Главное – не мельтешись попусту

 

В Японии нет такой отрасли искусства, культуры, на которую бы дзэн не оказал влияния. Это видно в архитектуре, скульптуре, живописи, поэзии, садоводстве, спорте, ремеслах, торговле.

«Если сидишь – сиди. Если идешь – иди. Главное, не мельтешись попусту», – сказал один из учителей дзэн и заключил в этом все.

Дзэн не допускает никаких задних мыслёй, иллюзий, фальши. Кто поступает согласно дзэн, поступает естественно, без внутренних противоречий. Когда умер Мастер дзэн Банкей‑сан, один слепой сказал: «Я не могу видеть лица человека, но могу определить его характер по голосу. Обычно, если кто‑то приносит поздравления, я слышу удовлетворение в его голосе. Но во время всех моих бесед с Банкеем его голос всегда был честным. Если он выражал радость, я слышал радость. Если говорил о печали, его голос звучал печально».

Человек, поступающий в согласии с дзэн, то есть в согласии со своей природой, не боится смерти. Монахиня Эшун, чувствуя, что ее конец близок, велела соорудить во дворе костер, поднялась на него и подожгла. Когда огонь запылал, какой‑то монах крикнул: «Преподобная! Там, должно быть, ужасно жарко!» Эшун высунулась из костра и презрительно бросила: «Подобные вещи могут волновать лишь таких дураков, как ты!» После чего она умерла в пламени.

Однажды, когда учитель дзэн Коджун читал сутру, вошел бандит с ножом и потребовал денег. «Не мешай! – прикрикнул на него Коджун. – Деньги в том ящике». И продолжал читать. Через минуту он приостановился и крикнул бандиту: «И не бери всего, завтра я должен платить налоги».

Бандит взял большую часть денег, но немного оставил. Когда он направился к выходу, Коджун остановил его: «Если тебе сделали подарок, за него следует благодарить!»

Совершенно растерянный бандит пробормотал благодарность и убежал. Через пару дней его схватили, и он признался в ограблении Коджуна. Тот, вызванный как свидетель, заявил: «Этот человек не вор. Во всяком случае, я ничего об этом не знаю. Я дал ему денег и он меня за это поблагодарил».

Бандита все же посадили в тюрьму, но выйдя из нее, он стал учеником Коджуна.

Не существует единого, монолитного типа дзэнского мудреца уже потому, что дзэн не создает искусственного идеала человека, но стремиться выявить то, что дано ему самой природой. Именно поэтому многие известные учителя дзэн и их методы бывают полярно различны.

Как‑то раз к монаху Джошу, о котором рассказывают, что изучать дзэн он начал в шестьдесят лет, сатори получил в восемьдесят, а затем учил до ста двадцати лет, пришел ученик с вопросом:

– Если я добьюсь пустоты в своем уме, что делать * потом?

– Выбрось ее, – посоветовал Джошу.

– Как я могу выбросить то, чего нет? – продолжал настаивать ученик.

– Если не можешь выбросить, неси ее с собой, – нетерпеливо ответил учитель.

Разные характеры, разные методы обучения присущи разным учителям. Но общая их черта – отрыв от Цесу‑щественного, от кажущихся различий.

В один из дней префект Киото пришел к известному учителю дзэн Кэйху. Через слугу он передал карточку, на которой значилось: «Китагаки, префект Киото». Кэйху взглянул на карточку и сказал: «У меня нет дел к префекту. Пусть убирается».

Слуга вернулся и повторил слова Кэйху.

– Я ошибся, – сказал Китагаки и вычеркнул слова «префект Киото». – Отнеси это учителю еще раз».

На этот раз Кэйху воскликнул: «Китагаки? Я очень рад! Я давно хочу видеть этого парня!»

Известного поэта и каллиграфа Рекана (1758–1831) считали иногда безобидными сумасшедшим, не понимая, что он вел себя естественно и был наивен, как ребенок. Жил он в полуразвалившейся хижине в лесу, иногда занимался медитацией, иногда бродил без цели и писал стихи, где естественно выражал наиболее человеческие переживания: радость, печаль, одиночество, жалость.

Как‑то в его отсутствие вор забрался в его хижину, но ничего не нашел и уходил с пустыми руками. Как раз подошел Рекан и сказал: «Бедняга, ты, верно, пришел издалека. Это подарок от меня». Вор был так циничен, что принял убогую одежду и ушел. Рекан, сидя обнаженным, смотрел на луну и думал: «Бедный человек! Жаль, что я не могу предложить ему эту луну!»

Музей Рекана находится в его родной деревне Идзу‑модзаки, в префектуре Ниигата. Там хранится много свитков с его удивительной каллиграфией, которой восхищаются японцы, называя ее «детской».

