Методы контроля эффективности медитации

 

Общепринятый в Тибете способ проверки степени концентрации внимания во время медитации состоит в следующем: на голову послушника, собирающегося предаться медитации, ставят зажженную лампу. Монахи, живущие отдельно, водружают лампу себе на голову сами. Под лампой следует понимать маленький медный – иногда глиняный – резервуар, имеющим форму чаши на ножке с широким основанием. В эти чаши помещают фитили и наполняют растопленным коровьим маслом. Застывая, масло принимает форму пирога с торчащим из него фитилем.

Пока монах сохраняет полную неподвижность, светильник у него на голове держится вполне устойчиво, но при малейшем движении монаха падает. Так как неподвижность – следствие полной концентрации, падение светильника свидетельствует о ее несовершенстве.

Рассказывают, будто один учитель, поставив таким образом лампаду на голову ученика, удалился и вернулся проверить его только на следующий день. Он застал юношу в позе медитации, пустая лампада стояла рядом с ним на полу. В ответ на вопрос учителя ученик, очень плохо уразумевший цель упражнения, сказал: «Лампада не падала, я сам ее снял, когда она потухла». «Но как вы могли знать, что она потухла или что она вообще была у вас на голове, если вы действительно достигли концентрации сознания?» – возразил учитель, недовольный своим учеником.

Иногда светильник заменяют небольшой чашкой с водой. В других случаях лама приказывает ученику в конце периода концентрации или до него, или же в какой‑нибудь другой момент перенести с одного места на другое чашу, наполненную до краев водой. Испытание считается выдержанным, если во время перехода из чаши не прольется ни капли. Этим способом проверяют степень спокойствия духа. Малейшее его нарушение вызывает движение тела, и даже при легкой дрожи в пальцах вода из чаши выливается. Число расплескиваний содержимого чаши и количество пролитой воды соответствуют степени взволнованности духа испытуемого. Такова, по крайней мере, теория этого вида тренировки.

Приведенная система упражнений, по‑видимому, распространена повсюду на Востоке. В Индии существуют на эту тему красивые легенды. Вот одна из них.

У одного Гуру был ученик, достигший, по мнению учителя, высокой степени духовного совершенства. Тем не менее, желая дать ему возможность пополнить свои знания, он послал его к прославленному мудрецу – королю Джанака. Король продержал путника у ворот дворца, не разрешая ему войти, и молодой человек, принадлежавший к знатному роду, не проявил ни малейшего неудовольствия таким неучтивым приемом.

Когда он наконец предстал перед лицом владыки, ему вручили чашу, наполненную до краев водой, и предложили обойти вокруг тронного зала, держа эту чашу в руке.

Двор Джанака поражал восточной пышностью. На стенах сверкали золото и бесценные каменья, вокруг трона владыки выстроились вельможи и придворные, разукрашенные великолепными драгоценностями, а сказочно прекрасные королевские танцовщицы, весьма легко одетые, улыбались проходящему мимо них юному незнакомцу.

Невзирая на все соблазны, юноша завершил предложенный ему обход, не пролив из чаши ни единой капли. Ничто не смутило его в представшем его взорам пышном зрелище. Джанака отослал монаха обратно к его гуру, велев передать, что ничему больше научить его не может.

В Тибете существуют также специальные кресла, именуемые «гамти» (ящик‑кресло) или «гомти» (кресло медитации). Это ящики со стенами размером примерно в 60 см. Одна из них служит спинкой. На дно ящика кладут подушку, на которую лама садится, скрестив ноги. Часто, чтобы легче было сохранить одну и ту же позу во время медитации или во время сна, отшельники пользуются «веревкой медитации» (сгом‑тханг). Веревка эта – просто полоса ткани, пропускаемая вокруг колен и затылка, или же вокруг колен и поясницы, поддерживая таким образом тело в равновесии.

Очень многие анахореты проводят в этом положении дни и ночи, не расправляя членов. Они время от времени дремлют, никогда по‑настоящему не засыпая, и, за исключением коротких мгновений дремоты, совсем не прерывают процесса медитации.

