К весне 1778 года все лидеры методистов английского происхождения, за исключением Френсиса, покинули колонии.

 

Когда напряжение в отношениях с Англией достигло пика, люди начали определяться. 9 декабря британские солдаты атаковали груп­пу ополченцев в Грейт-Бридж, что в двенадцати милях к юго-востоку от Норфолка, штат Виргиния. В тот день было убито более ста бри­танских солдат; американские ополченцы обошлись без потерь. В то время Френсис внимательно следил за происходящим, отмечая в своем дневнике, что он намеренно отстранился от конфликта, сосре­доточившись на отношениях с Христом. В 1776 году, находясь в Фи­ладельфии, Френсис получил письмо от Джона Уэсли, который пы­тался убедить местных методистов сохранить верность Англии. Его слова, однако, имели обратный эффект, в результате чего авторитет Уэсли в Америке заметно пошатнулся. Несмотря на уменьшение количества методистов вследствие военных неурядиц, Френсис про­должал беспрепятственно проповедовать. Он был полностью сосре­доточен на распространении Евангельской Вести, игнорируя поли­тику, насколько это было в тот момент возможно. В результате этого его дневники обошли молчанием многие примечательные события и битвы Американской революции.

Но к июлю 1777 года Френсис уже боролся с угнетением. Быть ме­тодистом в колониях становилось все более и более опасным, на что имелись весьма веские причины. Френсис услышал проповедь Рэнки­на, которая преподносилась, как его последнее выступление в Амери­ке перед возвращением английских миссионеров домой. Нервы Эсбе­ри, должно быть, напряглись до предела, когда Рэнкин начал говорить о том, что до тех пор, пока колонисты не подчинятся английскому ко­ролю, Бог не благослови! их. Рэнкин, как оказалось позже, остался в колониях, где помогал британцам. Другой лидер методистов, Мартин Родда, распространял трактаты в поддержку британцев, после чего на­шел прибежище на борту британского корабля, бросившего якорь в Чизпик-Бэй. В данном контексте следует упомянуть также и о Чонси Клоу, методисте, возглавившем группу английских сторонников, кото­рая вступила в бой с отрядом ополченцев, пытавшимся выступить про­тив частей королевской армии. Клоу был захвачен в плен и по приго­вору суда казнен. Быть методистом в те дни было не лучше, чем при­знаться в шпионаже в пользу короля Георга III.

К весне 1778 года все лидеры методистов английского происхож­дения, за исключением Френсиса, покинули колонии. Он попро­щался со своими коллегами, и те, подняв паруса, отплыли в сторо­ну Англии. Отбытию некоторых из них он, вне всякого сомнения, был очень рад, тогда как о разлуке с другими весьма сожалел. Это сложное время расставаний, вместе с тревожной атмосферой, мог­ло подвергнуть серьезному испытанию даже веру твердо стоявшего на ногах христианина. Биограф Дариус Солтер описывал этот сложный в жизни Френсиса период времени, цитируя отрывки из его дневника:

На первых порах Эсбери держался твердо и уверенно. "Несмот­ря на все это, мне было легко, ибо Господь был со мной. И если Он будет со мной и приведет меня в мире к дому Отца моего, Он навсегда будет моим Богом". Четыре дня спустя, однако, он сло­мался, будучи не в силах справиться с охватившим его в тот мо­мент одиночеством. "Меня мучили тягостные мысли. Но в этом не было ничего удивительного: три тысячи миль от дома; друзья оставили меня; некоторые люди считают меня врагом этой стра­ны, каждый день живя в страхе быть атакованными.

