Types of modal relationships

Abstract: This article discusses the types of modal relationships. There are two main modalities - "internal" and "external" and the three main types of modality. In general, modality is defined as a linguistic category expressing the speaker's assessment of the relation of utterance to reality from the point of view of the mode of existence of the connection between the subject and its attribute, the degree of cognition and desirability of this connection to the speaker.

Keywords: modality, subject of action, communicative context, grammatical status.

 

Модальность является одной из важнейших категорий языка, обязательным существенным признаком высказывания. Изучению вопроса модальности посвящено большое количество работ в отечественной и зарубежной лингвистике. Категория модальности не раз становилась объектом исследований в трудах таких лингвистов, как В.В. Виноградов, В.Г. Адмони, Г.А. Золотова и многих других. Все они в той или иной мере затрагивали вопрос определения категории модальности и ее содержания. Однако до сих пор нет единого мнения относительно существа данной категории.

Множественность и разнородность выдвигаемых определений и трактовок категории модальности вызваны тем, что модальность является одной из самых сложных и противоречивых категорий языка.

Сложность этой категории объясняется:

1. множественностью ее семантик;

2. разнообразием средств выражения, принадлежащим к разным уровням языка – морфологические формы наклонения, синтаксические, грамматико-лексические, лексические и интонационные средства, которые находятся в сложных парадигматических и синтагматических отношениях между собой;

3. множественностью возможных соотношений между формой и содержанием в вопросе речевого общения.

Поэтому тот общетеоретический опыт, который мы имеем на данный момент в отечественной и зарубежной лингвистике относительно проблемы модальности и затрагивающий различные ее стороны, тем не менее, не дает исчерпывающего ответа на вопрос о содержании этой категории. Она до сих пор остается «белым пятном» грамматики и представляет собой актуальную задачу для языкознания.

За последнее время интерес к изучению категории модальности значительно возрос. Это связано, прежде всего, с теми достижениями современной лингвистики, которые касаются разработки функционально-семантической модели описания языка.

Особое значение в изучении функционально-семантической категории модальности приобретает ее рассмотрение с позиций коммуникативного подхода. Изучение коммуникативного аспекта модальности является необходимым дополнением функционально-семантической модели описания данной категории. Это позволяет включить в полевой принцип описания функционально-семантической категории модальности наряду с конвенциональными языковыми формами такие единицы, которые ранее не являлись предметом рассмотрения с точки зрения их модального потенциала, а также позволяет дополнить языковой репертуар форм анализом речевого функционирования конституентов данной категории. Несмотря на то, что есть определенные методологические преимущества в изучении модальности в рамках системной языковой семантики, дальнейшее ее изучение должно проводиться с учетом реальных речевых ситуаций употребления и тех посылок и пресуппозиций, которые с ними связаны.

Решение затронутых здесь проблем в наибольшей мере относится к такой области лингвистики как прагматика, традиционно называемой лингвистикой диалога. С позиций данного направления новой задачей современного исследования категории модальности становится изучение коммуникативно-прагматического потенциала модальных форм и условий их употребления в различных типах коммуникативных контекстов при выражении речеактных интенций говорящего. Такой анализ поможет в дальнейшем выявить факторы, обуславливающие вариативность модальных форм в речи.

Трудность определения семантического объема категории модальности заключается в том, чтобы выявить все многообразие значений, заключенных в понятие модальности и определить, по крайней мере, основные типы модальных отношений.

Опыт, накопленный практикой изучения языковой модальности, показывает, что семантический объем категории модальности трактуется весьма различно.

Наиболееобщимопределениемпонятияязыковоймодальностимоглобыбытьеерассмотрениекаккатегории, выражающейодинтипотношений – отношениесодержаниявысказывания [илидействия] кдействительности.

Немецкий лингвист W. Rathey справедливо указывает на ошибочность мнения о данном типе отношений модальности как единственном, поскольку едва ли можно дать интерпретацию такого сложного понятия как модальность, основываясь только на одном существенном признаке [17: 403-417].

В более развернутой форме дает определение модальности Г.А. Золотова, где модальность соотносится с тремя типами отношений:

1. Отношение высказывания к действительности с точки зрения говорящего в плане реальности / ирреальности;

2. Отношение говорящего к содержанию высказывания;

3. Отношение субъекта действия к действию [11: 151].

