Теории конфликта: «новая криминология» 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Теории конфликта: «новая криминология»



Публикация в 1973 г. Тейлором, Уолтоном и Ян-гом книги «Новая криминология» ознаменова­ла существенный отход от прежних теорий де-виантности. Указанные авторы использовали элементы марксистской философии, стремясь


доказать, что девиантное поведение выбира­ется сознательно и часто носит политический характер. Они отвергли идею предопределен­ности девиантного поведения такими факто­рами как биология, индивидуальность, аномия, социальная дезорганизация и наклеивание яр­лыков. По их мнению индивидуумы активно решают, прибегнуть ли им или нет к девиант-ному поведению как к реакции на неравенство, царящее в капиталистической системе. Таким образом, члены контркультурных групп, при­знаваемых «девиантными», — такие, как после­дователи движения «Власть черным!» или дви­жения за освобождение геев — совершали явно политические действия, направленные против социального порядка (Taylor, Walton and Young 1973). Теоретики школы «новой криминоло­гии» сформулировали свое понимание пре­ступления и девиантного поведения исходя из понятий структуры общества и стремле­ния господствующих классов к сохранению своей власти.

Широкие перспективы, намеченные авто­рами книги «Новая криминология», получили конкретное развитие в исследованиях других ученых. Стюарт Холл и другие исследователи в Бирмингемском центре изучения современ­ной культуры провели важное обследование явления, которое в начале 1970-х гг. привлек­ло к себе в Великобритании огромное внима­ние, — ограблений при нападении сзади. Не­сколько ограблений получили громкую извест­ность благодаря средствам массовой инфор­мации и подогрели широкую общественную озабоченность новым взрывом уличной пре­ступности. Грабителей в подавляющем боль­шинстве случаев изображали чернокожими, и это укрепляло бытовавшее мнение, соглас­но которому вина за упадок общества лежит в основном на иммигрантах. В книге «Меры по преодолению кризиса» Холл и его коллеги утверждали, что моральная паника, вызванная ограблениями, поддерживалась как государ­ством, так и СМИ, с тем чтобы отвлечь вни­мание от растущей безработицы, сокращения заработной платы и других глубоких структур­ных пороков общества (Hall et al. 1978).

Примерно в то же время другие кри­минологи изучали создание и использование законов в обществе и пришли к заключению, что законы — это орудие, используемое для сохранения своего собственного привилеги­рованного положения. Они отвергли мнение о «нейтральности» законов и о том, что законы


Социологические теории преступления и девиантного поведения



 


одинаково применяются ко всему населению. По их словам, напротив, по мере того как растет разрыв между господствующим клас­сом и классом рабочим, закон становится все более важным инструментом в руках властей предержащих для сохранения существующего порядка. Эту динамику можно видеть в дей­ствии системы уголовного правосудия, кото­рая становится все более жестокой в отноше­нии «нарушителей закона» из среды рабочего класса; или в применении налогового зако­нодательства, которое является непропорцио­нально выгодным для богатых. Такой дисба­ланс власти наблюдается, однако, не только при создании законов. По утверждению уче­ных, богатые тоже нарушают законы, только их очень редко привлекают к ответственно­сти. Эти преступления в целом гораздо более значительны, чем повседневные преступле­ния и правонарушения, на которые обращают обычно наибольшее внимание. Однако опа­саясь последствий, которые может иметь су­дебное преследование преступников из числа «белых воротничков», служители закона вме­сто этого сосредоточивают все свои усилия на менее могущественных членах общества, таких как проститутки, наркоманы и мелкие воришки (Реагсе 1976; Chambliss 1978).

Эти и другие исследования, связанные с «новой криминологией», имели важное зна­чение — они расширили рамки обсуждения проблемы преступления и девиантного пове­дения, включив в него вопросы социальной справедливости, власти и политики. Они по­казали, что преступления совершаются на всех уровнях общественной структуры и что их сле­дует понимать в контексте неравенства и про­тиворечия интересов различных социальных групп.