Когда жителям Мэриленда было приказано принести клятву на верность колонии, Френсис направился в Делавэр, где на протяже­нии последующих восемнадцати месяцев проживал в доме Томаса Уайта. Там он находился практически в полной изоляции, благодаря чему посвящал много времени сосредоточенным занятиям. Биограф Эзра Сквайер Типпл писал:

Это время уединения было для Эсбери столь же ценным, как пребывание в пустыне для Иоанна Крестителя или путешествие в Аравию для Павла, и это прекрасно укладывалось в планы Бо­жественного провидения. Казалось, сам Эсбери нисколько в этом не сомневался: "Раньше я думал, что отсутствие возможно­сти провозглашать Слово Божье станет для меня смертью, но сейчас я в определенной мере даже удовлетворен. Наверное, в моем временном молчании заключается Божья воля, но это вре­мя я должен посвятить подготовке к дальнейшему служению. Следовательно, это время я обязан использовать наиболее по­лезным образом.

Однажды Френсис был вынужден до наступления темноты скры­ваться на близлежащем болоте; в противном случае, он подверг бы своего гостеприимного хозяина опасности быть обвиненным опол­ченцами в пособничестве британцам. Когда позже Уайт был аресто­ван, Френсис отправился дальше, останавливаясь там, где мог найти крышу над головой. Он более не записывал в своем дневнике имен приютивших его людей, опасаясь, что эти записи могут попасть в чу­жие руки. Он продолжал проповедовать везде, где представлялась подходящая возможность, однако его тело и душа были истощены до предела. К концу 1778 года в своем дневнике он выразил недовольст­во собой как человеком, призванным проповедовать: "В Церкви Хри­стовой я делаю меньше доброго и полезного, чем любой известный мне человек, и при этом считаю, что призван свыше проповедовать Евангелие. Как же я недоволен собой!".

Эти дни были тяжелым испытанием и для американских проповедников-методистов. Некоторых из них жестоко пороли кнутом, избива­ли или, вымазав дегтем, обваливали в перьях. Джозеф Хартли был бро­шен за решетку в Истоне, Мэриленд, но даже это не заставило его за­молчать. После того как он начал проповедовать через тюремные окна, его быстро выпустили, опасаясь, что тот обратит к Богу весь город. В связи с оккупацией британскими войсками Нью-Йорка и Филадель­фии большинство методистских проповедников перебрались на юг - таким образом, Френсис оказался отрезанным от них географически, и его влияние в организации значительно ослабело.

И потому многие наверняка были весьма удивлены, когда он получил письмо от Уэсли, который снова благословил его на труд в колониях. Многие недоумевали, почему в самом разгаре войны с Англией Уэсли выбрал руководителем американцев англичанина. Но к тому времени Френсис уже давно не считал себя англичанином — его сердце теперь полностью принадлежало колониям, а также Господу и Спасителю.

В Америку приходит свобода

В феврале 1782 года британцы проголосовали за то, чтобы больше не продолжать войну против Америки. Прекращение конфликта привело к большим переменам как для Френсиса лично, так и для методизма в целом. Ограничения передвижения по стране были сведены к миниму­му, но до момента подписания официального мирного соглашения Френсис продолжал находиться под подозрением и был вынужден об­завестись официальным паспортом, чтобы свободно передвигаться по колониям. Но подобные неудобства были мелочью по сравнению с ку­да более серьезными нуждами служения. К примеру, спад националь­ной валюты означал отсутствие средств на печатание книг и трактатов, которые распространяли методисты и от которых в значительной сте­пени зависел духовный рост верующих, особенно учитывая то, что их духовные наставники посещали свою паству лишь раз в несколько не­дель. Но еще более серьезными были перемены в сердцах и умах руко­водителей американских методистов: вкус свободы оказался так сладок.

В газете Baltimore Advertiser один из авторов выразил чувства тех, кто ра­довался избавлению от духовного ярма метрополии: "Хвала небесам, мы живем в стране равных свобод и полны решимости бороться за свои права и привилегии, думать самостоятельно и не крепить свою веру к рукаву какого-либо отдельно взятого человека".

