Благовествование коренным жителям Америки

Небольшая группа сторонников Эдвардса из числа его прихожан пыталась убедить своего бывшего пастора основать в этом же городе новую церковь. Имея на своем попечении большую семью и испыты­вая недостаток средств на ее содержание, Джонатан наверняка разду­мывал над этим предложением. Однако, будучи в гораздо большей степени обеспокоенным делами Царства Божьего, чем личными нуждами, он посчитал, что это может привести к еще большему рас­колу в рядах христиан Нортхэмптона, и потому отказался.

Нет никаких свидетельств того, что сердце Джонатана наполнила горечь. Он продолжал ко всем относиться с братской добротой и бла­госклонностью. Спустя год после увольнения он получил предложе­ние продолжить служение в Индейской миссии в Стокбридже, в ше­стидесяти милях от Нортхэмптона. И хотя эта должность явно не со­ответствовала его положению, Джонатан смиренно принял пригла­шение служить американским индейцам.

Время служения в миссии характеризовалось простым образом жизни с большим количеством свободного времени для усвоения но­вых знаний. Долгие часы Джонатан проводил в комнатушке разме­ром четыре на шесть футов, сидя у камина. Эти шесть лет в Стокбри­дже оказались в итоге самым настоящим даром Божьим, поскольку там он написал свое лучшее теологическое сочинение, слава которо­го не угасла и спустя несколько столетий. В связи с недостатком пи­счей бумаги Джонатан сам сшивал записные книжки из кусочков бу­маги, которые он выискивал везде, где только мог: чистые газетные поля, неисписанная часть полученных писем и т.д.

 

Джонатан был горячим сторонником пересказа библейских историй для детей понятным для них языком.

 

Джонатан и Сара сердечно заботились об индейцах, несмотря на Их Дикие нравы (например, те зачастую приходили в церковь, вымазанными с головы до пят медвежьим жиром, чтобы отпугивать насекомых). На новом месте пастор смог, наконец, организовать богослу­жения так, как хотел этого еще в Нортхэмптоне, - заменить псалмы гимнами Уэсли. Он всячески поощрял гармоническое пение, которое сам страстно любил, и был горячим сторонником пересказа библей- ских историй для детей понятным для них языком.

Для Эдвардса этот период стал также временем восстановления один из тех, кто возглавлял гонения на пастора, публично обратился к Джонатану с пространными извинениями, раскаиваясь в содеяц_ ном. Хотя странно, что сам Джонатан смог ознакомиться с этим письмом лишь тогда, когда оно было опубликовано в одной из бос­тонских газет. К тому времени началась война с французами и индей­цами, и вся семья Эдвардс была весьма занята раздачей пищи много­численным беженцам, искавшим прибежище в близлежащей крепо­сти. Но очередной поворот событий уже готов был направить жизнь Джонатана в совершенно иное русло.

В сентябре 1757 года до Джонатана дошли новости о том, что его зять, Аарон Бурр, умер от малярии в возрасте сорока одного года, Бурр женился на третьей по старшинству дочери Эдвардсов, Эстер, 29 июня 1752 года, всего лишь после пяти дней ухаживаний и по­молвки, длившейся менее месяца. Они жили в Нью-Джерси, где Бурр занимал должность президента колледжа Нью-Джерси, ныне извест­ного как Принстонский университет.

Новость о скоропостижной смерти Бурра была ошеломляющей и не­ожиданной, но в письме также сообщалось об избрании новым прези­дентом колледжа Эдвардса. Последний попытался - как однажды Мо­исей перед Господом - убедить избравших его людей в недостойности своей кандидатуры, сославшись на слабое здоровье и недостаток зна­ний в некоторых областях науки, таких как греческий язык и математи­ка. Однако главная причина его отказа заключалась в том, что Джона­тан был полностью поглощен наукой и написанием теологических тру­дов, больше всего на свете желая и далее оставаться в Стокбридже.

Ежедневный стресс, с которым сопряжено руководство колле­джем, совершенно не привлекал Джонатана, но после длительных размышлений он согласился обсудить это предложение с наиболее близкими друзьями. После того как его советники выразили свою убежденность в том, что принять назначение - это его обязанность и ответственность, из глаз Джонатана тут же заструились слезы. Он не­медленно отбыл навстречу новому призванию.