Новый левый реализм

В 1980-х гг. возникло новое направление в кри­минологии, известное как новый левый ре­ализм. Оно опиралось на некоторые идеи неомарксизма, использованные теоретиками «новой криминологии», о которых говорилось выше, но дистанцировалось от «левых идеали­стов», которые, по их мнению, романтизиро­вали девиантное поведение и недооценивали подлинный страх перед преступлениями, ис­пытываемый значительной частью населения. В течение длительного времени многие кри­минологи обычно преуменьшали важное зна­чение всплесков преступности, отмечаемых


в официальной статистике. Они пытались до­казать, что СМИ создали никому не нужную обеспокоенность у людей по этому поводу, или утверждали, что большинство преступлений — это завуалированная форма протеста против неравенства. Новые левые реалисты заявили, что криминологам нужно отойти от этой по­зиции, подчеркивая, что рост преступности действительно произошел и что люди вполне обоснованно этим озабочены. Новые левые реалисты кроме того признали, что кримино­логам следует больше заниматься актуальными вопросами контроля за преступлениями и со­циальной политикой, вместо того чтобы вести о них абстрактные дискуссии (Lea and Young 1984; Matthews and Young 1986).

Новый левый реализм привлек внимание к жертвам преступлений и утверждал, что изу­чение жертв преступлений (см. с. 192-194) да­ет более соответствующую действительности картину размаха преступности, чем офици­альная статистика (Evans 1992). Такие обсле­дования показывают, что преступления пред­ставляют собой серьезную проблему, особенно в бедствующих районах внутренних городов. Новые левые реалисты указывали, что наи­большее количество преступлений и жертв приходится именно на маргинализированные округа — обездоленные группы общества под­вергаются гораздо большему риску преступле­ний, чем другие группы. Опираясь на Мёртона, Кловарда, Олина и др., новые левые реалисты считают, что во внутренних городах созда­ются криминальные субкультуры. Подобные субкультуры рождаются не из-за бедности как таковой, но потому, что они исключены из бо­лее широкого общества. Криминализованные молодежные группировки, например, действу­ют на периферии «респектабельного обще­ства» и борются против него. Тот факт, что количество преступлений, совершенных чер­ными, в последние годы выросло, объясняется провалом политики расовой интеграции.

В качестве адекватной реакции на подоб­ные тенденции в области преступности новые левые реалисты выдвинули «реалистические» предложения об изменении действий поли­ции. По их мнению, силам правопорядка сле­довало бы больше прислушиваться к нуждам общин, а не опираться на методы «военной по­лиции», которые вызывают отчуждение людей и лишают полицию их помощи. Новые левые реалисты выдвинули предложение о «мини­мальном использовании полиции» — чтобы



Глава 8. Преступление и девиантное поведение


 


выбранные местными жителями полицейские власти были подотчетны гражданам, чье мне­ние стало бы более веским при определении приоритетов для полиции в их округе. Кро­ме того, полиция могла бы вернуть доверие к себе со стороны местных общин, если бы тратила больше времени на раскрытие пре­ступлений и меньше на рутинную или адми­нистративную работу. В целом новый левый реализм представляет собой более прагмати­ческий и ориентированный на некарательные меры подход, чем многие предшествующие ему теории криминологии.

Критики нового левого реализма при­знают важность изучения жертв преступле­ний. Однако они указывают, что восприятие преступления в обществе часто основывается на стереотипах. Представители нового левого реализма, возможно, ненамеренно подкрепи­ли стереотип: черный — преступник. Данный подход критиковали также за то, что он уж очень сосредоточил внимание на жертвах пре­ступлений. Необходимо же исследовать опыт не только жертв, но и нарушителей закона. Сосредоточившись на жертвах, новые левые реалисты недостаточно внимания уделили мо­тивам, способствовавшим криминальному по­ведению (Hughes G. 1991).

Теории контроля

Теория контроля постулирует, что преступ­ление совершается в результате дисбаланса между побуждениями к криминальной дея­тельности и социальными или физическими факторами контроля, удерживающими от пре­ступления. Для нее меньший интерес представ­ляет мотивация индивидуумов, толкающая их на преступления; более того, она утверждает, что люди действуют рационально и что при удобном случае любой человек способен со­вершить девиантный поступок. Согласно этой теории, многие типы преступлений являются результатом «ситуационных решений» — че­ловек видит представившуюся возможность, и это побуждает его к совершению поступка. Один из наиболее известных социоло­гов — приверженцев теории контроля Тре-вис Хирши считает, что люди, в принципе, эгоистические существа, которые сознательно принимают решения относительно того, зани­маться им преступной деятельностью или нет, взвешивая потенциальные выгоды и риски. В книге «Причины правонарушений» (1969)


Тревис Хирши выделил четыре типа отноше­ний, привязывающих людей к обществу и за­конопослушному поведению: привязанность, обязательство, вовлеченность и вера. Когда эти факторы достаточно сильны, они помогают сохранить социальный контроль и конформ­ность, делая людей несвободными и удерживая от нарушения правил. Если же эти связи с об­ществом слабы, могут возникнуть правонару­шения и девиантность поведения. По мнению Хирши, правонарушителями часто являются индивидуумы, низкий уровень самоконтроля которых представляет собой результат недо­статочной социализации дома и в школе (Got-tfredson and Hirschi 1990).

