Гуманизм и Всеобщая декларация прав человека

 

XX век – кровавый век ослепления разума, онемения духа и уничижения достоинства человека, век, в котором чудовищные химеры контрреволюции сознания справляли свой разнузданный пир на Монбланах жертв террора, спровоцированного марксистской и фашистской идеологиями. Но XX век – это и время прозрения, отрезвления и восстановления веры в справедливость великой истины гуманизма, гласящей: человек есть мера всех вещей. Одним словом, этот век сполна, грубо и зримо подтвердил наблюдение Вольтера, утверждавшего, что «в человеке заложен некий огромный принцип величия и одновременно – некий огромный принцип ничтожества». При всем том ХХ век – это эпоха, когда гуманизм, наконец, перешагнул через стеснявшие его национальные, расовые, религиозные, корпоративные, сословные и прочие границы и заявил о себе как о явлении вселенского масштаба. Впервые не отдельная группа лиц, отдельная страна или группа стран, но все мировое сообщество заявляет о своей приверженности не коллективным, тоталитарным по духу, а гуманистическим ценностям. Ибо пришло время понимания того, что единственной реальной гарантией достойного существования человечества является уважение прав и свобод каждого отдельного человека!

Эволюция права как одного из средств (механизмов) практического осуществления принципов гуманизма первоначально происходила с некоторым отставанием от развития других «материальных» составляющих гуманистического мировоззрения – частной собственности, рыночной экономики, демократической политической системы. Однако в XX столетии она совершила ошеломляющий качественный и количественный рывок, который смело можно толковать как всемирную правовую революцию. Ее кульминацией явилось создание беспрецедентного в истории культуры документа, гуманистическая тональность которого выступает в форме категорического императива или морального обязательства, которому должно следовать мировое сообщество согласно нормам нравственности в их универсальном, общечеловеческом смысле. Всемирная Декларация прав человека, принятая ООН в 1948 году, по сути дела, является декларацией идеалов гуманизма, его великой победой.

Предельно отчетливо гуманистическое понимание связи интересов индивида и общества выразила Э. Рузвельт, утверждавшая, что «мы не сможем достичь мира или создать благоприятную атмосферу для укрепления мира, если мы не признаем права отдельных людей… их значимость, их достоинство… и не согласимся с тем, что это – основная идея, которая должна быть признана во всем мире». Б. Бутрос-Гали – бывший Генеральный секретарь ООН ту же мысль выразил в следующих словах: «Тема прав человека… является квинтэссенцией ценностей, посредством которых мы вместе утверждаем идею о том, что мы являемся единым человеческим сообществом». Наконец, приведу еще одно подтверждение торжества гуманистического миропонимания, выраженного Генеральным Секретарем ООН К. Аннаном: «Право на развитие служит мерилом соблюдения всех других прав человека. Это должно стать нашей целью: создание такого положения, при котором все люди имеют возможность максимально раскрыть свой потенциал и внести вклад в развитие общества в целом».

В состав комиссии по разработке Декларации, которую возглавляла Э. Рузвельт, входили специалисты из 18 стран мира. Формально работа над документом велась в течение двух лет. Однако, фактически она началась не в 1946 г., а гораздо раньше, две с половиной тысячи лет назад, с реформ, осуществленных Солоном и Клисфеном. В том или ином виде она вобрала в себя позитивный опыт сохранения и функционирования различных национальных правовых систем и, в первую очередь, Римского права, Конституции США, Кодекса Наполеона, английского права, французской декларации прав человека и гражданина и т. д. Но, разумеется, в очень большой степени работа над Декларацией знаменовала прорыв в новое измерение общественного сознания, на новые горизонты понимания не только задач, стоящих перед мировым сообществом, но и методов, способов достижения заявленных целей. Таким образом, представляя собой образец нравственности в лучшем смысле слова, Декларация обозначает перспективы формирования общности, именуемой объединенным человечеством.