 

СТАНОВЛЕНИЕ ТРАДИЦИИ ДЗЭН

 

Истинного расцвета дзэн достиг в эпоху династии Тан, это время даже имеет название «Эпоха деятельного дзэн». Первая, чисто дзэн‑буддийская община была создана неким Во‑Чаном (720–814 гг.). Девиз общины: «День без работы – день без еды». С тех пор дзэн‑буд‑дийские монастыри стали придавать особое значение каждодневному труду, и по возможности добиваться самообеспечения общины.

Не мешает отметить, что эти монастыри не совсем соответствуют распространенным представлениям о монашеской жизни. Это скорее воспитательные школы, их можно было покинуть в любой момент, и никто никого не собирался удерживать. Все школы дзэн пренебрежительно относились к книжной мудрости, правда сейчас такие крайности уже позади, и дзэнские библиотеки очень богаты. Как мы уже отмечали, дзэн скептически относится к обычной буддийской медитации. По преданию, один из патриархов дзэна Хуэй‑Жень (УШ в.) как‑то спросил своего будущего преемника Ма‑Цзы:

– Светлейший, какую цель вы преследуете, сидя в медитации?

– Цель, – отвечал Ма‑Цзы, – в том, чтобы стать Буддой.

Тогда Хуэй‑Жень подобрал черепицу и стал тереть ее о камень.

– Что вы делаете, учитель? – спросил Ма‑Цзы.

– Я полирую черепицу, чтобы она стала зеркалом.

– Как можно, полируя черепицу, сделать ее зеркалом?

– А как можно, сидя в медитации, стать Буддой?

Ма‑Цзы был первым из учителей дзэн, который прославился своим «странным характером». Он ступал, как бык, и смотрел тигром. Когда один монах спро сил его: «Как вы. достигаете гармонии с дао?», он ответил: «Я уже потерял гармонию с дао!». В ответ на все вопросы о сущности буддизма он первый стал вместо ответа ударять спрашивающего или отвечать возгласом «Хо!»

На вопрос об истине дзэнская мудрость отвечает, как правило, совершенно неожиданной ассоциацией:

– Что такое Будда?

– Кусок глины.

– Что такое дзэн?

– Ветка цветущей дикой сливы.

Приверженцы дзэн считают, что ассоциация быстрее, чем рассуждение, ведет человека к истине. Истина – созерцание, она не в словах и книгах, а по ту сторону слов. Ее нельзя выучить, но можно пережить. Мудрец подобен пустому дуплу. Он не хранит никакого знания. Он живет в мире действий и нужд, но придерживается области недеяния. Он остается среди называемого, но живет в открытой стране, превосходящей слова. Он молчалив и одинок, пуст и открыт, ибо его положение в бытии не может быть передано словами.

Дзэн не придерживается системы и передается в коротких притчах: '

«Прежде, чем человек изучил дзэн, горы были для него горами и реки реками, Потом, когда он узрел истину дзэн, горы стали не горы и реки не реки,

Но когда он действительно достиг обители покоя, Горы снова стали горами и реки реками».

Первая ступень – это омраченное сознание, наивный реализм: все, чего можно коснуться, реально. Отсюда реален распад целого на множество предметов. Вторая ступень – обратное – воссоединение Целого. Но и это еще не есть истинное знание.

Нужно научиться чувствовать Бесконечность в каждом цветке.

 

«Старая сосна проповедует мудрость,

И дикая птица выкрикивает истину».

 

 

В 845 г. дзэн‑буддизм претерпел яростное гонение со стороны даосского императора У‑Цзана. Разрушались храмы и монастыри, земли конфисковывались, а монахов в принудительном порядке возвращали к мирской жизни. Но однажды, отведав пилюли бессмертия, император скончался. Дзэн пережил гонения легче, чем другие школы, а затем вступил в длительный период процветания. Сотни монахов пополняли братию дзэнских школ, число их так возросло, что возникла серьезная проблема сохранения духа учения, так как массовость почти неминуемо ведет и к снижению качества, превращаясь из чисто духовного учения в стабильный общественный институт.

Возникла необходимость в систематизации его методов и в создании средств, обеспечивающих воздействие учителя на большие массы учеников. В этих условиях первоочередной задачей стала проблема дисциплины. Постепенно возникла система мер, обеспечивающая суровую, палочную дисциплину. Но дзэн справился с этой задачей на редкость удачно. «Дзэнский человеческий тип»– прекрасен. Это человек, уверенный в себе, с чувством юмора, деятельный без суетливости, опрятный и аккуратный. Твердый, как сталь, но с тонким эстетическим вкусом, поражающий своей жизнестойкостью, как уже упоминаемая нами выше кукла дарума, то есть попросту ванька‑встанька. В нем нет жестокости, но и на лопатки его не уложишь.

И когда под руководством одного учителя оказывалось не меньше сотни учеников, вставала проблема стандартизации процесса обучения.