Некоторые сторонники теории контроля видят причину роста преступности в увеличе­нии в современном обществе числа возмож­ностей и объектов для совершения преступ­лений. По мере того как население стано­вится богаче, а потребительство превращается в смысл жизни, все больше и больше людей становятся обладателями таких товаров, как телевизоры, видеотехника, компьютеры, авто­мобили и одежда от кутюрье — того, что воры любят больше всего. Жилые дома все чаще остаются без хозяев в дневное время в связи с тем, что все большее число женщин работает по найму вне дома. «Мотивированные право­нарушители», заинтересованные в совершении преступления, могут выбирать себе «подходя­щую цель» из широкого круга возможностей.

Реагируя на такие изменения, многие официальные органы, стремясь к предупре­ждению преступлений, в последние годы со­средоточили внимание на ограничении воз­можностей совершения преступлений. Цен­тральной для такой политики является идея укрепления мишени - попытки затруднить совершение преступления, вмешавшись непо­средственно в потенциальную «ситуацию пре­ступления». Например, законы, согласно кото­рым требуется установка ограничителя пово­рота колес во всех новых автомобилях, имеют целью ограничить поле действия угонщиков автомобилей. В некоторых регионах обще­ственные телефоны-автоматы были оснащены более прочными коробками для монет для защиты от способных воспользоваться удоб­ным случаем вандалов. Установка систем ви­зуального наблюдения в городских центрах и общественных местах — еще одна попытка предотвратить криминальные действия. Сто­ронники теории контроля утверждают, что


Социологические теории преступления и девиантного поведения



Теория «разбитых окон»


Теория контроля связана с популярным курсом практических мероприятий, известным как тео­рия «разбитых окон». Выдвинутая около двух десятилетий назад (Wilson and /Celling 1982), эта теория содержит предположение о существова­нии пряной связи между появлением беспорядка в том или ином регионе и собственно преступле­ниями. Если в каком-либо районе одно разбитое окно остается непочиненным, подобное собы­тие как бы подает сигнал потенциальным пре­ступникам, что ни полиция, ни местные жители не занимаются поддержанием порядка в дан­ной общине. Со временем к разбитому окну присоединятся другие свидетельства беспоряд­ка — граффити, скопление мусора, различные проявления вандализма и брошенные автомо­били. Начинается постепенный процесс дегра­дации, «респектабельные» жители этого района будут стараться уехать из него, и вместо них появятся «девиантные» новые жители — нарко­торговцы, бездомные и условно освобожденные правонарушители.

Теория разбитых окон послужила основой для так называемой политики нулевой терпи­мости — подхода, при котором ключевым момен­том для уменьшения числа серьезных преступ­лений считается расширение процесса поддер­жания порядка. Политика нулевой терпимости направлена против мелких преступлений и ху­лиганства в различных формах, таких как ван­дализм, шатание без дела, приставание к людям, выпрашивание денег, появление в публичных ме­стах в нетрезвом виде. Считается, что жестокие


меры, применяемые полицией против правона­рушений незначительного масштаба, дают поло­жительные результаты, сокращая число более се­рьезных форм преступлений. После явных успе­хов, к которым привела политика нулевой тер­пимости в Нью-Йорке, она стала широко приме­няться в больших городах Америки. Начав с ре­шительной кампании за восстановление порядка в городском метрополитене (подземке), депар­тамент полиции Нью-Йорка распространил свою политику нулевой терпимости на происходящее на улицах, ужесточив ограничения против ни­щих, бездомных, уличных торговцев и владельцев книжных лавок и клубов для взрослых. При этом не только резко снизился уровень стандартных преступлений (таких, как ограбления и кражи), но до самого низкого почти за сто лет уровня со­кратилось число убийств (Kelling and Coles 1997). Важный недостаток теории разбитых окон заключается, однако, в том, что она предостав­ляет полиции право определять, что именно следует считать «общественным беспорядком». При отсутствии четкого определения «беспоряд­ка» полиция получает полное право объявлять почти все свидетельством беспорядка и почти в любом человеке видеть угрозу. В действитель­ности же, в то время как уровень преступности в Нью-Йорке в 1990-х гг. упал, увеличилось количество жалоб на неправомерные действия и преследование полиции, особенно со стороны молодых чернокожих городских жителей, кото­рые соответствовали «портрету» потенциального преступника.


