В отличие от англии, Уайтфилд выходил на городские улицы не потому, что его не хотели видеть в церквах, А потому, что церковные здания были для него слишком малы.

 

Джордж немало удивлялся тому, как люди, "столь сильно разбро­санные по чужой земле, ухитрялись собираться вместе за короткий промежуток времени". Его также удивляло то, что такое море людей могло слушать его настолько внимательно, что, как он сам писал, "даже в Лондоне я никогда не становился свидетелем столь абсолют­ной тишины". Когда Бенджамин Франклин впервые прибыл в Фи­ладельфию и услышал проповеди Уайтфилда, он следующим образом описал свою реакцию: "У него был сильный и чистый голос; он про­износил слова и строил предложения столь отчетливо, что его могли слышать и понимать на большом расстоянии, особенно принимая во внимание то, что его слушатели, сколько бы их ни было, пребывали зачастую в полной тишине". Франклин подсчитал, что голос Уайт­филда могли слышать более чем тридцать тысяч слушателей: "Это позволило мне согласиться с некоторыми газетными отчетами, в ко­торых говорилось о том, как он проповедовал за городом одновре­менно двадцати пяти тысячам слушателей, а также убедило в истин­ности многих древних историй о военачальниках, выступавших пе­ред целыми армиями, в которых я, бывало, сомневался", - писал он.

Франклин и Уайтфилд стали хорошими друзьями. Франклин пред­ложил священнику публиковать его проповеди в своей Pennsylvania Gazette, продолжая при этом с неослабевающим интересом следить за его служением. Он издал несколько томов дневников Джорджа, кото­рые продавались рекордными тиражами. От этого выиграли оба: Джордж приобрел большую известность, Бенджамин - новых под­писчиков. Франклин даже помог Уайтфилду в сборе денег на строи­тельство сиротского приюта. Он был так поражен умением Джорджа собирать необходимые средства, чего написал следующие, ставшие чрезвычайно известными, строки:

Вскоре после этого мне довелось побывать на одной из его пропо­ведей, во время которой я решил, что в конце, когда он будет соби­рать пожертвования, от меня он ничего не получит. В моем карма­не лежала горсть медяков, три-четыре серебряных доллара и пять золотых пистолей. Но по мере того как он говорил, мое сердце нача­ло смягчаться, и я решил отдать все медяки. Еще несколько ярких призывов - и, устыдившись, я решил пожертвовать серебро. Закон­чил же свое выступление он так потрясающе, что я полностью опу­стошил свой карман, отдав не только золото, но и все остальное.

Джордж проповедовал по всему региону перед таким скоплением лю­дей, что ожидаемое возрождение стало попросту неминуемым. Столько жаждущих сердец слушали его каждый день, что, когда он, в конце концов, покинул Филадельфию, более двухсот всадников сопровождали его не только к выезду из города, но и к следующему месту назначения, где местные верующие продолжали приветствовать его. В разных областях Мэриленда, Виргинии и Каролины (даже в наименее населенных) Джордж без устали выступал перед огромными массами.

В течение последующих™™ месяцев Джордж время от времени воз­вращался в Джорджию, проповедуя по нескольку раз в день и собирая деньги для сиротского приюта. Прибыв в Саванну в январе 1740 года, он немедленно приступил к поиску места для постройки приюта на участ­ке земли в пятьсот акров, который выделил городской совет. В десяти милях к северу от Саванны он решил основать дом для мальчиков "Ви­фезда". (В 1773 году, спустя три года после смерти Джорджа, "Вифезда" сгорела дотла, но была заново отстроена и действует по сей день. Фак­тически основанный Уайтфилдом сиротский приют является ныне ста­рейшим действующим детским домом во всей Америке. Как утверждает писатель Эдвард Дж. Кэшин, история "Вифезды" тесно связана с исто­рией Саванны.)

Однако, прежде чем приступить к делу, необходимо было проложить дорогу к стройплощадке, на что требовалось много рабочей силы и стройматериалов. Для столь масштабного предприятия в городе было слишком мало рабочих, и Джорджу пришлось нанимать плотников, ка­менщиков и дорожных рабочих в отдаленных поселениях. Наконец строительство началось, и уже к марту Джордж отметил в своем дневни­ке, что "под моей опекой находится уже около сорока детей, и практиче­ски сотня ртов питается каждый день продуктами из наших запасов... Расходы велики, но наш великий и добрый Бог (в чем я нисколько не со­мневаюсь!) поможет мне со всем этим справиться".

