Проповедник, с чьих уст не слетают пустые слова

Несмотря на свое увлечение политикой, Питер Картрайт до конца жизни оставался преданным Богу проповедником, регулярным участником лагерных встреч. Но чем старше он становился, тем меньше в нем оставалось терпимости по отношению к различного рода клеветникам и негодяям, беспардонно пытавшимся нарушать ход проводимых им собраний. Во время одной из лагерных встреч, организованной на берегу реки Камберленд, группа таких нечестивцев попыталась сорвать собрание. Прямо посреди проповеди Питера один из предводителей этой группы вышел вперед и закричал выступающему: "Сейчас же замолчи!". Картрайт попросил у своих слушателей позволения уделить зачинщику беспорядка несколько секунд. Сняв свой пиджак, он спустился с помоста прямо к грубияну. Одним ударом он свалил его наземь, после чего обрушил на него целый град ударов, успокоившись лишь тогда, когда тот взмолился о пощаде. После этого Питер сказал своему обидчику, что не отпустит его до тех пор, пока он не покается. Когда мужчина это сделал, Питер отправил его в "молитвенный уголок", чтобы там он молился вместе с теми, кто желает обрести спасение. Затем, отряхнув свою рубашку, он вернулся за кафедру и надел пиджак. Окинув взглядом аудиторию, проповедник как ни в чем не бывало произнес: "Как я и говорил, братья..."35, после чего продолжил свою проповедь.

Со временем лагерные встречи стали привлекать людей разного толка, из-за чего зачастую они стали ассоциироваться со всевозможными пороками, но также победой над ними. Торговцы спиртным, картежники и пьяницы постоянно околачивались возле лагеря, поджидая нестойких участников собраний. Злопыхатели даже говорили, что во время лагерных встреч больше людей попадало в сети дьявола, чем обретало спасение. Картрайт, естественно, был обеспокоен этим и изо всех сил пытался положить конец проискам нечестивцев. Во время одной из лагерных встреч в 1841 году он столкнулся с группой провокаторов, которых поддерживал местный шериф.

 

Питер спустился с помоста прямо к грубияну и обрушил на него целый град ударов, успокоившись лишь после того, как тот взмолился о пощаде.

 

Когда звук трубы позвал нас к помосту, я призвал собравшихся к порядку. Я сказал, что мой отец участвовал в Войне за независимость, сражаясь за те свободы, которыми мы сейчас наслаждаемся, и свобода была лучшим из того, что досталось мне от него в наследство. Также я сказал, что я, как один из тех, кто отвечает за организацию и проведение этого собрания, буду поддерживать порядок даже с риском для собственной жизни, если в этом меня поддержат остальные сторонники порядка и те, кому по должности положено следить за соблюдением закона. Мое обращение коснулось тех, кому порядок был небезразличен, и они поддержали меня, выразив готовность предоставить любую необходимую помощь. Однако торговцы виски и прочие пьяницы как ни в чем не бывало продолжали свои темные делишки. Некоторые из них вскоре напились и очень сильно мешали нашему богослужению. Я незамедлительно принял необходимые меры и велел взять под арест некоторых из этих торговцев и пьяных дебоширов, но все эти негодяи сбились в кучу и вырвали одного из торговцев, а также его фургон и подельников из рук представителя закона. Офицер примчался ко мне и сообщил о бунте, о том, что у него отбили торговца виски и позволили ему уйти. (Он показался мне очень испуганным.) Я вызвался ему помочь, взяв с собой еще пятерых мужчин, чтобы задержать нарушителя вопреки бунту любой толпы. Мы погнались за ними и остановили всю шайку. Главный зачинщик беспорядков выхватил пистолет и велел нам остановиться, угрожая, что застрелит первого, кто прикоснется к нему. Как только я и еще один мужчина из числа прибывших со мной бросились к нему, он выстрелил в моего товарища, но промахнулся. Рванувшись к нему, я схватил его за ворот и сбросил с повозки, на которой он стоял среди своих бочонков. Он рухнул на четвереньки. Тогда я прыгнул на него и заявил, что он арестован и что в случае сопротивления будет только хуже. Шериф этого округа, поддерживающий торговца, подбежал ко мне и приказал отпустить арестованного. Я отказался это сделать. Он пригрозил мне, обещая применить силу. Я посоветовал ему хорошенько прицелился, потому что следующий удар будет за мной. Наш офицер приказал мне взять шерифа, что я и сделал. Сначала он сопротивлялся, но вскоре вынужден был окончательно сдаться.

Торговца виски, шерифа и тринадцать участников беспорядков мы отвели в магистрат, чтобы они больше не мешали нам. В суде им выписали денежные штрафы. Некоторые из них заплатили сразу, тогда, как другие подали апелляции. Эти апелляции нас также удовлетворили, потому что задержанные вынуждены были оставить залоги, покрывавшие штраф и прочие расходы, которые некоторые из них были не в состоянии оплатить.