Несмотря на то, что во время войны посещаемость многих церквей снизилась, так же как их собственная активность в служении постепенно методизм начал возвращать свое утраченное влияние. В 1773 году у американских методистов было 24 проповедника, 12 ок­ругов и 4921 члена; к концу войны насчитывалось уже 82 методист­ских проповедника, 39 округов, а количество членов методистской церкви выросло до 13740 человек. Если бы число методистов в Америке пошло на убыль, братья Уэсли, возможно, оставили бы ме­стное движение в покое. Однако, принимая во внимание упомяну­тый выше рост, Джон Уэсли, скорее всего, чувствовал себя обязан­ным, как отец движения, позаботиться о своих людях.

Находясь в Англии, братья Уэсли отправили американским мето­дистам Томаса Кока, чтобы тот совместно с Френсисом установил контроль над местной общиной. Рассказывают, что Кок однажды пе­ребил выступавшего американского проповедника-методиста Нель­сона Рида словами: "Вы, должно быть, считаете, что равны мне", на что Рид ответил: "Да, сэр, именно так; и мы равны не только доктору Коку, но и королю доктора Кока".

Эсбери надеялся, что этот независи­мый, демократический дух раз и навсегда укрепит его лидерство в американском ме­тодистском движении, для чего планиро­вал организовать голосование с участием представителей северных и южных ассо­циаций. Эта практика была полной проти­воположностью присущему Джону Уэсли методу назначения руководителей, кото­рые, казалось, появлялись и исчезали, словно подчиняясь какому-то внезапному порыву. 27 декабря 1784 года, во время так называемой Рождествен­ской конференции, американские лидеры выбрали Эсбери главой но­вообразованной Методистской епископальной церкви. Став отдель­ной христианской деноминацией, которую возглавил Френсис Эсбе­ри, получивший возможность беспрепятственно путешествовать и на­значать служителей, полагаясь на волю и водительство Божье, методизм достиг в Америке неведомого ранее расцвета. С этого времени он стал чисто американским явлением, не желая возвращаться к англий­ским корням.

Теперь американский методизм стал "епископальной" церковью, то есть церковью, "управляемой епископами". Проводя служение посвящения, Томас Кок назвал Френсиса уже не "суперинтендан­том", а "епископом". Уэсли попытался оспорить это в адресован­ном Френсису письме, подчеркивая, что хотя тот и "мог бы стать старшим братом американских методистов: [но] под Богом я при­хожусь отцом всей семье". Следующие письма также демонстри­ровали попытки Джона Уэсли восстановить утраченную им власть, но они так и остались тщетными. Есть предположение, что Френ­сис сказал одному из своих друзей: "Мы с мистером Уэсли подобны Цезарю и Помпею. Он не потерпит никого равного себе, тогда как я не потерплю никого высшего". К 1787 году американские проте­стантские лидеры полностью отвергли руководство Уэсли, провоз­гласив независимость американского методизма. Френсис был убежден в собственной правоте; но за свою автономию ему при­шлось заплатить личную цену. Он писал об Уэсли: "Я считаю это одной из величайших трагедий своей жизни (так сильно я скорблю о нем!), ибо своим письмом он заставил меня весьма остро почув­ствовать себя падшим! падшим!".

Вначале Эсбери был смущен своим новым званием, не зная до кон­ца, как к нему относиться. Свои опасения он выразил в дневнике: "Иногда мне становится страшно при мысли, что в своей новой долж­ности я могу возомнить себя кем-то большим, чем ранее". Одно время он даже рискнул облечься в одеяния англиканских епископов, но вско­ре под шквалом критики отказался от своей затеи. Пытаясь прикрыть свое смущение, Френсис однажды в шутку заметил, что неплохо иметь столь краткое звание, как "епископ", поскольку можно "спасти целых Две души за то время, пока произносишь: "Главный суперинтендант".

