Мне кажется, материал мало выкопать и добротно зафиксировать. Его следует понять. Многие раскопщики затрудняются ответить на вопрос, что именно они нашли.

Это и есть незавершенное исследование. Я всегда старался вести себя в соответствии с принципом «поиска смысла». Меня интересовало, зачем предмет здесь оказался именно в этом контексте. Выясняя функциональный и знаковый смысл вещей, мы раскрываем код культуры. А это уже герменевтика. На самом деле, мы не можем собственные выводы доказать. Выводы – это трактовка полученных источников. Выводы недоказуемы, но они хотя бы логически должны быть непротиворечивыми. Но древние культуры алогичны с точки зрения современных смыслов. Поэтому мы должны выяснять, какой смысл вкладывали древние в обряды или оставленные предметы.

Вот где двойной разрыв археологической реконструкции по Клейну. Первый – отношение археолога к материалу. Второй – то, как сами древние относились к этому материалу. Если мы считаем, что кремневое орудие – есть скребок, это вовсе не значит, что и древние так полагали. Или там, кивать головой, как болгары, выражая согласие или протест. У болгар это происходит несколько иначе, чем у нас, к чему мы привыкли. Примеры бесчисленны и повсеместны. Поэтому, самое главное – выяснить, что имели в виду сами древние…

А что касается философии, то я не договорил. Все философские системы, которые создала европейская после античности культура, склонны к схематизации. Если античные мыслители были убеждены в том, что история как бы движется по кругу, и в каждом круге все повторяется, как смена времен года, то с появлением христианства возникла линейное отношение к историческому времени.

Значит, во всем виновато христианство – ведь Блаженный Августин еще в четвертом веке придумал первую схему и периодизацию – от момента творения, через испытания всемирным потопом и явлением мессии – до Страшного суда. То есть история имеет начало и конец. В конце эпохи Возрождения неаполитанец Джамбаттиста Вико попытался объединить античное отношение к истории с христианским – он придумал «спиральную» схему движения истории – история движется по кругу, но линейно, по спирали. Она имеет начало и конец. В ХХ веке идея «культурно-исторических «кругов» была модернизирована Шпенглером. Вико первым оспорил утверждение Декарта, что гуманитарное знание – не наука. А факты в истории не существуют сами по себе – их понимание как реальности, а не простого восприятия создаются условием, при которых познаваемое должно быть создано познающим. Verum et factum convertuntur. Вико, таким образом, стал родоначальником антикартезианства. Ему наследовали такие философы, как Локк, Беркли, Юм, в определенной мере Кант, и даже просветители.

А линейная, как бы трансцендентно заданная схема истории, была воспринята Гегелем, Марксом и Лениным. Ведь коммунизм, как и страшный суд, неизбежен. Та же трактовка, только в совершенно иной терминологии. Только у Гегеля – это некое закономерное движение Мирового Духа, а у Маркса с Лениным – теория общественно-экономических формаций как поступательное движение к коммунизму – светлому будущему всего человечества. А по сути – это идеи Августина и других патристов.

Известно, что восточные культуры к окружающему миру подходят совершенно противоположно. Но здесь не о них речь. А о том, что любые концепции, построенные европейцами, заведомо схематизированы. И любые данные – археологические или исторические – всегда подгоняются под схему. Схематизацию европейской культуре задало христианство. Ее не было, например, в античной культуре. И, пожалуй, первый философ в Западном мире, который пытался отказаться от догматических схем, был Ницше. Он создал так называемую ценностную философию, или «философию жизни». Заключалась она всего лишь в поисках смысла истории и жизни. В то время как христианские философии считали, что смыслом существования ведает Мировой дух, Божественный промысл, провидение или что-нибудь в этом роде.

Ницше считал, что при традиционном, христианском подходе смысл истории познать невозможно. Единственный смысл в ее изучении состоит в том, чтобы исследовать опыт истории. Тот опыт, который нам может пригодиться, который поможет нам жить. Это воспроизводство подхода Аристотеля к истории. Потому что конкретная, событийная история, которую мы изучаем согласно любой умозрительной философской схеме – это лишь история бесконечных убийств одних людей другими. Открой любой учебник. Все время люди друг друга безостановочно и с неизменным воодушевлением убивают. При этом говорят, что убивать нехорошо. Не было в истории человечества ни единой эпохи, когда бы люди не дрались друг с другом. Мало того, они дерутся и в мирное время, и неизвестно какие войны более жестоки.

Поэтому такой опыт не имеет никакой ценности. Разве что совершенствуются орудия убийства. А так культура, в сущности, стоит на месте. У Ницше есть книжка «О пользе и вреде истории для жизни». Он пишет, что изучать историю вредно, потому что ничего хорошего мы из этого не вынесем. И единственный смысл исторического познания – это найти такие образцы в прошлом, которые изучать полезно, чтобы использовать его в собственном совершенствовании. И этот образец он нашел в античной культуре, потому что она не была столь иерархична. Она была абсолютно демократична. Создавала теоретически для человека любые возможности – хоть богом стань. Но за счет доблести и собственных достоинств. Не обязательно убивать соперника, ты его превзойди своими достоинствами. Боги ведут себя точно так же, как люди. Им свойственны все мыслимые и немыслимые человеческие слабости и пороки. Когда у них плохое настроение, они сердятся, гневаются. Они гадят друг другу, интригуют и подсиживают, мстят, распутничают столь разнообразно, что самому изощренному развратнику и не снилось в своих самых смелых мечтах. Воображения не хватит. Разве что, они бессмертны. Человек может совершить подвиг и стать полугероем. Потом стать полноценным героем. Потом можешь продвинуться до ранга полубога и так далее…