Резюме современных психоаналитических взглядов

Современные направления психоанализа сводятся к следую­щему: 1) привлечение внимания к культурным детерминантам поведения; 2) повышенный-интерес к,текущим жизненным об­стоятельствам клиента, особенно к его отношениям с близкими, и меньшая озабоченность историей его развития и психологиче­ских травм в младенчестве; 3) акцентирование внимания на ка­честве психотерапевтических взаимоотношений и на восприятии их клиентом; 4) угасание интереса к сексуальным влечениям и аберрациям; перенос внимания на другие потребности и чувст­ва, такие как любовь, враждебность, амбивалентность.

Подходы в теории «Я»

Теория «Я» в психотерапии и консультировании сравнитель­но нова. Хотя концепция «Я» была много лет назад выдвинута Юнгом, Макдугаллом и другими, консультационный подход, основанный на этой фундаментальной концепции, не был кон­кретно сформулирован до появления в 1942 году дискуссион­ной работы К. Роджерса «Консультирование и психотерапия» [250]. Позиция Роджерса стала известна под названием «недирективная», поскольку противопоставляласьтрадиционным, ори­ентированным на консультанта, методам психотерапии. Роджерс подчеркивает творческий элемент в той ответственности, кото­рую несет клиент за пересмотр, переосмысление своих проблем и за совершенствование своего «Я».

Читатель, знакомый с проблемами классификации психоте­рапевтических и консультационных теорий, имел возможность заметить мучительные трудности их систематизации. Что же касается нашей классификации, то мы признаем тот факт, что некоторые теории, отнюдь не сходные с другими, тем не менее, попали в общую с ними классификационную категорию. Есть и такие теории, которые можно отнести одновременно к не­скольким категориям. Теории «Я» принадлежат самым разным исследователям, иногда причисляющим себя к психоаналити­кам. Карен Хорни, например, довольно часто обращается к кон­цепции «Я».

Пепински [232] составил краткий исторический обзор, собрав воедино многие параллельные нити, которые образуют современ­ное направление и к которым применяют самые разнообразные эпитеты: «недирективные», «феноменологические», «основанные на теории "Я"», «клиент-центрированные». Читатель сможет найти у Пепински сводное описание трудов многочисленных ученых, которые внесли свой вклад в обширный перечень ис­следовательских и теоретических текстов, составляющий на данный моментосновулитературы по психологическим консуль­тациям.

Общепризнано, что Карл Роджерс [249] собрал наиболее сис­тематизированный свод предпосылок и теоретических построе­ний в области теории «Я», атакже ее приложений в психотерапии и консультировании. В его «клиент-центрированной» терапии выделяется один важный вопрос: какую долю ответственности можно возложить на клиента за поиски решения его проблем, за весь процесс психотерапии? Многое в нижеследующем обзоре взято из тезисов Роджерса.

Природа «Я»

Структура «Я» — это теоретическая конструкция, восходящая к гештальт-психологии и феноменологической психологии. В типичном случае она формулируется как «динамическая систе­ма концепций, ценностей, целей и идеалов индивидуума, предо­пределяющая, как он должен себя вести» [277, р. 8]. Это устойчи­вый образ самого себя у индивидуума, лучше всего им описывае­мый словами «Я», «Себя» и т. д. Для обозначения этой личностной конструкции применяются разнообразные термины, такие как концепция «Я», «образ себя», «Я»-концепция и «Я»-структура. Главным источником этого определения самого себя является не­посредственный опыт индивидуума, атакже представления и цен­ности его родителей, которые встраиваются в структуру на пра­вах непосредственного опыта.

В любых вариантах теоретических конструкций такого типа существует серьезная опасность рассматривать «Я» как своего рода гомункулуса, «человечка в человеке», имеющего личност­ные качества. Следующий соблазн — использовать данную кон­цепцию для универсального объяснения проблем мотивации и деятельности. Роджерс [249] употребляеттермин «Я» в смысле осо­знания своего существования и функционирования, а не в каче­стве синонима «организма» или «места, где находится...».

Концепция «Я» — это атрибут, приобретаемый в процессе обу­чения на опыте, она формируется, начиная с момента рождения, и последовательно усложняется вдетстве и юности подобно дви­жению по развертывающейся спирали. Например, одно из самых ранних проявлений своего «Я» — негативистские установки двух­летнего малыша, когда он начинает осознавать, что обладает соб­ственной индивидуальностью с настоятельными и специфичес­кими потребностями и возможностями. Это растущее осознание себя в качестве уникальной личности и есть его «Я»-концепция. Этому «Я» присущи различные субъективные атрибуты в форме «Я такой» (его характер), «Я могу» (его способности), «Я должен или не должен» (его обязанности) и «Я хотел бы стать» (его стрем­ления)^].

Когда индивидуум в своем восприятии самого себя полагает, что его поведение соответствует его образу себя, он в целом ис­пытывает чувство собственной адекватности, безопасности и ценности. Если же его действия расходятся с тем, как он опре­деляет самого себя, он испытывает то, что называют «угрозой», и ощущает свое небезопасное положение, свою неадекватность или никчемность. Если индивидуум не видит никаких альтер­натив, он начинает защищаться от этой угрозы или несоответ­ствия какими-то способами, которые обычно называют «защит­ными механизмами».

В качестве примера приведем одного клиента, пришедшего на консультацию в тревожном состоянии. Его первая попытка справиться со своими тревожными чувствами сводится к их от­рицанию или искажению их сущности. Клиент описывает свои противоречивые чувства по поводу поступления в колледж, а затем говорит: «Родители твердят мне, что я способен учиться в колледже, и результаты тестов профориентации показывают, что это действительно так. Я хотел бы этого добиться, но, тем не менее, я уверен, что просто не смогу. Я чувствую себя меж двух огней, и на экзаменах я просто цепенею. Я предпочел бы отка­заться от всей этой затеи». Далее клиент описывает свое чувство дискомфорта и другие симптомы.