Но каким бы ни было теперь звание Эсбери, он твердо решил пол­ностью посвятить себя распространению Евангелия во все уголки новорожденной Америки начав наконец исполнять свое призвание, которое и привело его к берегам Нового Света:

С окончанием Войны за независимость и установлением мира мы получили возможность беспрепятственно посещать все уголки стра­ны. Вскоре мы начали расширять свои границы, проповедуя во многих местах, где до этого не ступала наша нога... Один из наиболее важных факторов, способствовавших распространению нашими проповедни­ками Евангельской Вести, заключался в следующем. Во время войны, продолжавшейся семь или восемь лет, многие члены наших обществ, движимые страхом, нуждой или собственным выбором, рассеялись по отдаленным поселениям и новым землям. Но как только в стране во­царился мир и дороги снова открылись, они стали упрашивать нас по­сетить их края. Засыпанные их искренними и многочисленными просьбами - как письменными, так и устными, - мы вынуждены бы­ли уступить им, ощутив схожее побуждение. Они же были готовы при­нять нас с распростертыми объятиями и открытыми сердцами, вос­клицая: "Благословен грядущий во имя Господне!".

 

"Живой или мертвый, я должен ехать"

С этого момента Эсбери осознал себя в новом, куда более ответствен­ном качестве. Сердце побуждало его идти в народ, распространяя повсе­местно Божье Слово. Но, как епископ, он также был обязан совершать рукоположение. Прибывая в новое место, он находил энергичного чело­века, достойного стать методистским служителем, и благословлял его с возложением рук, назначая ответственным за определенный округ. Ино­гда к нему обращались отправляющиеся на Запад методисты с просьба­ми помочь им начать душеспасительную работу на новом месте; в других случаях он просто назначал странствующих проповедников ответствен­ными за новые территории, которые еще только предстояло обратить к Богу. Таким образом, методизм завоевывал все новые территории, про­стирающиеся от одного конца страны к другому. Благодаря этому Еван­гелие вновь стало общепонятным языком для большинства американцев - от наиболее отдаленных уголков Кентукки до Плимута.

Конечно же, Бог знал, что делал; когда готовил Френсиса Эсбери к его будущему служению у наковальни и горячего пламени кузницы, а не в аудиториях английских университетов, как это было с Уайтфилдом и братьями Уэсли. Там, куда был призван идти Френсис, хорошее образование ничем не могло помочь. Тем не менее его записи приот­крыли многим историкам окно в сердца и жизни смелых мужчин и женщин, завоевывавших для Господа дикий Запад. Биограф Эзра Типпл писал о том, сколь тщательно Эсбери вел свой дневник:

Нарисованная Эсбери картина Америки той поры является в сво­ем роде столь же примечательной и ценной, как запечатленный Уэсли образ Англии. Ни один американец в ту пору не путешест­вовал так много и так далеко, как Эсбери, и ни в какой другой книге вы не найдете более сокровенных сведений о семейной жизни колонистов - прежде всего, жителей пограничья - или же о преобладавших в те времена социальных и прочих условиях.

Именно благодаря этим дневникам нам сегодня известен образ жизни Френсиса Эсбери и, бесспорно, большинства других стран­ствующихпроповедников. Эти дневники также раскрывают нам образ человека, сражавшегося за свое призвание и свои отношения с Богом в тяжелые минуты жизни. Путешествия в те дни были не­легким испытанием для путника, но ни дождь, ни слякоть, ни снег, ни стужа не могли вынудить Эсбери замедлить свой шаг. В ту пору даже была популярна такая поговорка: "За окном сегодня лишь во­роны и методистские проповедники".

Не только дневники Эсбери, но и его письма могут рассказать нам многое об Америке тех времен и набиравшем силу движении методис­тов. Служение Эсбери расширилось, включив в себя информационный центр для путешественников и службу новостей; его корреспонденция невидимыми нитями соединила разбросанные далеко друг от друга поселения, недавно появившегося на свет народа. Через служение Френ­сиса новости передавались настолько надежно, что письмо, адресован­ное "Преподобному епископу Эсбери, Северная Америка", всегда нахо­дило к нему дорогу. Если в Америке происходило что-либо достойное внимания - а для Френсиса достойным внимания были, как правило, признаки духовного возрождения, - он был одним из первых, кто слы­шал эту весть и распространял повсюду.