На какое-то время это умерило их пыл, но вскоре они пришли снова, чтобы мешать Божьей работе. Был один мужчина, весьма беспокойный приятель, продававший виски всего лишь в четверти мили от нашего лагеря. Он часто создавал нам серьезные проблемы, торгуя спиртным прямо во время наших собраний. Как правило, он был вооружен, чтобы держать на почтительном расстоянии представителей закона. Я послал за ним констебля, однако у торговца был заряженный мушкет, и он не собирался сдаваться. Целую ночь возле него гудело веселье, однако под утро все его друзья разошлись в поисках ночлега. Он же завалился спать в фургоне, положив рядом с собой заряженный мушкет. На рассвете я перешел вброд ручей и подкрался к его фургону. Он все еще спал. Я пролез внутрь и забрал его ружье и амуницию, затем ударил стволом мушкета в стенку фургона и закричал: "Вставай! Вставай!". Он вскочил на ноги и лихорадочно принялся искать свое оружие. "Ты теперь мой пленник, - сказал я, - если будешь сопротивляться, то ты покойник!" Он умолял меня не стрелять и сказал, что сдается. Я приказал ему выйти из фургона и под дулом ружья направиться в сторону нашего лагеря, где его будут судить за нарушение порядка и закона страны. Он стал умолять меня еще сильнее, обещая, что если я отпущу его, то он соберет все свои вещи и немедленно уедет и больше сюда не сунется. Я приказал ему запрягать своих лошадей и убираться прочь. Он так и сделал. Когда он был уже готов, я высыпал его порох, разрядил мушкет и вернул ему; после этого он уехал и больше нас не беспокоил.

 

Последние годы Питера

В 1856 году Питер издал "Автобиографию Питера Картрайта, проповедника из лесной глуши" (Autobiography of Peter Cartwright, The Backwoods Preacher), ставшую бестселлером во время одного из величайших периодов в истории американской литературы, когда были написаны такие замечательные произведения, как "Моби Дик" Германа Мелвилла, "Вальден" (Walden) Генри Дэвида Торо, "Багряное письмо" (The Scarlet Letter) Натаниэля Хоуторна и "Стеклянные листья" (Leaves of Glass) Уолта Уитмана. Книга Картрайта популярна и доныне: в ней прекрасно описаны приграничная жизнь, лагерные встречи в Кентукки, а также чрезвычайно интересная и полная ярких событий жизнь Питера, проповедовавшего на Диком Западе в начале XIX века. При чтении его автобиографии неизменно возникает ощущение того, что Питер действительно был одной из легенд того времени, когда американский "запад" все еще находился к востоку от реки Миссисипи. Эта книга, однако, не стала его единственным литературным наследием; среди прочего, в 1871 году он написал "Пятьдесят лет на посту старшего пресвитера" (Fifty Years as a Residing Elder).

В конце концов, в 1869 году Картрайт решил прекратить свои миссионерские поездки. Согласно дошедшим до нас сведениям, свой земной путь Питер закончил, изнуренный старческими недугами. Он пытался продать свой участок земли человеку, который считал, что старик делает это из-за того, что выжил из ума. Но, прежде чем сделка состоялась, в три часа дня 25 сентября 1872 года Картрайт отошел в мир иной, не дожив нескольких недель до своего восемьдесят седьмого дня рождения. Точная причина его смерти не установлена.

Проповедническая деятельность Питера Картрайта не только способствовала утверждению методизма, но также привела к покаянию приблизительно 10 тысяч человек. Эта цифра впечатляет, если учесть, что речь идет о человеке, большую часть времени проповедовавшего в сельской местности перед небольшими аудиториями. За шестьдесят семь лет своего служения он произнес почти 15 тысяч проповедей. Питер Картрайт был проповедником, достигшим несравнимо больших успехов, чем Даниэль Бун или Дэвид Крокетт. С Божьей помощью он покорил Дикий Запад, что было не под силу никому другому.

 

 

Глава 7

Чарльз Финней

(1792 -1875)

 

" Отец современного Возрождения "

 

"ОТЕЦ СОВРЕМЕННОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ"

 

Верующие люди, неужели вы думаете о том, как бы преумножить свои земные богатства, при этом совершенно забывая о душах? Берегитесь, чтобы не потерять эти души безвозвратно! Говорите ли вы: "Я думал, что они все это знают"? Они ответят вам так: "Я не предполагал, что вы сами верили хотя бы одному этому слову. Вы не вели себя соответствующим образом. Вы идете на небеса? Что ж, а я — прямо в ад! Никто мне сейчас не поможет. Вы иногда будете думать обо мне, видя дым моего отчаяния, темным облаком возносящийся к наполненным славой небесам. После того как я проведу там много, очень много времени, иногда вы можете вспомнить, что я, живший однажды бок о бок с вами, нахожусь там. О, помните, вы не сможете уже тогда за меня молиться; но вы будете помнить, что однажды вы могли предупредить и спасти меня.

— Чарльз Дж. Финней

 

На заре промышленной революции в Америке Чарльз Финней коснулся сердец жителей Соединенных Штатов и Западной Европы так глубоко, как никто другой из проповедников. Благодаря его служению более полумиллиона человек обрели спасение, а его методы и доктрины заложили основание служений возрождения, какими мы их сегодня знаем. Святой Дух неустанно действовал через него, преображая духовный климат Новой Англии, вытесняя бесплодный кальвинизм и заполняя освободившееся пространство наступательным евангелизмом. Проповеди Финнея стали катализатором второго Великого пробуждения, объединившего Соединенные Штаты в переломный период истории - между войной 1812 года и Гражданской войной. Его вполне можно назвать наиболее влиятельным американским проповедником XIX века, а также одной из значимых фигур истории в первое столетие существования независимой американской нации. Кроме того, Финнея можно назвать наиболее новаторским и помазанным проповедником, которого когда-либо видел мир.