 

Франклин и Уайтфилд на протяжении всей жизни оставались добрыми друзьями.

 

Джордж также надеялся на поддержку своих богатых британских и американских друзей, а кроме того, на помощь местных торговцев и ла­вочников. Все, однако, произошло не совсем так, как он это планиро­вал, и Уайтфилду пришлось начать очередную евангелизационную кам­панию для сбора необходимых средств. Некоторые из его знакомых считали, что предприятие обречено на провал, но Джордж был уверен в Божьем водительстве и не сомневался, что Господь обо всем позаботит­ся. Финансовое бремя заботы о "Вифезде" лежало на плечах Джорджа до конца его дней. Чтобы рассчитаться с долгами, ему приходилось со­бирать пожертвования на приют после каждой проповеди.

С горячим рвением Джордж начал очередную кампанию и напра­вился в Пенсильванию, где его популярность и потребность в пропо­веди неуклонно росли. В то время как Уайтфилд занимался построй­кой "Вифезды" в Джорджии, Франклин и его сторонники приступи­ли к строительству дома собраний, достаточно большого для того, чтобы вместить всех желающих услышать проповеди Уайтфилда. Зда­ние это впоследствии стало Университетом Пенсильвании. Вернув­шись в Филадельфию, Джордж много времени проводил с Франкли­ном, и, хотя взгляды друзей не во всем совпадали, они относились друг к другу с огромным почтением. Франклин продолжал публико­вать проповеди Уайтфилда, а тот, в свою очередь, снабжал издателя все новыми и новыми бестселлерами.

Продвигаясь через всю Новую Англию в направлении Бостона, штат Массачусетс, Уайтфилд проповедовал по три раза в день, при­чем делал это так продолжительно и с такой страстью, что букваль­но истощал себя. "После столь великих трудов, которые изнуряли его физически до такой степени, что трижды в день его вынуждены были поднимать и сажать на лошадь (ибо сам он был не в состоя­нии подняться), он снова ехал проповедовать, а вернувшись, рас­полагался на ночлег на поставленных вместе двух-трех стульях". Привлеченные вышедшими из печати путевыми заметками Джор­джа и газетными сообщениями о его пребывании в Новой Англии, все больше слушателей приходили на проповеди Уайтфилда. В Бо­стоне и других портовых городах восточного побережья энтузиазм Джорджа привел к тому, что во время служений многочисленные слушатели "толкались локтями, отпихивали и топтали друг друга, чтобы только услышать "Божественные вещи". В известной город­ской общине Бостона он проповедовал одновременно более чем пятнадцати тысячам слушателей по два-три раза в день на протяже­нии нескольких дней.

 

Новые дрова для костра

К середине октября Джордж побывал в Нортхэмптоне, штат Мас­сачусетс, где стал гостем Джонатана Эдвардса, пуританского пропо­ведника, который возглавит американское Великое пробуждение по­сле возвращения Уайтфилда в Англию. Эдвардс был настолько тро­нут проповедями Джорджа, что однажды, слушая его, даже заплакал. Сара, жена Эдвардса, была также восхищена ораторскими способно­стями Джорджа, о чем сама написала:

Удивительно наблюдать затем, как он пленяет слушателей, про­возглашая простые библейские истины. Своими собственными глазами я видела, как больше тысячи человек, затаив дыхание, внимали его словам в абсолютной тишине, лишь изредка нару­шаемой случайными всхлипываниями... Предвзятый человек, думаю, мог бы назвать все это театральными уловками и игрой на публику. Но вряд ли тот, кто хотя бы раз видел или знал его, мог допустить подобную мысль.

Сара Эдвардс тоже произвела на Джорджа глубокое впечатление, и он даже поделился с ней своей надеждой найти такую жену, которая бы­ла бы "украшена кротким и смиренным духом", а также "свободно и ве­сомо рассуждала бы о Божьих делах". Находясь в гостях у Эдвардсов, Джордж послужил их детям и, кроме того, дважды выступил с пропове­дью в церкви Эдвардса. Как и предполагалось, он произвел неизглади­мое впечатление на семью пастора, прихожан и всех жителей города.