 

"Доверьтесь Богу!" - последние слова Эдвардса

Сара с детьми осталась в Стокбридже, планируя перебраться к мужу ближайшей весной. Сам же Джонатан отправился в путь с дочерью Люси и прибыл в Нью-Джерси в январе 1758 года. К своему удивлению, он улучил огромное удовольствие от выступления перед студентами и преподавателями колледжа и был тепло принят ими. Более того, у него оказалось больше времени для самостоятельных занятий, чем он изна­чально предполагал. Переезд выглядел многообещающим.

Однако в это же время Новую Англию охватила эпидемия оспы, жертвами которой стали многие колонисты. Готовый ко всяким нео­жиданностям, Джонатан заранее тщательно продумал свои действия на случай, если ему потребуется сделать прививку. Прекрасно разби­раясь в научных тенденциях своего времени, он еще много лет назад принял твердое решение в случае необходимости привиться. Но, не­смотря на это, он обсудил этот вопрос с квалифицированными людь­ми из колледжа, потому что успех этой процедуры по тем временам оставался еще весьма сомнительным. В результате все единогласно решили, что Джонатану следовало привиться. Его недавно овдовев­шая дочь Эстер также решила сделать прививку, что было запланиро­вано на 13 февраля 1758 года.

Вначале у Джонатана проявились лишь легкие симптомы болез­ни. Но несколько недель спустя его охватила страшная лихорадка, и 22 марта 1758 года в возрасте пятидесяти пяти лет он умер. За не­сколько дней до смерти, чувствуя приближение вечности, он попро­сил дочь Люси записать его последние слова. Как и можно было ожи­дать, он выразил огромную любовь к любимой жене и детям, назвав свои отношения с Сарой "необыкновенным союзом". Он попросил, чтобы его похороны были скромны, а сэкономленные на этом сред­ства были отданы бедным.

Когда же люди, стоявшие у смертного одра Джонатана, решили было, что он не способен больше слышать или говорить, тот уди­вил их своими последними словами: "Доверьтесь Богу, и вам нечего будет бояться".

Врач, констатировавший смерть Джонатана, отметил, что Бог позволил ему отойти в вечность "при полном отсутствии какой-либо бо­ли или страданий... он просто заснул". Спустя неполных два месяца после утверждения в должности президента университета и всего лишь шесть месяцев после смерти Аарона Бурра, Джонатан Эдвардс был похоронен в Принстоне рядом со своим предшественником.

Не прошло и двух недель после этого печального события, как умерла Эстер Эдвардс. Одни люди говорили, что виновата прививка, другие во всем обвиняли лихорадку. Эстер оставила двух маленьких детей: четырехлетнюю Сэлли и двухлетнего Аарона Бурра-младшего который в будущем едва не стал президентом Соединенных Штатов (По итогам голосования в Палате представителей ему не хватило одного-единственного голоса. В 1800 году, во время президентства То­маса Джефферсона, он исполнял обязанности вице-президента.).

Осенью Сара Эдвардс отправилась в Филадельфию, чтобы забрать к себе детей Эстер. Вскоре после своего приезда туда она тяжело заболе­ла дизентерией. 2 октября 1758 года, в возрасте сорока восьми лет, она присоединилась к своему мужу, дожидавшемуся ее на небесах, а ее тело было погребено рядом с его телом на кладбище в Принстоне.

 

Славное наследие

Джон Пайпер, наверное, наилучшим образом охарактеризовал вклад Джонатана Эдвардса в Божье дело:

Величайшей и главной целью всех трудов Эдвардса было возве­личивание Бога. И величайшая вещь, которой я научился от Эд­вардса, думаю, заключалась в том, что больше всего Господь бывает прославлен не тогда, когда мы Его глубже познаем или вер­но следуем Его заповедям. Больше всего Он бывает прославлен в те моменты, когда мы наслаждаемся Им.

Великое пробуждение, несомненно, привело к тому, что Божья слава засияла новым, более ярким светом. В Новой Англии к Христу обратилось не менее пятидесяти тысяч человек. Эта цифра выглядит поистине феноменальной, если вспомнить, что население колоний в те дни составляло всего около трех миллионов человек. Кроме того, было основано сто пятьдесят новых церквей.