Способу распространения методизма Френсис научился у Джона Уэсли во время своего взросления в Англии, а по приезде в Амери­ку Усовершенствовал его. Способ этот базировался на желании че­ловека воздерживаться от земных благ ради обретения небесного Венца через распространение Евангельской Вести везде, куда бы он ни шел. "Не существовало слишком бедных семей, слишком гряз­ных домов, слишком отдаленных поселений и слишком невежественных людей, которые не могли бы благодаря этому услышать Благую Весть о том, что жизнь может стать лучше".

Условия жизни в те времена были настолько тяжелыми, что по­ловина приписанных к округам проповедников умирала еще до достижения тридцати трех лет. Причиной тому были беспрерывные поездки верхом, а также суровый климат". Питер Картрайт (1785- 1872), речь о котором пойдет в одной из следующих глав, возмож­но, установил рекорд, прослужив странствующим проповедником шестьдесят семь лет.

Тем не менее, несмотря на строгие требования, способ оказался столь действенным, что благодаря ему Слово Божье достигло даже наиболее отдаленных районов молодой страны - страны, с огромной скоростью расширявшей свои пределы, что подтверждалось резуль­татами переписей населения. В 1770 году ту часть Америки, где сей­час расположены штаты Джорджия, Кентукки, Огайо и Теннеси, на­селяло около сорока тысяч жителей с европейскими и африканскими корнями. К 1810 году, благодаря иммиграции, население этого реги­она выросло, превысив миллион человек.

Государственным церквам наверняка было бы невозможно эффек­тивно поспевать за таким ростом, но только не Эсбери. Традиционные деноминации оказывались просто не в состоянии открывать новые церкви с такой же скоростью, с какой в то время росло население стра­ны. Их духовные семинарии не могли достаточно быстро готовить но­вых священнослужителей, так же как не были они готовы изменить свои традиционные стратегии. Методисты, напротив, обладали гибко­стью, благодаря тому, что их проповедники каждые полгода-год от­правлялись нести служение в новые для себя области, оставаясь, таким образом, свежими и энергичными. Постоянное пребывание на одном месте было целью традиционных церквей - 70 процентов их священ­ников служили в одном и том же приходе всю свою жизнь. Для боль­шинства служителей духовное образование было главным и зачастую единственным путем к достижению успеха. Методистские же пропо­ведники предпочитали не дипломы, а навыки достижения сердец про­стых людей. Конечно же, Эсбери ни в коем случае не умалял значение образования, но при этом он считал, что ничто не должно отвлекать служителей от несения "простых истин простым людям". Говорят, что для оценки профпригодности странствующим проповедникам-методиетам задавали лишь четыре вопроса:

1) Действительно ли вы пережили обращение к Богу?

2) Знаете ли вы и соблюдаете ли методистские правила?

3) Способны ли вы доступно проповедовать?

4) Есть ли у вас лошадь?

"Доступное" проповедование в действительности являлось вполне разумным критерием отбора, поскольку в большинстве своем пропо­ведники использовали базовый набор отрывков из Библии, к кото­рым добавляли свои собственные комментарии практически-прикладного характера. Эсбери не одобрял тех, кто, проповедуя, слиш­ком часто заглядывал в свои записи, что наверняка было вызвано влиянием на него в молодые годы спонтанных выступлений. Некото­рые современники свидетельствуют о том, что он сам заглядывал в свои записи лишь перед самым служением, полностью доверяясь во­дительству Святого Духа и руководствуясь нуждами конкретной ау­дитории. Методистский проповедник посвящал время не подготовке к проповеди, а другим обязанностям.

Каждый методистский проповедник нес ответственность за округ, периметр которого составлял от двух до пяти сотен миль. Он был обя­зан раз в 2-6 недель посещать каждое специально отведенное для проповеди место в своем округе. Люди буквально рвались услышать Божье Слово. Один из проповедников, Джон Брукс, вспоминал о том, что однажды, когда из-за серьезной болезни он вынужден был отменить проповедь, люди все равно уговорили его подняться с по­стели и выступить перед ними.