Дело в том, что, как только Эдвардс был назначен пастором в Нортхэмптон, от его глаз не укрылся царивший там нравственный упадок. Джонатанмолился и проповедовал о возрождении с такой страстью и Устойчивостью, что, в конце концов, повлиял на социальный климат во всей стране. О том воздействии, какое оказал Уайтфилд на жителей Нортхэмптона, Эдвардс писал следующее:

Вряд ли в Нортхэмптоне нашелся бы такой человек, старый или мо­лодой, которого бы не волновали вопросы, связанные с вечностью. Даже тех, кто привык быть буйным и самодовольным, коснулось Великое пробуждение. Весь город, казалось, наполнился удивитель­ным Божьим присутствием. Никогда он не был столь полон любви и радости; и в то же время душевных страданий, как в те дни. Пора­зительные знаки Божьего присутствия были замечены практически в каждом доме. Наши публичные служения были чудесны.

Пребывание Джорджа Уайтфилда в Нортхэмптоне имело эффект, сравнимый с тем, как если бы в уже разведенный костер были подбро­шены новые дрова. В то время как Эдвардс проповедовал о страхе перед Божьим наказанием, Джордж проповедовал о Его милости и принятии. Обладая поразительной проницательностью, Уайтфилд всегда знал, в чем именно нуждались его слушатели в тот или иной момент. Он писал: "Я заметил, что сердце мое вдруг охватило непреодолимое желание го­ворить лишь о единстве и преимуществах святых, а также об обильном излиянии Духа на верующих". Это было именно то послание, в кото­ром столь сильно нуждались верующие, и сердца, "опаленные и изра­ненные пламенем Божьего суда", смягчались, слыша исполненные ми­лосердия слова Джорджа Уайтфилда (как сказано в Римлянам 2:4: "...благость Божия ведет тебя к покаянию..."). Один из его биографов, преподобный Альберт Белден, писал:

Движение, столь великолепно начатое Джонатаном Эдвардсом, угасло бы вскоре после своей первоначальной яркой вспышки, если бы не приносящие удивительную атмосферу и исцеляющее воздействие служения возрождения Джорджа Уайтфилда. И дей­ствительно, вряд ли что другое во всех этих событиях способно произвести большее впечатление, чем ощущение "витавшего в воздухе духа возрождения", заполнявшего собой церкви по обоим берегам Атлантического океана; духа, который привел к тому, чтобы состоялась очень своевременная встреча между двумя людьми... В результате этого образовалась своего рода мозаика из неуклонно соединяющихся между собой частичек, по которым электрический ток возрождения мчался, движимый всепоглоща­ющей энергией.

В то время не казались невероятными случаи, когда лавочники закрывали свои магазины, а рабочие оставляли свои инструменты и бежали туда, где выступал Уайтфилд. Один свидетель так описал его проповедь под открытым небом, произнесенную приблизительно в то время:

Когда мы проехали примерно полмили по дороге, ведущей из Хартфорда, Уэзерсфилда и Степни в Миддлтаун, я увидел на хол­ме передо мной облако или некое подобие тумана. Сначала я ре­шил, что оно двигалось со стороны великой реки [Коннектикут], но, приблизившись к тому месту, услышал шум* подобный раска­там грома, и вскоре понял, что этот стук издавали копыта лоша­дей, скачущих по дороге, а этот туман был облаком пыли, взды­маемой этими лошадьми. Оно поднималось на несколько метров над холмами и деревьями, и, только подойдя поближе, я смог рас­смотреть людей и лошадей, скользивших в этом облаке, подобно теням. Когда же я приблизился вплотную, моим глазам предстал бесконечный поток лошадей и всадников, мчавшихся бок о бок. Каждая лошадь, взмыленная, в пене, с ноздрями, раздувавшими­ся при каждом скачке, казалось, мчалась изо всех сил, чтобы до­ставить своего седока туда, где в тот момент провозглашалась не­бесная весть о спасении человеческих душ. Я дрожал всем телом, наблюдая охватившее мир движение, но все же сумел втиснуться со своей лошадью между двумя другими лошадьми. Моя жена удивилась тому, что наша одежда моментально стала грязной, ибо она так сильно покрылась пылью, что все стало выглядеть одно­цветным - плащи, шляпы, рубашки и лошади.