Джонатан Эдвардс также вдохновил целые поколения миссионе­ров, опубликовав книгу "Жизнь и дневники Дэвида Брэйнерда" (Life and Diary of David Brainerd). Хотя Брэйнерд прожил короткую жизнь, его влияние оказалось просто неизмеримым. И сегодня его дневники продолжают затрагивать сердца бесчисленного множества людей, ко­торые, подобное ему, желают приносить Богу величайшую жертву, идя миссионерами в народы.

Что же касается самого Джонатана, то можно сказать, что как никто другой за всю историю христианства, он любил Бога всем своим разумом, сердцем, душой и силами. Яркий эрудит, он был одновременно человеком слова, и человеком Духа, дисциплинированным до фанатизма методичным в своем стремлении к истине до одержимости. Его те­ологические труды до сего дня считаются в Америке одними из наибо­лее глубоких и значительных, а пробуждение, у истоков которого он стоял, объединило колонии в единую страну, которая вскоре после его смерти получила название Соединенные Штаты Америки.

Он также многое сделал для того, чтобы Америка стала христианской нацией. Эдвардс подготовил почву для следующих пробуждений, тща­тельно задокументировав Великое пробуждение с самого его начала. Джонатан Эдвардс был Бескомпромиссно честный человеком, и его труды я рекомендую каждому христианскому служителю, и прежде все­го тем, кто стремится и в XXI веке обращать сердца людей к Богу.

 

Глава 4

Френсис Эсбери

(1745 -1816)

 

"Пророк долгого пути"

 

"ПРОРОК ДОЛГОГО ПУТИ"

 

Мы должны трудиться так, словно могли бы спастись лишь одни­ми делами; и полагаться на Иисуса Христа так, словно не сдела­ли ничего.

— Френсис Эсбери

 

Последовав за первым Великим пробуждением 1740-х и Амери­канской революцией (1775-1783), волна возрождения накрыла новорожденные Соединенные Штаты, которые не были похожи ни на одно государство, когда-либо существовавшее на политической карте мира. Колонии (ныне штаты) стремительно расширялись в за­падном направлении, поскольку широкие просторы и бесплатная земля непреодолимо влекли к себе поселенцев. Во времена, когда не было еще телеграфа, а население Нью-Йорка не превышало 20 тысяч человек, американские города были разбросаны по территории шта­тов, словно звезды по небу. Тогда как пробуждение Эдвардса в основ­ном было ограничено рамками большого города, а проповеди Уайт­филда привлекали отовсюду тысячи и даже десятки тысяч человек, новое возрождение принесло веру людям туда, где они жили.

В приграничье, где редкие, отдаленные друг от друга фермы и не­большие городки цепочкой соединяли крупные прибрежные поселе­ния с рекой Миссисипи, где новости были редки и скудны, церкви попадались очень редко. До Американской революции христианские служители трудились в основном в больших городах, но такие люди, как Френсис Эсбери, видели важность и необходимость возвращения заведенного еще первыми апостолами порядка, когда Иисус отправ­лял их в путь по двое. Вместо того чтобы обращаться к огромным тол­пам в городах, странствующие проповедники-методисты - ярким примером которых был Френсис Эсбери - принесли огонь пробуж­дения в самые отдаленные уголки приграничья, став теми нитям, ко­торые в итоге соединили американцев в единую нацию. Методизме его строгой дисциплиной молитвенных собраний, изучения Библии и объединенными обществами, стал гравитационной силой, объеди­нившей в общины независимых и достаточно обособленных друг °^т друга жителей западного приграничья.

Насколько же важной была эта связующая сила? Биограф Эсбери, дзриус Солтер, писал следующее:

Национальная комиссия по историческим публикациям при правительстве Соединенных Штатов назвала 66 американцев, чьи труды считаются исключительно важными для понимания развития американской нации и ее стратегического места в ми­ровой истории. Эсбери вошел в их число.