Работа в данном направлении идет, с одной стороны, по пути демократизации, с другой – сближения и унификации национальных законодательно-правовых систем. Это касается, в частности, статуса физических лиц: в области правоспособности утверждается равенство всех граждан без различия национальности, вероисповедания, пола перед гражданским законом. Продолжается гуманизация института опеки и попечительства. В области семейных отношений утвердилось юридическое равенство между супругами, включая имущественные отношения между ними. Улучшается правовое положение внебрачных детей. Активно развивается трудовое законодательство, как самостоятельная область права, сложившаяся только в XX столетии. В сфере уголовного права наблюдаются два противоположных течения. С одной стороны, происходит известная гуманизация наказаний: смягчение условий содержания заключенных, замена смертной казни пожизненным заключением. С другой – ужесточается уголовная ответственность за особо опасные преступления – терроризм, геноцид, депортация и т. д. Но, конечно же, в связи с колоссальным расширением и углублением международных экономических связей процессы унификации особенно интенсивно идут в области торгового и вещного права, регулирующих эти отношения.

 

Глава VIII. Почему гуманизму нет альтернативы?

Гуманизм как необходимость

Лишь только тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день идет за них на бой.

И. Гете

Экологический императив

 

Как известно, Homo sapiens отличается от всех прочих видов живых существ, обитающих на планете Земля, способностью к неограниченному развитию, которое не связано сугубо биологическими возможностями, а совершается на принципиально иной, культурной основе. Однако, поскольку первые тысячелетия существования человека мало отличались от образа жизни животного, то он не оказал сколько-нибудь заметного влияния на среду своего обитания. Эта «идиллия» продолжалась до тех пор, пока человек не развил и усовершенствовал инструментарий культуры до такой степени, что приобрел с его помощью, по сути, полную власть над животным и растительным царствами. Как только он обрел статус царя природы, уже ничто не могло помешать ему, «не дожидаясь у нее милостей», брать их «по потребности», не заботясь о последствиях. Последние не замедлили сказаться нарушением экологического равновесия. Всемирная аграрная революция и рождение цивилизаций первого рода как раз и явились вынужденным откликом культуры на первый спровоцированный человеком экологический кризис планетарного масштаба.

Отклик этот привел, однако, не к ослаблению, а к усилению культурного (техногенного) давления на окружающую среду прежде всего вследствие взрывного роста численности человеческой популяции. Так, к VIII тыс. до н.э., т. е. к началу перехода к присваивающему хозяйству численность человечества по разным оценкам составила от 2,5 до 10 млн. человек – см. табл. 8.1*. Но всего лишь через 6 тыс. лет, т. е. ко времени образования и расцвета нескольких цивилизаций первого рода численность населения Земли возросла в 15-40 раз. Разумеется, только за счет земледельцев.Труд последних привел к резкому оскудению видового разнообразия животного мира и к радикальным преобразованиям ландшафтов Месопотамии и Египта, Китая и Индии, Балканского полуострова и центральной Америки. Сегодня трудно поверить в то, что, например, в середине I тыс. до н. э., т.е. в эпоху афинской демократии и римской республики бассейн Хуанхэ, ныне предельно густо населенный людьми, был покрыт джунглями, в которых обитали слоны и носороги, буйволы и тигры, антилопы и леопарды?

Таблица 8.1

 

Эпохи	Численность человечества (в млн. чел.)
Начало VIII тыс. до н.э.	2,5* - 10
Конец VI тыс. до н. э.	4* - 30
Середина II тыс. до н. э.	40* - 100*
Рубеж нашей эры
1000 г. н. э.
1500 г. н. э.	400-500

 

Увы, «победное» шествие человечества по планете не приносило индивиду ни облегчения экономического бремени, ни повышения безопасности и благополучия его существования. Его жизнь отравляли частые и опустошительные эпидемии холеры и чумы, кори и оспы. В XIV в. «черная смерть» унесла свыше четверти жителей Европы, а в конце Тридцатилетней войны убыль населения в германских землях вследствие чумы составила 60-75% (!). Человека преследовал голод, регулярно поражавший обширные регионы, особенно зоны рискованного земледелия. По словам французского историка Ж. Ле Гоффа, «Средневековый Запад – прежде всего мир голода». (Масштабы бедствий подобного рода за пределами Европы не фиксировались, но едва ли можно думать, что они были меньше.) Кровавые войны с близкими и далекими соседями, а также колоссальная детская смертность омрачали и без того безрадостные, полные тревог и печалей дни 9/10 человечества. Антисанитария, отсутствие маломальских удобств уподобляли его бытие существованию коммунистического дикаря или животного. Так было повсюду, где царил аграрный социализм или цивилизации восточного типа.