 

МОЩЬ ПСИХИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ

 

Еще недавно Тибет внушал своим соседям благоговейный ужас. Задолго до рождения Будды индусы обращали взоры в сторону Гималаев со священным трепетом, из уст в уста передавались необычные истории и о таинственной, скрытой необычной завесой стране, раскинувшейся на плечах своих снежных гор‑исполинов.

Китай тоже, по‑видимому, некогда отдал должное очарованию своеобразных пустынных просторов Тибета. Легенда о знаменитом китайском мистике Лаоцзы повествует, как в конце своего долгого жизненного пути учитель отправился верхом на быке в Страну Снегов, перешел границу и… исчез. Больше никто его никогда не видел. То же самое рассказывают о Бодхидхарме и о некоторых его китайских последователях.

Никакое описание не может дать ощущения безмятежного величия, свирепого достоинства, потрясающего ужаса, волшебной прелести разнообразнейших ландшафтов. Проходя по этим высокогорным пустыням, путник чувствует себя святотатцем. Он невольно замедляет шаг, понижает голос и уже готов обратиться с просьбой о прощении за свое бездумное вторжение к первому встречному туземцу как представителю законных хозяев бесправно попираемой им земли.

Как халдейские пастухи заложили основы астрономии, наблюдая звездное небо, так и тибетские анахореты и бродячие шаманы еще с глубокой древности размышляли о тайнах своего странного края и отмечали возникающие на его благодатной почве явления. Из их размышлений родилась диковинная наука, снискавшая еще в незапамятные времена хранителям ее тайн – адептам Страны Снегов – славу, непроходящую и доныне.

Самого трезвого мнения – для нас довольно‑таки неожиданного – придерживаются в этом вопросе сами тибетцы. Никто в Тибете не отрицает реальности трудно объяснимых фактов, но никто также не считает их «чудесами» в значении, придаваемом этому слову на Западе, то есть явлениями «сверхъестественными». Просвещенные адепты мистических тибетских учений относят факты, объясняемые на Западе вмешательством существ из потустороннего мира, к области проявлений психики.

Тибетцы различают две категории таких явлений:

1. Явления, вызываемые одним индивидом или группой индивидов бессознательно, поскольку создатель или создатели явления действуют бессознательно, то оно, само собой разумеется, не преследует никакой заранее предусмотренной цели.

2. Явления, вызываемые сознательно, с намерением получить определенный результат, чаще всего – но не обязательно – они производятся одним индивидом. Этот индивид бывает человеком, но может принадлежать к любому из шести классов существ, населявшим, по верованиям тибетцев, вселенную. Кем бы ни был виновник имеющего место явления, технология явления всегда однотипна. Чудес не бывает.

Любое явление, вызванное сознательно или бессознательно, всегда обусловлено разнообразными причинами, порождающими в субъекте волю к его созданию или же приводящими в действие скрытые в нем силы без его ведома, и затем – внешними причинами, способствующими возникновению явления помимо его создателя.

Отдаленные причины чаще всего представлены своим «потомством» (этот образный термин употребляют в разговоре многие тибетцы). «Потомство» причин (в такой же степени молоко присутствует в масле и сыре, семя представлено в рожденном от него дереве и т. д. Тибетцы приводят подобные примеры очень часто) представлено следствиями, на данный момент воплощающими совершенные в прошлом физические действия или неосуществленные мысли.

Секрет психической тренировки в понимании тибетцев заключается в развитии силы концентрации мысли, намного превосходящей интенсивность концентрации, какой наделены от природы даже наиболее одаренные в этом отношении люди. Как утверждают тибетцы, в результате концентрации мысли возникают силовые волны.

Можно заряжать словами – «волнами» какой‑нибудь предмет, как заряжают электрическую аккумуляторную батарею, Затем этот предмет может в свою очередь отдавать заключенную в нем энергию уже в другом качестве, например, энергия эта может увеличивать жизненную силу человека, входящего в соприкосновение с заряженным предметом, сообщает ему бесстрашие и т. п.