Несмотря на то, что Эсбери не был ни политическим лидером, ни коренным жителем Соединенных Штатов, он был назван — вместе с Джорджем Вашингтоном, Томасом Джефферсоном, Джоном Адам­сом и Авраамом Линкольном - одним из основателей демократичес­кой республики, которая сегодня является примером для всего мира. Его вклад настолько значим, что памятник Эсбери в виде всадника на лошади, и по сей день стоит в Вашингтоне, глядя с 16-й авеню на юг, в сторону Белого дома. На постаменте высечены следующие слова: "Если вы ищете результаты его трудов, вы найдете их в нашей хрис­тианской цивилизации" и "Его длительные путешествия по городам, деревням и поселениям в период с 1771 по 1817 годы в немалой сте­пени способствовали распространению в Американской республике патриотизма, образования, нравственности и религии".

Вместо того чтобы проповедовать за массивной кафедрой в большой церкви многолюдного города, Френсис Эсбери сотни тысяч миль про­скакал верхом на лошади, принеся Слово Божье в места, где о Христе раньше никто не слышал. Вместо того чтобы выступать перед огромны­ми массами людей, он часто служил лишь нескольким семьям, соби­равшимся в простых деревенских домах, или просто одинокому путни­ку, встреченному им случайно. Все люди согрешили, считал Эсбери, и все они одинаково нуждаются в Спасителе. Френсис был глубоко убежден в своем призвании нести дар спасающей Божьей милости всем, кто готов о ней услышать, и со своей стороны старался сделать все возмож­ное, чтобы донести Благую Весть до каждого человека.

 

Ранние годы в Англии

Френсис Эсбери, или просто Фрэнки, как его иногда называли, появился на свет 20 августа 1745 года, в Хэмстед-Бридж, Стаффордшир, Англия, недалеко от Бирмингема. Он был единственным выжившим ребенком Джозефа и Элизабет Эсбери, которые стали ак­тивными методистами после смерти своей маленькой дочери Сары незадолго до появления на свет Френсиса. Элизабет Эсбери была угрюмой, но очень преданной Богу женщиной. Ее муж, как писал в своем дневнике много лет спустя сам Френсис Эсбери, работал са­довником в поместьях живших неподалеку богатых семей. Профес­сия Джозефа не делала его влиятельным человеком в достаточно гру­бом местном сообществе, которое специализировалось преимущест­венно на производстве металлических изделий.

Методистское вероисповедание семьи Эсбери отнюдь не добавля­ло им популярности. Жители Бирмингема противились любой рели­гии, особенно призыву к личной святости, звучащему из уст братьев Уэсли. Когда Джон и Чарльз Уэсли пытались там проповедовать, Джона прогнала прочь разъяренная толпа, а Чарльза закидали камня­ми и гнилыми овощами, а какофонический звон колоколов местной церкви часто использовался для того, чтобы заглушить его голос. Да­же местные органы власти, казалось, возмутились против методист­ских проповедников. Один из членов городского магистрата даже предложил заплатить тому, кто прогонит их из города. Соратник бра­тьев Уэсли, Джон Нельсон, был "закидан яйцами и камнями, получил восемь ударов ногой... протащен за волосы по камням мостовой двадцать ярдов, в то время как другие люди в этот момент без устали пинали его ногами. Беременная жена Нельсона была избита настоль­ко сильно, что у нее случился выкидыш". Даже после того как братья Уэсли направились дальше, толпы продолжили терроризировать но­вообращенных методистов, подвергая их физическим нападкам, а также грабя и разрушая их дома.

О раннем детстве Эсбери - или "малыша Френки" - до нас дошло лишь одно-единственное свидетельство. Оно было рассказано Джоном Уэсли Бондом, последним товарищем Френсиса по его странствиям:

Отец епископа, бывший по профессии садовником, складывал свой рабочий инвентарь, который состоял из больших садовых ножниц, пил, мотыг, граблей и тому подобного, в [прилегавшей к дому пристройке]... Однажды Френсис забрался в это помеще­ние. Никто не задумывался об опасности, которая подстерегала там малыша, пока его отец не поинтересовался у матери: "Где же наш парень? Я слышу, как он плачет". Его мать забежала в пристройку и обнаружила, что мальчик провалился в зиявшую в по­ лу дыру. Но по доброму провидению Божьему инструменты не­задолго до того были убраны, а на их место поставлен огромный бойлер, наполненный пеплом, в который ребенок и упал. Если бы не это, мир, наверное, так никогда и не увидел бы славных дел епископа Эсбери.