Парадоксально, но факт, что ряд философов XX столетия, разочаровавшись в способности рационального мышления творить чудеса – например, в одночасье привести человечество к счастью и разом разрешить все противоречия, накапливавшиеся тысячелетиями, – почли себя обманутыми и оскорбленными. Это послужило поводом для обращения одних – к иррационализму и мистике, других – к эпатажу и фрондерству. При этом и те, и другие избрали беспроигрышную, как им казалось, тактику осмеяния и осуждения современной западной цивилизации за ее якобы потребительский дух и бездуховность. При этом ни «франкфуртцы» (Е. Адорно и Г. Маркузе, Э. Фромм и М. Хоркхаймер), ни экзистенциалисты (М. Камю и Ж.П. Сартр, М. Хайдеггер и К. Ясперс), приписывая презренной «потребительской» цивилизации все мыслимые и немыслимые пороки, вовсе не собирались покидать своих уютных кабинетов или пренебрегать радостями комфортной жизни.

Инерция мышления их нынешних идейных наследников, постмодернистов по преимуществу, – нашла новую причину лицемерного неприятия научно-технического и социального прогресса. Они считают хорошим тоном обвинять последний в «необузданной» и неконтролируемой свободе, которая, дескать, играя на ненасытных потребительских инстинктах общества в ущерб его духовному усовершенствованию, приближает роковой час гибельной экологической катастрофы. При этом критики умалчивают тот неоспоримый факт, что благодаря научно-техническому прогрессу продолжительность жизни среднестатистического землянина за последнее столетие возросла на целых тридцать лет, а детская смертность понизилась в несколько раз. Они предпочитают закрывать глаза и на другой бесспорный факт: лишь благодаря достижениям современных технологий человечество постепенно освобождается от изнурительной ежедневной битвы за выживание, жизни на износ, существования на грани голода, нищеты и отчаяния, в постоянном страхе перед природными стихиями. Если они искренни в своем отрицании благотворности прогресса, почему бы им добровольно и демонстративно не отказаться от услуг последнего? Но что-то не похоже, чтобы кто-либо из них рискнул здоровьем и благополучием своим собственным или близких.

Вместе с тем ясно и то, что за все приходится платить, ничто не дается даром. За обретение сносных условий существования человечество расплачивается демографическим взрывом и предкризисным состоянием природной среды планеты. Драматическая изнанка бытия человеческого рода состоит в том, что, породив нас, природа затеяла с нами на редкость серьезную игру, не разгадав правила которой, мы обречены вернуться в небытие, исчезнуть с лика Земли. Смысл этой «игры» состоит в том, что она как бы загоняет насв ловушку двух условий, о которых поведал Т. Мальтус (1778 г.). Первое отражает тот неоспоримый факт, что ресурсы нашей планеты исчерпаемы, небеспредельны. Второе условие иллюстрирует табл. 8.1, показывающая, что, не подозревая ни о каком научно-техническом прогрессе, невзирая на голод и лишения, болезни и войны, численность человечества неуклонно и стремительно (с точки зрения биологических, энергетических и геологических ресурсов) возрастает.

Рост популяций стал неудержимым с тех самых пор, как наш далекий предок, прикрепившись к земле, принялся «брать от ее щедрот» не только оружием охоты, но и орудиями земледелия. Демографическую проблему породил не прогресс западной цивилизации и даже не Восток, не цивилизации вообще, ибо она заявила о себе одновременно с рождением производящего хозяйства, т. е. примерно 10 тыс. лет назад. Сегодня уже мало для кого будет сюрпризом, если поиски глубинных корней этой проблемы выведут нас на культуру (в широком смысле) как на истинную ее прародительницу. Как оказалось, Прометеев дар таит в себе вызов нашей зрелости и воли к жизни,экзамен на способность осознавать опасность и находить пути, чтобы избежать ее.