Мы мчались в этом живом потоке три мили, и я не слышал, что­бы кто-либо из скачущих произнес хотя бы одно слово на про­тяжении всего пути, но каждый из них нещадно гнал вперед сво­его коня. Когда мы наконец подъехали к старой церквушке, там уже собралась толпа народа (говорили, от трех до четырех тысяч человек). И тогда мы спешились и отряхнули пыль, а служители направились прямиком в здание церкви. Я обернулся и посмот­рел в сторону великой реки, где многочисленные лодки пере­правляли сотни людей. Весла двигались быстро и ловко, каза­лось, что и люди, и лошади, и лодки боролись за свою жизнь. Оба берега реки были черны от огромной вереницы людей и лошадей, Растянувшейся на двенадцать миль. Я не заметил ни одного кре­стьянина работающего в поле; всех их словно ветром сдуло.

Когда я увидел мистера Уайтфилда, который поднимался на им­провизированную сцену, он был подобен ангелу. Молодой, строй­ный, худощавый мужчина стоял один перед тысячами людей с аб­солютно невозмутимым видом. Мысли о том, что Бог был с ним, куда бы он ни шел, переполняли мой разум, приводя меня в состо­яние благоговейного страха еще до того, как он начал проповедо­вать; ибо он выглядел как человек, власть которому была дана Са­мим Величайшим Богом, и эта власть читалась в его взгляде. От его проповеди у меня защемило сердце. Благословен Бог, Который поколебал мое старое основание, и я смог увидеть, что моя правед­ность не сможет меня спасти. Затем, уверовав в учение об избран­ности, я начал спорить о нем с Богом, ибо все, что бы я ни делал в своей жизни, не могло спасти меня; Он один из Вечности волен провозгласить, кто будет спасен, а кто - нет.

О реакции подобного рода сам Джордж Уайтфилд вспоминал сле­дующее:

Куда бы ни падал мой взгляд, большинство людей буквально захлебывались слезами. Одни были бледны, словно смерть; другие заламывали руки; третьи падали в объятия своих дру­зей. Большинство же устремляли свой взгляд к небу и взывали к Господу.

Из Нортхэмптона Джордж вернулся обратно в Нью-Йорк, побы­вав во время своего путешествия также в Нью-Хэйвене, Милфорде, Стратфорде, Фэйрфилде и Ньюарке, в каждом из этих мест воспла­меняя сердца людей огнем возрождения. Затем снова посетил Фила­дельфию, город, в который прибыл из Англии ровно год назад. Не­смотря на то, что строительство дома собраний, стены которого бы­ли возведены в его отсутствие, было еще не закончено, и здание сто­яло без крыши, горожане быстро соорудили платформу и подиум, и Уайтфилд стал первым проповедником, выступившим в этом зале. Находясь в Филадельфии, Джордж почувствовал, что Бог призывает его вернуться к родным берегам, и потому решил перед отъездом в Британию проверить, как обстоят дела в Джорджии. О своем стреми­тельном туре через всю Новую Англию он писал:

Мое тело сильно ослабело, но Господь постоянно восстанавли­вал утраченные силы. Только благодаря Ему, думаю, я мог про­поведовать не менее 175 раз публично, если не считать тех мно­гочисленных случаев, когда я благовествовал людям с глазу на глаз. Я проделал путь длиною в 800 миль, собрав за это время ве­щей, продуктов и денег для моих несчастных сирот на сумму бо­лее 700 фунтов стерлингов*. Никогда еще Бог не удостаивал ме­ня такой удивительной помощи. Все происходившее служило цели убедить меня в том, что Америка должна стать для меня ос­новным полем деятельности.

* 2006 году эта сумма равнялась бы приблизительно 160 тысячам долларов.

Вернувшись в Саванну, Джордж обнаружил, что, несмотря на все колоссальные усилия по сбору средств, ему по-прежнему не хватало пятисот фунтов для выплаты взятого на строительство приюта креди­та. В середине января он попрощался с огромными толпами своих почитателей в Бостоне и направился в Чарльстон, где поднялся на борт "Минервы" и поплыл обратно в Британию в надежде собрать там недостающие средства для требовавшего все больших и больших ка­питаловложений приюта в Джорджии.