладывают на наши действия социальные ограничения. Дюркгейм утвер­ждал, что общество имеет приоритет перед отдельным человеком. Общество есть нечто гораздо большее, чем сумма отдельных актов, и оно обладает «плотностью» или «цельно­стью», сопоставимыми со структурами в ма­териальной среде. Представим себе человека, который стоит в комнате, где несколько две­рей. Строение комнаты ограничивает масштаб его возможных действий. Расположение стен и дверей определяет, например, пути выхода и входа. Социальная структура, согласно Дюрк-гейму, ограничивает нашу деятельность анало­гичным образом, ставя пределы тому, что мы можем сделать как индивидуумы. Она является по отношению к нам «внешней», совершенно так же, как стены комнаты.

Эта точка зрения выражена Дюркгеймом в его знаменитом высказывании:

Когда я выполняю свой долг в качестве брата, мужа или гражданина и осуществляю при­нятые мной на себя обязательства, я дей­ствую в соответствии с обязанностями, кото­рые определены законом и обычаем и ко­торые являются внешними по отношению ко мне и моим поступкам....Сходным об­разом, человек верующий с самого рождения обнаруживает уже в готовом виде верования и ритуалы своей религиозной жизни; если они существовали до его появления на свет, из этого следует, что они существуют вне его. Системы знаков, которые я использую для выражения своих мыслей, денежная си­стема, которой я пользуюсь для уплаты долгов, кредитные механизмы, которые я употребляю в своих коммерческих отношениях, обычаи, которым я следую в своей профессиональ­ной деятельности, и т. п. — все это функци­онирует независимо от моего использования. Если рассмотреть по отдельности каждого чле­на общества, такие же замечания справедли­во было бы высказать относительно каждого из них... (Durkheim 1982, 50-51).

Хотя взгляды, выраженные Дюркгеймом, име­ют много приверженцев, они также подверг­лись суровой критике. Если «общество» — не результат сложения многих индивидуаль­ных действий, спрашивают критики, то что же тогда оно такое? Когда мы изучаем группу людей, мы не видим никакого коллективного

единства, мы видим только отдельных людей, различным образом взаимодействующих друг с другом. «Общество» — это не что иное, как множество индивидуумов, которые ведут себя по отношению друг к другу неким регулярным образом. По мнению этих критиков (к кото­рым относится большинство социологов, при­держивающихся теории символического вза­имодействия), поскольку мы человеческие су­щества, у нас есть побудительные причины для того, что мы делаем, и мы живем в социальном мире, пропитанном культурными значениями. Социальные явления, утверждают они, как раз не похожи на «вещи» и отличаются от ве­щей тем, что зависят от символических значе­ний, которыми мы наделяем все, что создаем. Не общество создает нас, но мы являемся его создателями.

Оценка

Этот спор вряд ли будет когда-либо оконча­тельно разрешен, потому что он существует с тех самых пор, когда современные мыслите­ли стали впервые предпринимать системати­ческие усилия для объяснения человеческого поведения. Более того, этот спор не ограни­чен только областью социологической нау­ки, но занимает ученых, представляющих все социальные науки. Читателю данной книги в свете того, что он здесь прочитал, придется самому решить, какая позиция представляется ему более близкой к истине.

Вместе с тем, вполне возможно, что раз­личия между двумя изложенными выше точка­ми зрения преувеличиваются. Поскольку обе из них не могут быть целиком правильными одновременно, мы можем достаточно легко увидеть между ними связь. Теория Дюркгей-ма в некоторых отношениях вполне очевидно обоснована. Социальные институты действи­тельно предшествуют появлению на свет лю­бого конкретного человека; очевидно также, что они оказывают на нас сдерживающее вли­яние. Так, например, не я изобрел денежную систему, которая существует в Великобрита­нии, и у меня действительно нет выбора отно­сительно того, использовать мне эту денежную систему или нет, если я хочу приобрести това­ры или услуги, которые можно купить за день­ги. Денежная система, подобно всем другим установленным институтам, действительно су­ществует независимо от любого отдельного члена общества и ограничивает деятельность этого отдельного человека.

Глава 21. Развитие теоретической мысли в области социологии

 

С другой стороны, было бы явной ошиб­кой предполагать, что общество является внешним по отношению к нам, совершен­но так же, как материальный мир. Потому что материальный мир будет продолжать су­ществовать независимо от того, будут ли жить какие-либо человеческие существа или нет, тогда как сказать то же самое об обществе бы­ло бы бессмыслицей: если общество и является внешним по отношению к каждому индиви­дууму, взятому отдельно, оно, по определе­нию, не может быть внешним по отношению ко всем индивидуумам, взятым вместе.

Более того, если явления, которые Дюрк-гейм называет «социальными фактами», воз­можно, и ограничивают то, что мы делаем, они не определяют того, что мы делаем. Так, если бы я твердо решил жить, не используя денег, я смог бы обойтись без них, хотя вести такое существование изо дня в день было бы очень нелегко. Будучи людьми, мы постоянно делаем выбор, а не просто пассивно реаги­руем на события вокруг нас. Шагом вперед в преодолении противоречия между подходом от «структуры» и подходом от «действия» мо­жет явиться признание того, что мы в процес­се нашей повседневной деятельности активно строим и перестраиваем социальную струк­туру. Например, тот факт, что я использую данную денежную систему, способствует, хоть в малой, но необходимой степени, самому су­ществованию этой системы. Если бы все люди или хотя бы большинство из них в какой-то момент решили отказаться использовать день­ги, денежная система постепенно бы исчезла.

Как уже говорилось в главе 1, удобным термином при изучении указанного процесса построения и перестройки социальной струк­туры является термин структурирование. Это понятие было введено в социологическую нау­ку в последние годы автором настоящей книги (Энтони Гидденсом). «Структура» и «действие» неизбежно связаны друг с другом. Общества, общины или группы имеют «структуру» то­гда, когда люди ведут себя регулярным и до­статочно предсказуемым образом. С другой стороны, «действие» возможно только потому, что каждый из нас, будучи отдельным че­ловеком, обладает огромным объемом соци­ально структурированного знания. Яснее все­го это можно показать, используя в качестве примера язык. Чтобы язык мог существовать вообще, он должен быть социально структу­рирован — существуют такие свойства упо-

Ирвинг Гоффман

требления языка, которые должны соблюдать­ся всеми говорящими. Нечто, сказанное тем или иным говорящим в определенном контек­сте, будет осмысленным только в том случае, если оно следовало определенным граммати­ческими правилам. Вместе с тем структурные свойства языка существуют лишь постольку, поскольку отдельные пользователи языка ре­ально следуют этим правилам на практике. Язык постоянно находится в процессе струк­турирования.

Ирвинг Гоффман и другие авторы, писав­шие о теории социального взаимодействия, рассмотренной в главе 4 «Социальное взаимо­действие и повседневная жизнь», совершенно справедливо полагают, что все люди как дей­ствующие лица обладают огромными знани­ями. Мы являемся тем, что мы есть как че­ловеческие существа, в значительной степени потому, что следуем сложной системе услов­ностей (ср., например, ритуалы, соблюдаемые незнакомыми людьми при обходе друг друга на улице). С другой стороны, применяя эти знания в своих действиях, мы придаем силу и содержание тем самым правилам и услов­ностям, на которые мы опирались. Структу­рирование всегда предполагает то, что автор данной книги называет «дуализмом структу­ры». Это означает, что любое социальное дей­ствие предполагает существование структуры. Но в то же время и структура предполага-

Теоретические дилеммы

 

ет действия, потому что «структура» зависит от регулярно повторяющихся моделей челове­ческого поведения.