Дело в том, что, вступив на стезю культурного освоения планеты, человечество уже не может ни остановиться, ни вернуться к исходной позиции. Эволюция культуры – процесс необратимый (как и любая эволюция). Она подчиняется «закону Алисы», которая, попав в Зазеркалье, с удивлением обнаружила, что устоять на месте она сможет, только если будет мчаться изо всех сил, ибо время – это бесконечный эскалатор, бегущий нам навстречу из будущего в прошлое. В этом смысле человечество можно уподобить и велосипедисту, которому, чтобы не упасть, необходимо крутить педали. Вместе с тем, развитие цивилизаций социалистического типа подчиняется закономерностям онтогенеза: они рождаются, достигают зрелости и после относительно короткой фазы расцвета переходят в стадию застоя, деградации, упадка. В конечном счете, эволюция такой цивилизации завершается либо сравнительно быстрой гибелью, либо медленным угасанием. Этому факту посвящены горы литературы. О циклах жизни государства писал Дж. Вико, культур – Н. Данилевский и О. Шпенглер, цивилизаций – А. Тойнби, этносов – Л. Гумилев, наций – М. Олсон и т. д.[216].

Если бы мировое сообщество состояло только из цивилизаций восточного типа, оно было бы обречено на кошмар все возрастающего накала противоборства между ними. Неудержимый и неконтролируемый рост численности населения вынуждал бы их поддерживать пламя бесконечных войн за землю, пищевые и иные ресурсы. Еще большие масштабы приобрели бы другие «естественные» механизмы регуляции численности населения: массовый голод, повальная нищета, пандемии. Обращение к сослагательному наклонению в данном случае вполне уместно. Анализ многовековой истории Китая, Индии и других древних цивилизаций Азии дает веские основания считать, что, не обратись они к нетрадиционным для них, западным ценностям, им грозил бы именно такой апокалиптический сценарий развития уже в XXI столетии.

Причина очевидна: мировоззренческий фундамент этих обществ традиционно составляет не разумное и рациональное, а слепое, иррациональное и эмоционально-инстинк-тивное начало, не право, а насилие, не реальное следование общечеловеческим нравственным нормам, а почти животное стремление выжить любой ценой. Оно зиждется на религиозных ценностях и установках, крайне консервативных и неподвластных опыту (как уже не раз о том говорилось). И если опыт даже вопиет о приближающейся трагедии, предотвратить которую можно лишь отступив от некоторых догм, религиозная и государственная ортодоксия предпочитает оставаться верной абсурду, ибо ей дороже не человеческая жизнь, а «святая» власть догмы и авторитета.

Уроки из исторического опыта способно извлекать только рациональное сознание, приверженное логике и научным методам познания бытия. Вместе с тем, развитие культуры способно разрывать порочный круг цикличности, свойственной онтогенезу и руководствоваться закономерностями филогенеза лишь в условиях полной свободы творчества, в том числе и главным образом – научного. Хотя научно-технический прогресс до крайности обострил экологические проблемы, давно стоящие перед человечеством, только ему же по силам указать пути их решения.

Но указать путь – это одно, а иметь возможность, волю или какие-то глубинные стимулы следовать по нему – нечто совсем другое. Биологический прогресс в животном мире, как известно, обеспечивает внутри- и межвидовая конкуренция. Поскольку для человечества проблемы межвидовой конкуренции решены окончательно, его развитие может происходить только благодаря внутривидовой конкуренции, в которой акценты переносятся с биологических на культурные механизмы конкуренции. При том состоянии тотального подчинения индивида социуму, которое существовало и существует в коммуно-социалистических обществах, какая-либо продуктивная конкуренция между индивидами полностью исключается. Поэтому центр тяжести внутривидовой конкуренции ложится на конкуренцию между теми или иными этно-государственными объединениями, которая принимает единственно доступную ей форму военного противостояния. Но и оно решает лишь сугубо биологические аспекты регуляции влияния и значимости этих объединений. В культурном отношении оно бесплодно и деструктивно.