Ранние годы жизни Френсиса не были отмечены материальным благополучием, однако Бог благословил его родителями, которые с малых лет заботились о воспитании характера и духовном росте сы­на. О школьном образовании Эсбери нечего и говорить. Устав от по­боев учителя и нападок одноклассников, называвших его "отврати­тельнейшим из отвратительнейших", в десятилетнем возрасте Эсбе­ри принял самостоятельное решение (без видимого участия родите­лей) оставить школу и зарабатывать себе на жизнь подработкой в бо­гатых поместьях. Научившись читать и писать, он начал самостоя­тельно изучать Библию, посвящая этому занятию много времени.

Небольшой четырехкомнатный домишко Джозефа и Элизабет Эс­бери был постоянно открыт для проповедей, занятий библейских групп и собраний поклонения, поэтому религиозное образование молодого Эсбери неустанно продолжалось. Френсис сам затруднялся назвать точную дату своего обращения к Богу; более того, в своем дневнике он практически не оставил записей, касавшихся его первых лет пребывания в Америке. Тем не менее, на его жизненном пути Бог использовал многих людей и наставников, чтобы направить молодо­го человека и подготовить к будущему призванию. Святой Дух начал серьезно влиять на будущего проповедника, когда тому еще не ис­полнилось и двенадцати лет, однако вскоре в дело вмешались его сверстники. Замедление своего духовного роста Френсис также свя­зывал с тем, что большинство встречавшихся ему в начале жизненного пути христианских служителей сами были весьма не образованы в духовных вопросах.

Когда Френсису исполнилось тринадцать лет, неподалеку от его дома начал проводить молитвенные собрания странствующий са­пожник. Несмотря на то, что мужчина был баптистом, Элизабет Эсбери увидела его искренность и пригласила к себе домой выступить на собрании методистов. Слова этого человека о спасении коснулись сердца молодого Френсиса. Вскоре после этого Александр Мэтер странствующий методистский проповедник, получил назначение служить в окрестностях Бирмингема. Когда молодой Эсбери услы­шал Мэтера, объяснявшего, как можно обрести свободу от греха, его сердце вновь затрепетало, и юноша во что бы то ни стало захотел до­ стичь такой важной и необходимой личной святости.

Собрания методистского общества произвели неизгладимое впе­чатление на взрослеющего Френсиса, с интересом наблюдавшего з_а мужчинами и женщинами, которые с искренней верой прославляли Бога. Ему нравились исполняемые этими людьми гимны, но особенно его восхищала та свобода, с которой выступали и молились проповедни­ки. Традиционные священнослужи­тели тех дней нечасто побуждали простых верующих думать - они го­ворили скучно и монотонно, а свои молитвы читали из книг. В них не было заметно никакого огня, ника­кого вдохновения. Мэтер же всегда молился так, словно Бог действи­тельно находился рядом с ним. Он проповедовал от сердца, не пола­гаясь ни на какие записи. И это стало моделью того типа американ­ского методизма, который Френсис стал впоследствии распростра­нять везде, куда бы ни шел.

Взрослея и неустанно пребывая в поисках Бога, Френсис разработал специальные системы поддержки, обеспечивавшие ему непрерывный духовный рост. Он подружился со сверстниками, которые также были серьезны в вере, и каждое воскресенье они вместе посещали по четыре богослужения, проводившихся в двух разных церквах.

Френсис был глубоко убежден в том, что большую роль в процессе его духовного становления сыграла его мать, которая привила сынудисциплину, так сильно пригодившуюся ему в жизни. К примеру, Эли­забет Эсбери каждый день будила сына в четыре часа утра, чтобы тот мог как можно раньше справиться со своими обязанностями ученика кузнеца и днем быть свободным для проповедования в методистских группах или же на религиозных собраниях, организованных ею.

В последующие годы своей жизни, просыпаясь даже в шесть часов утра, Френсис уже чувствовал себя виноватым и слишком ленив.