 


чем пытаться изменить преступника, лучше избрать политику практических мер и кон­тролировать возможности преступника совер­шить преступление.

Методы укрепления потенциальных ми­шеней преступления и политика нулевой тер­пимости к правонарушителям стали в послед­ние годы популярными среди политиков и по-видимому в некоторых обстоятельствах оправ­дали себя, сократив число правонарушений. Но у такого подхода также есть слабые ме­ста, вызывающие критику. Укрепление потен­циальных объектов преступлений и политика нулевой терпимости никак не воздействуют на скрытые причины преступлений, но наце­лены на защиту и ограждение от преступлений определенных слоев общества. Растущая попу­лярность частных охранных служб, охранных устройств на автомобилях и в домах, исполь-


зование сторожевых собак и закрытых охра­няемых поселков с пропускной системой -все это привело к тому, что людям стало казаться, что они живут в «бронированном об­ществе», в котором одни слои населения чув­ствуют необходимость защищаться от других. Такая тенденция наблюдается не только в Ве­ликобритании и Соединенных Штатах в связи с увеличением разрыва между самыми бога­тыми и самыми бедными гражданами, но она особенно заметна в таких странах, как бывший Советский Союз, ЮАР и Бразилия, где у тех, кто находится в привилегированном положе­нии, сформировалась ментальность «людей, живущих в крепости».

Существует еще одно неожиданное по­следствие подобной политики: по мере «укреп­ления» излюбленных преступниками мишеней модели преступности могут просто передви-



Глава 8. Преступление и девиантное поведение


 


нуться из одной области в другую. Напри­мер, оснащение противоугонными устройства­ми стало в Соединенном Королевстве обяза­тельным для всех новых автомобилей, но этого не требуется для более старых автомобилей. И в результате мишени автомобильных краж сместились: вместо новых моделей автомоби­лей стали в основном угонять более старые автомобили. Подходы, основанные на укреп­лении мишеней преступлений и на политике нулевой терпимости, таят угрозу перемеще­ния уголовных преступлений из лучше за­щищенных областей в более уязвимые обла­сти. В бедных районах или в районах, где отсутствует социальная сплоченность, вполне может произойти рост преступлений и пра­вонарушений, если богатые регионы усилят свою защищенность.

Теоретические выводы

Какие же выводы можно сделать из этого обзора теории преступления? Прежде всего следует напомнить сказанное нами раньше: хотя преступление — лишь одна подкатегория девиантного поведения в целом, оно включает огромное многообразие форм деятельности — от кражи в магазине плитки шоколада до мас­сового убийства, поэтому вряд ли возможно создать единую теорию, которая объясняла бы все формы криминальной деятельности.

Вклад социологических теорий в изуче­ние преступлений носит двоякий характер. Во-первых, эти теории справедливо указыва­ют, что между криминальным и «респектабель­ным» поведением существует бесконечный ряд переходов. Значительно варьируют ситуации, в которых определенные типы деятельности рассматриваются как криминальные и пресле­дуются законом. Это вне всякого сомнения связано с проблемой власти и неравенства в обществе. Во-вторых, все ученые согласны, что в случае криминальных действий важно окружение, контекст. Совершит ли некто кри­минальный поступок и будет ли он назван преступником, во всем этом определяющую роль играют социальный опыт и социальное окружение.

Несмотря на все свои недостатки, тео­рия стигматизации имеет, по-видимому, наи­более широкое применение как подход для понимания преступления и девиантного пове­дения. Данная теория позволяет нам осмыс­лить, при каких условиях некоторые действия определяются как противозаконные, а также


осознать роль властных структур в создании таких определений и тех обстоятельств, при которых конкретный индивид вступает в кон­фликт с законом.

От того, как понимаются преступления, прямо зависят меры, разрабатываемые для борьбы с ними..Например, если преступление рассматривается как продукт нищеты или со­циальной дезорганизации, предпринимаемые меры должны быть направлены на уменьше­ние бедности и укрепление системы соци­альной помощи. Если же преступление вос­принимается как нечто умышленное и сво­бодно выбранное человеком, попытки борьбы с ним примут иную форму. Далее мы пере­ходим к обсуждению современных тенденций в сфере преступлений в Соединенном Коро­левстве и рассмотрим некоторые политиче­ские отклики на них.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-13; просмотров: 878; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.157.56.179 (0.028 с.)