Стимулы к конструктивному и плодотворному культуротворчеству возникают только при устранении препятствий к участию во внутривидовой конкуренции всех членов общества. Самыми же серьезными препятствиями в этом смысле были и остаются национально-сословные барьеры отчуждения между людьми и религиозно-идеологические предрассудки их коллективного сознания. Но именно с ними и ведет бескомпромиссную борьбу теория и практика гуманизма. Следовательно, ключ к будущему человечества находится в руках гуманизма, который создает благоприятные условия для свободной внутривидовой культурной конкуренции и, соответственно, для прогресса культуры. В этом отношении ему нет разумной альтернативы, ибо за ним стоит великая сила – необходимость выживания и дальнейшего развития человеческого рода.

Противоречие между человеком и природой, принявшее угрожающий характер в нашем столетии, обусловлено вовсе не бесконтрольным произволом разума, а напротив – его подчиненным положением по отношению к «потребительским» рефлексам. А поскольку в части потребления человечество не склонно к умеренности и самоограничению (т.е. здесь оно вполне иррационально), то величайшая мощь рационального сознания, служащая иррациональному, таит в себе и гигантский потенциал разрушения. Чтобы служить созиданию, разум, сознание должно освободиться от рабства у слепого и бездушного эгоизма наших многих потребностей и благоприобретенных рефлексов. Разум – это джин из волшебной лампы, которого можно заставить вершить в равной мере и добро, и зло.

Обеспокоенность перспективами дальнейшего сосуществования человека и среды обитания привела мировое сообщество к формулировке хартии «Устойчивого развития». Декларированная в ней идея о необходимости научиться соразмерять наши потребности и желания с экологическими ограничениями не может не вызывать самого решительного одобрения.* Тем не менее, как ни прискорбно, Хартия в целом носит отпечаток очередной соблазнительной утопией, бесспорно, гораздо более реалистичной на вид и продуманной, чем утопии Платона, Т. Мора, Ш. Фурье и К. Маркса, но, по сути, мало отличающейся от них. Надежда на бесконечный материальный прогресс на нашей маленькой планете, выраженная в Хартии, так же наивна, как представление Аристотеля о совершенном государстве, способном поддерживать свое благополучие на «клочке земли размером с почтовую марку», как выразился бы Ш. Андерсон.

Можно, разумеется, уповать на то, что дальнейший прогресс мировой цивилизации будет происходить под знаком преобладания духовной компоненты бытия над материальной. Но, во-первых, как показывает опыт истории, общество, исповедующее, казалось бы, самые высокие нравственные принципы, но остающееся при этом невежественным, легко становится заложником эгоистических страстей немногих хитроумных и аморальных негодяев. Во-вторых, вновь адресуясь все к той же истории, отметим, что в ней не найти ни одного вдохновляющего примера безотходного, не влияющего на благополучие природной среды, существования цивилизации. Для того, чтобы научиться пребывать с нею в полной гармонии (не нарушая принципа Ле Шателье), предстоит еще многое, очень многое познать. Следовательно, добиться желаемого устойчивого развития невозможно без научно-техническо-го прогресса. А он, в свою очередь, требует все большего расходования не-восполняемых ресурсов планеты. Так замыкается порочный круг человеческих потребностей и возможностей Земли.

Есть все основания думать, что ориентация долгосрочных прогнозов развития земной цивилизации на бессрочное пребывание в пределах планеты не только не оправдана, но и опасна. У человечества нет иной перспективы, чем выход в необозримые просторы Вселенной. Если первый масштабный экологический кризис, спровоцированный человеком, привел к возникновению земных цивилизаций, то второй, поистине глобальный кризис обязан породить цивилизации внеземные. Косвенным залогом тому служит сам факт возникновения экологического сознания, свидетельствующий о том, что коллективистские представления не столь уж безнадежно консервативны, чтобы игнорировать реалии текущего момента.