Самоопределение этого клиента, его представление о своих спо­собностях и его стремления отчасти можно выразить в та­ких формулировках: «Я взрослый юноша; я уважаю мнение своих родителей; мне не хватает способностей для того, чтобы учиться в колледже; я хотел бы получить диплом; я хочу, чтобы меня любили и ценили». При этом клиент стоит перед тем фактом, что уже учится в колледже; его родители высказали свое мнение, и клиент к нему прислушивается; тесты показывают, что у него достаточно спо­собностей для учебы. Клиент вполне осознает свою тревогу в связи с этой ситуацией и знает, что тревожность проявляется у него в виде «страха перед экзаменами». Однако он еще не пони­мает, что столкнулся с угрозой из-за того, что его «Я»-концепция так плохо согласуется с данными реальности. Симптомом явля­ется тревога, которая приходит, когда возникает угроза. У кли­ента есть соблазн отрицать (защитный механизм) конфликт посредством бегства от ситуации. Такой маневр может избавить его от осознания угрозы, но не от самой угрозы. Если консульта­ции или иной жизненный опыт неразорвут эту цепьзащитных ре­акций, то защитное поведение (волнение на экзаменах, бегство от ситуации) будет, вполне вероятно, повышать его уязвимость перед будущими угрозами и перед чувством вины, тем самым порождая новые искажения восприятия и новые механизмы. Описанная по­следовательность представляет собой сокращенную схему цепи уг­роза—защита втеории «Я». Приведенные выше теоретические со­ображения о защите повторяют изложенное у Хогана [146].

Еще один распространенный пример цепи угроза—тревога-защита— ситуация молодой женщины, испытывающей внутрен­ний конфликт из-за стремлений сделать карьеру и вступить в брак. Если у нее есть любовь, она могла бы поддаться своему стремлению выйти замуж; но это угрожало бы ее профессиональ­ной карьере. Однако, если она хорошо учится и тратит больше времени на учебу, чем на общение со сверстниками, это способст­вует ее карьерным планам, но составляет серьезную угрозу для матримониальных планов. Предшествующий анализ цепи угро­за—защита можно применить и для этой ситуации, где имеются две «Я»-концепции, очевидно плохо совместимые друг сдругом. В данном случае консультант пытается помочь клиентке осознать оба своих стремления и примирить их между собой.

Когда индивидуум ведет себя не в соответствии со своей «Я»-концепцией, мы можем сказать, что он плохо адаптирован, в том смысле, что его осознание угрозы, тревожность и вызван­ный ими уровень защитных реакций высоки. Его концепция самого себя и его опыт, как он его сам воспринимает, расходятся, что показано на диаграмме А рис. 4. Студент из позапрошлого примера, который твердо уверен, что не сможет учиться в, коллед­же, хотя тем самым отрицает взвешенное мнение своих родителей и объективные результаты тестов, подпадает под эту модель.

 

Плохая адаптация

Воспринятый

Опыт J

Отрицаемый

В

Хорошая адаптация

Опыт

опыт Искаженный ^опыт

опыт

Рис. 4. Плохая и хорошая адаптация сточки зрения теории «Я». Иллюст­рация из Роджерса [246, р. 526].

 

И напротив, когда «Я»-концепция индивидуума сравнитель­но хорошо гармонизуется с его восприятием своего жизненного опыта, и он ощущает, что действует в согласии со своими ценно­стями, идеалами и прошлым опытом, мы можем назвать его адап­тацию хорошей. Если бы студент из нашего примера изменился так, чтобы соответствовать диаграмме В рис. 4, он сказал бы: «Уве­рен, что смогу с этим справиться. Родители надеются на меня; получаемые мной оценки и результаты тестов подтверждают реа­листичность моих планов».

Конгруэнтность — это важный термин, применяемый приверженцами теории «Я», особенно Роджерсом. Здесь подразумевает­ся близкое соответствие осознаваемого и опыта. Если клиент осо­знает, что выражает чувства, которые действительно испытывает, его поведение называют конгруэнтным или интегрированным. Если же клиент осознает, что пытается, например, выразить в ком­муникативном акте чувство любви к другому человеку, однако испытывает к нему враждебность, другой участник коммуника­тивного акта может осознать, что это коммуникативное сообще­ние ложно. Более того, другой участник коммуникативного акта зачастую осознает, что в основе ложной коммуникации лежат мотивируемые подсознанием защитные реакции клиента. Эта иллюстрация указывает на явную несогласованность между опы­том и его восприятием, поскольку то, что клиент осознает, и то, что он действительно чувствует, — две разные вещи. Такое состо­яние иллюстрирует также природу защитных механизмов с точки зрен и я теори и «Я».

Еще одним примером несогласованности служит скучающий гость, который уверяет, что весело проводит время. В данном слу-<;. чае гость осознает несогласованность между реальным ощуще-i J" нием скуки и желанием быть вежливым. Роджерс сказал бы, что 'Ь это разновидность несогласованного поведения, которое являет- j. ся скорее маскировочным, а не защитным, так как гость осозна- ■ ет, что его коммуникативное сообщение не согласовано с его ре- \ альным ощущением скуки.

Главное следствие для консультирования из этой теории со­гласованности сводится, по-видимому, к тому, что задачей для консультанта становится проблема, как помочь клиенту муже­ственно воспринять несогласованность между тем, что он осо­знает, и тем, что он испытывает на опыте, чтобы коммуникатив­ное сообщение о его реальном опыте полностью им осознавалось и не было искажено защитными механизмами.