Структура дервишских орденов

 

Примерно с XI века на основе различных монастырских школ и братств стали возникать суфийские дервишские ордена. В них существовал строгий внутренний регламент, четко определенные ступени посвящения. Обычно первая из них – шариат – ставила целью изучение новичками норм ислама и обучение беспрекословно подчиняться старшим. Вторая ступень – тарикат – означала, что подготовленный ученик вступил на праведный путь и стал мюридом.

Мюриды продолжали свое обучение непосредственно под руководством того или иного шейха или иша‑на. На третьей ступени – марифат – суфий должен был уметь в совершенстве сливаться с Аллахом в экстатическом трансе, а также имел право учить молодых. Четвертая и высшая ступень – хакикат – означала постижение истины и слияние с Богом, что было доступно очень немногим.

Несмотря на различия и разногласия между школами, во всех орденах существовала строгая иерархия, жесткая дисциплина и безусловное подчинение младших старшим. В некоторых случаях, при необходимости, ордена могли превращаться в мощные боевые отряды, вокруг которых складывались патриотические движения по борьбе с чужеземцами во имя священного джихада, то есть «священной борьбы с неверными».

Суфизм оказал огромное влияние на этику, литературу, искусство Ближнего Востока, включая среднюю Азию и Закавказье. Так, в поэтическом мире сложился своеобразный культ поэтов‑дервишей. Наиболее известными деятелями мусульманской культуры, придерживавшимися идей суфизма, были: Ибн‑Араби (1165–1240 гг.), Ибн Туфейль (ум. 1185 г.), Азиз ад‑дин ибн Мухаммад Насафи (XIII в.) и многие другие.

«Вера содержит ту истину, форму которой приняло сердце и которая открылась сердцу, чтобы стать им познанной». Эти слова принадлежат Ибн‑Араби. Искать духовные сокровища в своем сердце – один из лозунгов суфизма, и речь здесь идет, конечно же, не о сентиментальной любовной лирике. Мистический транс– основной источник истинного знания. При этом важно, что концепция единства религиозного опыта встречается неоднократно у поэтов‑суфиев.

Основное внимание большинство поэтов уделяли пророческому знанию, высшим философско‑религиозным истинам, мистическому опыту познания Бога, и в этом отношении поэзия суфиев весьма близка философской поэзии древнего Китая.

 

ИСМАИЛИТЫ

 

(По работе М.Д.Каратеева «Исмаилиты и ассасины» в сб. «Арабские истории» Москва, 1994)

Во второй половине восьмого века среди шиитов (одной из двух основных ветвей ислама – прим, составителя) произошел раскол. Их шестой имам Джаффар ас‑Садик, лишил своего старшего сына Исмаила наследственных прав на имамат и назначил своим преемником другого сына – Мусу Казима. Нашлись шииты, которые сочли этот акт незаконным. Своим седьмым имамом они провозгласили Исмаила и в дальнейшем только за его потомками признавали право на имамат. Так зародилась секта исмаилитов, вскоре приобретшая характер своеобразного ордена, основателем которого считается некий Абдаллах ибн‑Маймун ал‑Каддах.

Известно, что первый глава исмаилитов только наружно исповедовал ислам, а в душе его ненавидел, как и все, идущее от арабов, и втайне принадлежал к одной из сект парсизма (учение Заратустры). Его ближайшие сотрудники и доверенные лица также были тайными зороастрийца‑ми или вольнодумцами. Иными словами, сектой управляли враги ислама, вынужденные скрывать свои истинные убеждения от основной массы исмаилитов, которая состояла из верующих мусульман, но, по идее возглавителей, должна была служить только слепым орудием в их руках.

Сообразно этому, секта получила структуру ордена, который подразделялся на семь, а по некоторым источникам даже на девять степеней посвящения. Рядовые члены не поднимались выше второй, и здесь, в низах, по‑видимому, господствовал чистый ислам. В. следующих степенях он постепенно развенчивался и наконец в самых высших – в которые посвящались лишь избранные – отрицался полностью. Тут выявлялась совершенно иная религиозно‑философская доктрина, в которой можно обнаружить отдельные элементы учения Заратустры, буддизма и гностицизма, но кое‑что оставлено и от мусульманства. Весьма заметно также влияние теоретической философии (метафизики) Аристотеля.

В общих чертах, по этому внутреннему учению ис‑маил итов, существует некий абсолютный мировой дух или всевышний Бог, который, однако, не имеет определенного образа и характеризующих его свойств и качеств, – это скорее непостижимый для людей сгусток идеи творения и первопричина всего существующего. Исмаилиты сохранили за ним имя Аллаха, но считали, что какое‑либо общение с ним невозможно и молитва ему бессмысленна.

Этот Бог не создал вселенную непосредственно: для творения он выделил из себя Мировой Разум, который обладает всеми качествами божества и, прежде всего, абсолютным знанием, – молиться следует именно ему. Мировой Разум, в свою очередь, выделил из себя Мировую Душу, в которую заложены основы жизни. Будучи несовершенной, она стремится достигнуть совершенства и в поисках его принимает все новые формы, находясь в постоянном движении. В этом процессе она частично обратилась в мировую материю, из которой образовалась вселенная и все в ней сущее.

Люди, как частицы Мировой Души, тоже должны стремиться к совершенству и к переходу в категорию Мирового Разума. Есть уже достигшие этого: великие пророки, которые на земле являются непосредственными вестниками Мирового Разума, тогда как все остальные люди суть порождение Мировой души, то есть низшей субстанции. Их земное назначение состоит в том, чтобы услышать и воспринять божественную истину, посылаемую Мировым Разумом через великих пророков и хранимую исмаилитскими имамами, которые являются ее проводниками и толкователями.

Исмаилиты считают, что великих пророков было семь: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Магомет и Исмаил. Но, согласно их учению, будут еще и другие, высшие пророки, которые постепенно доведут избранную часть человечества до совершенного знания, то есть до возвращения к своему первоисточнику – Мировому Разуму. Пока же это не достигнуто, избранных ожидает перевоплощение душ, а остальные люди просто уходят в небытие.

Во все это членов секты посвящали постепенно, доводя каждого до того предела откровения, на восприятие которого его считали способным.