Утром в полутьме иду за водой. В доме n 2 выбиты все стекла.

Иду в школу. Здесь тоже стекла выбиты. То же в квартире Бабенко. У нее, как и в классах, открылись внутренние рамы. Открылись во многих местах печные вьюшки. У учительниц Соколовой, Чуркиной, Кремковой выбиты все стекла. У 22 учеников только V-VIII классов выбиты стекла, у некоторых обвалились потолки, выскочили из проемов двери. Но никто не плачет. Оживленно сообщают друг другу и нам с директором. Чара Эльбергер даже оживлена: "Наверное, будем менять комнату". "А у тебя, Зина?" - спрашиваю Оболенкину. "А у меня нечему и выскакивать, давно все выскочило и забито одеялами". Отпускаем всех, кто стремится дома навести порядок. Отпускаем и маленьких. А в классах, где удалось забить окна, проводим занятия с оставшимися. Нам прислана в помощь бригада из двух женщин. Как выясняется, бомбы сброшены на площади Урицкого, На угол Невского и проспекта Рошаля, на улицу Глинки, на Фонарный и Максимилиановский переулки. Всюду требуется достаточно починки, а "рабсилы" мало.

У ученика Слободзинского брат убит в госпитале. Раненый на фронте, лежал там, и вот как довелось погибнуть.

По контрасту с 18.I.1943 г. все это воспринимается необычайно тяжело. Объятья смерти еще не ослабли, а мы уже начали надеяться. Фашисты пришли не просто воевать, они пришли убивать, много, пока достанет сил.

Сегодня вечером были уже две тревоги, но тихие. Днем прошел сильный обстрел. И удивительно, привычка ко всему: из РОНО требуют методических планов, приходит Р.И.Клейнер посмотреть повреждения и "заодно" (это ее любимое слово) заставляет написать план работы методобъединения.

Ребята наши увлекаются работой в госпитале. Мы там 22.I.1943 г. в приемном покое принимали в пионеры наших младших. Чудесный, солнечный выдался день, масса снега и сильный мороз. Шли от школы к "Англетер" с развернутым красным знаменем. Ухала артиллерия, наша или немецкая, не понятно. После приема в пионеры присутствующие командиры рассказали детям об эпизодах взятия Шлиссельбурга и Марьино. Все ранены там.

Днем они у нас в школе. Делятся своими воспоминаниями. Очень интересно. Началось наступление 12 января. Наша артиллерия в 15 раз превосходила силы противника. Тяжелые пушки подкатили на самый передний край. Авиация тоже прекрасно действовала, "и потому мы шли спокойно". Их выступления обрываются на первой траншее, ибо там и получили ранения. Говорят просто, хорошо. Утром на линейке было хуже. Там отчего-то проявилось неумение общаться с детьми, и когда замолк выступавший перед этой аудиторией "малявок" командир, говоривший об инициативе и т.д., встал мальчик и спросил: "Скажите, товарищ, куда именно вы были ранены?"

И еще бытовые черточки. VII класс ушел из школы, зная о предстоящей встрече с бойцами и командирами. После стало известно, что ушли в кино. VIII класс и активисты из VII класса искренне огорчились, до слез. Детей мало, и мне было очень неприятно. Когда я открывала собрание, я увидела в глазах наших гостей сочувствие. Какие же они молодцы, эти наши настоящие мужчины. Связисты, наши шефы, правду сказать, тоже подвели. Не прислали своей самодеятельности, как обещали. В итоге быстро устроили свою, легко и непринужденно. В общем, сошло неплохо.

II.1943 г.

Начала очередное дежурство в госпитале. В своем N 2010. Антонина Фесечко теперь старшая сестра госпиталя. Мы, трое учительниц, взяли шефство над палатами тяжело раненых. В одной бойцы, в другой комсостав. Среди последних наш бывший политрук Сереоров. У него шесть ранений, потеря глаза. Он, с ним Фесечко и доктор Татарова встретили хорошо. В работу вошла сразу. В тяжело раненых поражает терпеливость, кротость. Интересно, что и общее настроение много лучше, чем в прошлом. Всех окрыляют наши победы. Поражает сухое, бессердечное, формальное отношение медсестер.