фл неоднократно говорил о том, что научился упорству и настойчи­вости еще в раннем возрасте, наблюдая за тем, как его мать в темное время суток стояла с Библией у самого окна, ловя тусклые отблески света, чтобы изучать Божьи истины. Она горела желанием во что бы _то ни стало понять эту Книгу, даже когда рядом не было человека, ко­торый мог бы ей все объяснить. Глядя на мать, на то, как она заботи­лась о других верующих, Френсис впервые узнал, что такое любовь на деле. Вне всякого сомнения, решительность Элизабет Эсбери в деле распространения Евангельской Вести оказала серьезное и неизглади­мое влияние на ее сына.

На протяжении всей своей жизни Френсис поддерживал достаточ­но близкие отношения с родителями, каждый месяц поддерживая их деньгами и посылая им письма. Его неослабевающая любовь к ним и сильная привязанность отчетливо видны в письме, которое он напи­сал, узнав, что отец с матерью находятся в нужде: "Я продал свои ча­сы и свою библиотеку и продам даже последнюю рубашку, если вам потребуются деньги''.

И потому становится особенно грустно от осознания того, что, от­правившись в 1771 году в Америку, Френсис никогда больше с ними не увиделся. Много лет спустя, уже после смерти мужа, Элизабет Эс­бери приняла несколько чрезвычайно неблагоразумных финансовых решений, которые впоследствии серьезно подорвали ее материаль­ное положение. Это лишь усилило непрекращающееся чувство вины Френсиса, вызванное необходимостью оставить родителей за океа­ном, даже несмотря на его уверенность в своем призвании и самоот­речении ради Евангелия.

 

Становление проповедника

Френсис начал публично проповедовать, когда ему еще не испол­нилось и пятнадцати лет, - он просто громко читал отрывки из Свя­щенного Писания на организованных его матерью собраниях и затем пояснял их собравшимся. Вскоре после этого его стали приглашать к Себе и другие методисты. Александр Мэтер обратил на него внимание и назначил местным проповедником-мирянином, возложив на него также обязанности молодежного руководителя. С семнадцати до Двадцати лет Френсис неустанно путешествовал по окрестностям Бирмингема, проповедуя несколько раз в неделю там, куда его приглашали. Сам он писал о том, что направлялся "практически в каждое место, куда только мог, ради спасения драгоценных душ, проповедуя_! как правило, три, четыре и даже пять раз в неделю и в то же само_е время следуя своему призванию свыше".

Когда Френсису исполнилось двадцать два года, Методистская конференция в Англии выдала ему испытательную лицензию на про­поведование. Год спустя он стал лицензированным служителем и по­лучил уже свой собственный округ. Но при этом Эсбери оставался скромен и не считал себя великим служителем, признаваясь: "Иногда я удивляюсь тому, как люди могут сидеть и слушать меня, но Господь покрывает мои слабости Своей силой". Проповедническая зауряд­ность, однако, не была таким уж негативным качеством, поскольку евангелизационный пыл Уэсли также был направлен не столько на сильные проповеди и основание постоянных церквей, сколько на до­стижение людских сердец. Сам Уэсли писал: "Дайте мне лишь одну сотню проповедников, которые не боялись бы ничего, кроме греха, и не желали бы ничего, кроме Бога, и меня совершенно не беспокоит то, мирянами они будут или представителями духовенства, ибо они поколеблют врата ада и установят на земле Царство Небесное". Горя­чее желание Френсиса проповедовать наверняка полностью соответ­ствовало этим критериям бесстрашия.

На протяжении некоторого времени братья Уэсли получали письма от американских пасторов, просивших прислать им опытных и мудрых мужей, которые могли бы помочь новообращенным, принявшим в свое сердце Христа во время возрождений, возглавленных Джорджем Уайтфилдом и его последователями. Джон Уэсли не знал, как это следовало сделать наилучшим образом, но регулярно молился об этом вопросе. Вскоре из американских колоний вернулся лютеранский миссионер, который предупредил Джона о том, что без соответствующего руковод­ства новые церкви вскоре могут зачахнуть. Таким образом, во время Бристольской конференции, состоявшейся в августе 1771 года, Джон Уэсли решил призвать добровольцев в Америку. Он сказал: "Наши [аме­риканские] братья громко взывают о помощи. Кто желает отправиться за океан и помочь им?". Этот призыв глубоко тронул сердце Френси­са, и он вместе с Ричардом Райтом согласился отправиться в путь. Они покинули Англию 4 сентября 1771 года, взяв с собой лишь два одеяла, немного одежды и десять фунтов, собранных друзьями для Френсиса. Свою миссию он выразил следующими несколькими словами:

Куда я направляюсь? В Новый Свет. Для чего? Для поиска поче­стей и славы? Нет, насколько я знаю свое сердце. Заработать де­нег? Нет. Я направляюсь туда, чтобы жить ради Бога и научить этому других людей".

"Когда я увидел американский берег"

Путешествие показалось Френсису очень долгим, к тому же его час­то мучила морская болезнь. Но он оставался верным своему призванию - каждый полдень старался проповедовать на верхней палубе, даже ес­ли для этого требовалось привязать себя к мачте носимого по волнам корабля. Когда в воскресенье, 27 октября 1771 года, корабль, наконец, бросил якорь в порту Филадельфии, Френсис и Райт направились пря­миком в церковь Святого Георгия, штаб-квартиру местных методистов. Несколько строчек из дневника Френсиса наглядно демонстрируют нам, с каким трепетом и рвением он относился к своему призванию:

Люди с радостью смотрели на нас, не зная, как им выразить пе­реполнявшую их любовь, искренне и горячо приветствуя нас и принимая нас, словно Божьих ангелов. О, если бы мы могли всегда быть достойными своего призвания! Когда наш корабль приблизился к американскому берегу, сердце буквально распла­вилось у меня в груди, стоило мне лишь подумать о том, откуда я прибыл, куда направляюсь и чем собираюсь заняться.

Выступая в течение месяца с проповедями в крупнейших церквах Филадельфии и Нью-Йорка, Эсбери ощутил в душе растущее беспо­койство: "Наши остановки для проповеди были весьма приятными, но почему наше евангелизационное рвение не было направлено также на тех, кто жил в сельской местности, на более отдаленных членов обще­ства?"'. Он никак не мог понять, почему ответственные лица совер­шенно не заботились о том, чтобы распространять Евангельскую Весть за пределами Нью-Йорка и Филадельфии, не говоря уже о том, чтобы способствовать в этом деле горевшему служить людям Френсису.

В Англии Френсис был обвинен в узурпации власти другого стран­ствующего проповедника. Как свидетельствуют сохранившиеся до наших дней документы, знакомый пастор попросил Эсбери времен­но, на время своей болезни, занять его место. И хотя мы не знаем в точности, чем были вызваны подобного рода обвинения, проповед­ник отправил Френсису письмо, в котором четко и ясно заявил, что тот пытался захватить власть над его округом. Можно было подумать что Эсбери испугается навлечь на себя такие же обвинения и в Аме­рике, однако он не показал и тени неуверенности, горячо обличая недостатки американской миссии. Местные миссионеры оказались неспособными достичь сердец поселенцев, живших за пределами Нью-Йорка и Филадельфии, и, по большому счету, не очень-то и стремились. Да и работу, проводимую в этих двух городах, Френсис считал вялой и непрофессиональной - что мало соответствовало ду­ху методизма, какой исповедовали братья Уэсли. В отличие от своих английских компаньонов, Френсис не собирался довольствоваться малым, самодовольно засиживаясь на одном месте, как это делали многие миссионеры-методисты в Америке. Это недовольство не спо­собствовало его теплым отношениям с руководством американских методистов, но, даже несмотря на это, он не желал идти ни на какие компромиссы в этом вопросе.

Вскоре Френсис убедил двух местных священнослужителей отпра­виться с ним в Вестчестер, Нью-Йорк, где уговорил местного судью позволить ему использовать здание суда в качестве кафедры. Дела по­шли настолько успешно, что две недели спустя он вернулся и, хотя здание суда уже было занято, открыл церковь в доме хозяина тавер­ны. Ночь Френсис провел в доме одной семьи, члены которой, после того как он пригласил их помолиться вместе с ним после ужина, то­же стали методистами. Такой вид евангелизации Френсис использо­вал на протяжении последующих сорока с небольшим лет: он нахо­дил место для проповеди, останавливался у местных жителей и молился вместе с ними о том, чтобы Христос коснулся их сердец. За­частую после этого возникали новые методистские общества.

