Написала о Выгодских в партком и дирекцию Эрмитажа. Обещали помочь.

Московские писатели опять прислали подарки. Катя получила 2 пакета со сладкими вафлями, 2 коробки чудных печений, 4 пакета концентрированной гречневой каши и гороха, банку свино-бобовых консервов, плитку шоколада, 2 пакета для заварки шоколада с сахаром, кусок туалетного мыла и 2 кило черных сухарей (чудесный вкус у них). Почти все это спрятали на будущее, неизвестно, что впереди с продовольствием.

Опять больше смертей. Умерли Юпатова, Фавицкая и, кажется, Конторикова, из нашей начальной школы. Умирают ребята. На улице покойники уже не валяются. Но видела отвратительную сцену: сторожиха из двора напротив нашего дома каким-то крюком тянула небольшой труп, завернутый в серое, и ворчала, что к ним во двор каждую ночь подбрасывают мертвецов, как будто больше некуда. Часто видишь в эти дни на салазках трупы, завернутые в простыни, и на материи омерзительные потеки крови и сукровицы.

У нашего директора, В.В.Бабенко, умер муж. Она хоронила на Охтенском кладбище. По ее словам, там страшное зрелище. Не говоря о массе мертвецов, ужасает разрывание могил с целью извлечения гробов и их перепродажи, во многих местах валяются ноги и руки, так как покойников швыряют и после небрежно закапывают.

IV.1942 г.

Иду с волнением в донорский институт на медосмотр. Вдруг забракуют? Без пайка в моем положении начнется недолгий отсчет. Но все сходит благополучно. Цинга в такой легкой форме никого не удивляет. Зря так нервничала.

Иногда в голубом небе на очень большой высоте появляется разведчик: летит, как белый мотылек. Тревоги нет, но бахает зенитка, и зависают в вышине гирлянды разрывов.

Вся солнечная сторона улиц занята дистрофиками. Они сидят и греются. Столько страшных лиц я никогда еще не видела. И я тоже греюсь - в целях профилактики.

IV.1942 г.

Даю кровь. К чаю необычайно много сахара, 100 гр. хлеба и 50 гр. масла, так как нужна "жирная" кровь. Обед: суп с рисом и свежей морковкой на постном масле. Необычайно вкусно. Рубленая свиная котлета, к ней две пшенных и омлет из меланжа. На третье овсяное кофе. Со мной вместе обедает известная ленинградская актриса Софья Петровна Преображенская. Она дает кровь впервые. Я не узнаю в этой худой женщине прежнюю толстуху.

Катя Малкина дает айсору мои боты, за которые только что платила 100 руб. другому мастеру - явно любителю, или умельцу вытягивать деньги, не пойму. Плачу еще 65 руб. Итого, ремонт старых бот обходится в 165 руб.

IV.1942 г.

Обстрел нашего района. Ядра со стороны двора, как обычно. Днем в школе пальба зениток. В 5 ч я дома и опять попадаю под обстрел. Никто никуда не бежит. Дистрофики греются на солнце, дышат свежим воздухом. В самый разгар тревоги к нам приходит скандалить молодой человек по поводу колки дров в квартире. Катя ему что-то бойко отвечает. Такая мирная картинка ссорящихся соседей.

IV.1942 г.

Была у М.А.Тихановой. Ее дом сильно пострадал от обстрела, снаряд попал в бывшую их столовую. Все помещения, выходящие окнами на Фонтанку, необитаемы. Она живет со старушкой - домработницей ее знакомых. 11 января был убит сын М.А. - Юра, а 19 марта от дизентерии умерла ее мать. М.А. сказала: "После смерти Юры я ко всему уже равнодушна".

ДОБРОВОЛЕЦ ЮРА ТИХАНОВ

Он пошел на фронт добровольцем. Попал в окружение. Вырвался цел и невредим. Его чин - сержант. Был он очень заботлив, привозил М.А. с фронта хлеб и жиры. В декабре оказался здесь на артиллерийских курсах. В увольнительное не отпускали, кормили плохо, он отек (комиссар был за это расстрелян после). В начале января его вернули в артчасть под Пулково. Он попал в штаб, и М.А. была за него спокойна. Но 11 января Юра вызвался идти в ночную разведку. Заняли две землянки и установили телефонную связь, которая очень скоро оборвалась. Утром их пошли искать и нашли развороченную землю и обрывки шинели в обвалившемся окопе. Все, что осталось от шести человек. Предполагают, что они попали в заминированные землянки.

УТОМИТЕЛЬНЫЕ ДНИ И НОЧИ