Исходя именно из этой теории, ламы изготавливают пилюли, святую воду и разнообразные волшебные амулеты, предохраняющие от несчастий и заболеваний. Для этого лама должен прежде всего очиститься, соблюдая особую диету и предаваясь в уединенном месте медитации. Затем он концентрирует мысли на определенном предмете с намерением сообщить ему благодатную силу. На эту подготовку уходят многие недели, иногда даже многие месяцы.

Приводимую ниже историю тибетцы считают подтверждением общей для всех религий истины: значение обожествляемого предмета определяется степенью оказываемого ему поклонения, а его могущество обусловлено концентрацией на нем благочестивых мыслей богобоязненных верующих.

Старушка‑мать одного купца, ездившего каждый год по делам в Индию, как‑то попросила сына привезти ей из святой земли частицу мощей какого‑нибудь праведника (тибетцы считают колыбель буддизма Индию святой землей). Купец обещал выполнить просьбу, но захлопотался и о своем обещании забыл.

Старушка‑тибетка очень огорчилась и в следующем году, когда караван сына снова отправился в Индию, опять попросила привезти ей мощи.

Сын обещал и опять забыл. То же самое повторилось и в третий раз, но теперь купец, уже подъезжая к дому, вспомнил о просьбе матери и при мысли о горе благочестивой старушки сам искренне опечалился. Пока он размышлял, как бы поправить дело, ему на глаза попался валявшийся на обочине дороги осколок собачьей челюсти. Купец вдруг нашел выход из положения. Он отделил от высохшей челюсти один зуб, счистил с него пыль и завернул в кусок шелковой ткани. Приехав домой, он преподнес зуб матери как исключительно драгоценную реликвию – зуб великого Сирипутры (один из самых знаменитых учеников Будды).

На седьмом небе от радости, преисполненная благоговения, старушка спрятала зуб в ковчежец на алтаре. Каждый день она совершала над ним священный обряд, зажигала светильники и окуривала его благовониями. К старушке присоединились и другие верующие, и через некоторое время собачий зуб, возведенный в достоинство святых мощей, вдруг начал излучать сияние.

Эта легенда породила следующую поговорку: «Если есть поклонение, то и зуб собаки излучает свет».

В заключение очерка, основанного на путевых заметках, наблюдениях и исследованиях Александры Цэви‑Нил, нам хотелось бы привести ее высказывание, которое, возможно, пояснит, как ей, европейской женщине, удалось приобщиться к эзотерическим секретам тибетских мудрецов, оберегаемым самым тщательным образом от посторонних согласно многовековой традиции.

«Тибетцы признали и приняли меня в свою среду в качестве женщины‑ламы. Им было известно, что я исповедую буддизм, но они не могли уловить разницу между буддизмом ламаистов и моим чисто философским пониманием буддизма. Итак, если я желала и впредь пользоваться уважением и доверием, гарантируемыми мне монашеским облачением (я имела законное право на ношение монашеского одеяния; я никогда не позволила бы себе воспользоваться им для маскарада), приходилось соблюдать тибетские обычаи и особенно строго обычаи религиозные.

Необходимость этого создавала серьезные препятствия для проведения некоторых научных исследований, но этой ценой я платила за проникновение в область еще более ревностно охраняемую, чем территория самого Тибета».

Опыт А. Дэви‑Нил и ее творческое наследие трудно переоценить. Но в двадцатом веке, особенно во второй его половине, после оккупации Тибета китайскими войсками, Страна Снегов сама сделала шаг навстречу Западу. Оказавшись в вынужденной эмиграции, многие просвещенные ламы в благодарность за гостеприимство принявших их народов щедро делились древними знаниями, если чувствовали неподдельный и глубокий к ним интерес.

К числу таких лам принадлежит и Тартанг Тулку Ринпоче, просвещенный Мастер тибетского буддизма, в течение десяти лет работавший в Индии, затем переехавший по приглашению в Соединенные Штаты, где в последние годы занимается преподаванием тибетских методик самосовершенствования. Статья С.Ю. Ключникова «Пространство свободы и просветления», посвященная ламе Тартанг Тулку Ринпоче, была опубликована в журнале «Цигун и спорт» № 6, 1991 г. Вашему вниманию она предлагается с небольшими сокращениями.