Первое десятилетие пребывания Френсиса в Америке было от­мечено, однако, лишь несколькими подобными успехами. Много времени уходило на борьбу с другими методистами за лидерство в миссии. Френсис оказался втянут в конфликт между тремя главны­ми конкурирующими силами: государственной системой Англи­канской церкви; демократическим и независимым мышлением американцев, не желавших ориентироваться в управлении своими церквами на какие-либо европейские модели подобного рода; а также противостоянием своего собственного "эго" амбициям дру­гих методистских лидеров.

В это же время методистская миссия боролась еще с двумя серьез­ными трудностями. Первая из них была непосредственным образом связана с тем фактом, что методистское движение имело английские корни, а напряжение в отношениях между Америкой и Англией рос­ло в геометрической прогрессии. Все методистские лидеры прибыва­ли прямиком из-за океана, а местные методистские общества созда­вались по английскому образцу, причем их члены по-прежнему при­надлежали к Англиканской церкви. Что еще хуже, Джон Уэсли при­нял необдуманное решение вмешаться в политику и призвал коло­нии к примирению с короной.

Вторая проблема заключалась в том, что методизму было нелегко найти свое место в плюралистическом протестантизме тринадцати американских колоний. Зачем человеку нужно было становиться именно методистом, если местные баптистская и конгрегационная церкви имели схожие собрания по воскресеньям? В Англии форма­лизм англиканства оставлял обществам много свободного времени для встреч в другие дни недели. В Америке же церкви, наоборот, бы­ли гораздо более открытыми, и в них упор делался на индивидуаль­ное изучение Библии и молитву, а не на ритуалы и таинства. Методи­сты не могли работать в одной связке с конгрегационалистами, пре­свитерианами или баптистами так, как они делали это с англиканца­ми. И потому, прежде чем набрать скорость, методизму следовало громко заявить о себе как о новой христианской деноминации.

До начала Войны за независимость Френсис был лишь одним из многих методистских проповедников, непрестанно выяснявших между собой отношения в попытках выдвинуть методизм на ведущие позиции в религиозной жизни Америки того времени. И успех не пришел к нему до тех пор, пока он не оставил все амбиции далеко по­зади и не стал для американцев своим.

 

"Я полон решимости ни за что не оставлять их"

По мере того как напряжение в отношениях между Великобританией и Америкой продолжало расти (что привело в конце концов к провозглашению Декларации о независимости), крепла также и пре­данность Френсиса колониям. Этот процесс весьма заметен при бли­жайшем рассмотрении записей в его дневнике. В 1773 году он писал о том, что колонисты слишком неверны своей метрополии; в 1775 го­ду из-под его пера вышли уже следующие слова: "Вне всякого сомне­ния, Господь возьмет эту ситуацию под Свой контроль и поставит все эти вещи на службу духовному благополучию Своей Церкви"; к ию­лю 1776 года он смело провозгласил, что британцы имеют лишь ми­зерные шансы на успех; и наконец в 1779 году он молился о том, что­бы Бог "милостиво вмешался для избавления нашей страны". К вес­не 1780 года Френсис стал признанным гражданином штата Делавэр.

В августе 1775 года Френсис получил от Томаса Рэнкина, с кото­рым он одно время делил лидерские обязанности, письмо, в кото­ром сообщалось, что все английские миссионеры-методисты в связи с нараставшим напряжением отзываются в Англию. Ответ Френсиса был твердым:

Я никак не могу согласиться с необходимостью оставить такое за­мечательное поле для сбора человеческих душ Господу нашему Иисусу Христу, каким является сегодня Америка. Для методистов это станет вечным позором, если мы просто так оставим три тыся­чи душ, желающих получить нашу заботу. И вряд ли можно на­звать добрым того пастыря, который в минуту опасности бросает свое стадо: следовательно, я полон решимости, по милости Божь­ей, ни за что не оставлять их, чем бы мне это ни грозило.