Аналогичные значения устанавливаются Л.С. Ермолаевой [9: 97-106]. Она выделяет две основные модальности – «внутреннюю» и «внешнюю». Под «внутренней» модальностью понимается отношение субъекта действия к совершаемому им действию, под «внешней» – отношение содержания предложения к действительности в плане реальности /нереальности (I тип) и степень уверенности говорящего в сообщаемых им фактах (II тип).

Как видно, в данные классификации не включено понятие побудительности, хотя многие ученые признают это значение модальным [14; 8: 277-301].

Е.И. Беляева называет такой подход, при котором модальность соотносится только с несколькими типами отношений, «умеренным» [5: 36].

Однако существует и весьма широкое толкование модальности, в состав которой включаются самые разнообразные значения. Такое понимание модальности мы находим еще у Ш. Балли, который, считая ее душой предложения, в число модальных значений включает «самые различные оттенки суждения, чувства или воли» [3: 43].

Широкое понимание языковой модальности находит свое завершение в трудах академика В.В. Виноградова, который определяет ее как универсальную полисемантическую понятийную категорию, представляющую субъективное отношение говорящего к действительности. Его учение о языковой модальности получило большую популярность, послужило теоретической базой для расширительного толкования содержания и средств выражения данной категории в разных языках [7].

Кроме того, широкое понимание модальности в той или иной мере включает в себя: характеристику наклонений глагола, данную О. Есперсеном как синтаксической категории, выражающей «известное отношение... говорящего к содержанию предложения» [10: 363], положение В.Г. Адмони «о коммуникативно-грамматических категориях» [1: 356], понятие так называемых «шифтеров» Ф.О. Якобсона, выражающих характеристику сообщаемого факта [16: 95-113]; концепцию Т.Б. Алисовой [2], которая берет за основу модальности отношение говорящего к субъектно-предикатным отношениям денотата высказывания и выделяет два типа модальных отношений (по признаку активного / неактивного отношения говорящего к акту говорения): коммуникативная модальность (совпадающая с коммуникативными типами предложений) и субъективно-оценочная (включающая значения рациональной и эмоциональной оценки); и взгляды на модальность других видных представителей грамматической науки [13: 8-12; 4].

Таким образом, широкое понимание модальности В.В. Виноградовым как универсальной полисемантической понятийной категории ложится в основу большинства концепций, касающихся определения содержания и объема данной категории. Однако понимание модальности как всеобъемлющей категории дает повод включать в нее также такие категории, как целевая установка высказывания, утверждение / отрицание, эмоциональная и экспрессивная оценка. Мы не можем полностью согласиться с данным выводом. Несомненно, что эти категории тесно соприкасаются с категорией модальности – тем не менее, каждая из них имеет свой собственный грамматический статус в языковой системе и выполняет свою функцию в речи, что делает нецелесообразным объединение их в рамках единой категории.

Например, категория коммуникативной целеустановки четко ориентирована на определение роли говорящего и слушающего как носителей информации на предназначенность речевого содержания в акте общения [14: 32]. Соответственно выделяются структурные типы предложений: невопросительные («содержащие сообщение») и вопросительные (направленные на поиск «сообщения»). Но, очевидно, что категория коммуникативной целеустановки входит в число периферийных средств выражения модальных значений. Например, несмотря на то, что большинство вопросительных предложений модально нейтрально, т.е. выражает только запрос об информации, некоторые типы вопросительных высказываний часто используются для выражения косвенного побуждения.

В большинстве случаев модальное значение, которое выражает вопросительное высказывание, накладывается на основное – вопросительное. Здесь «цель вопроса заключается в том, чтобы выяснить наличие определенных посылок к совершению действия со стороны слушающего» [12: 374]: То же можно сказать о повествовательных предложениях.

Итак, категория коммуникативной целеустановки входит в число периферийных средств выражения модальности. Однако это не лишает ее права на самостоятельное существование как отдельной категории.

Что касается соотношения категории эмоциональной, экспрессивной оценки и категории модальности, то между ними также следует проводить принципиальную грань. Эти категории выражают различное отношение говорящего к высказываемому. Модальность является выражением оценки отношения высказывания к действительности, категория эмоциональной и экспрессивной оценки – эмоциональной формой реакции на действительность, экспрессивным выражением чувства.

«... вероятно, не рекомендуется назначать эмоциональность модальным значением, потому что модальность и эмоциональность - хотя и в определенной степени оба связаны с субъективностью говорящего - каждый из них отражает разные отношения говорящего к высказыванию, а именно в первом случае оценку, заявление о степени реальности, во втором случае, есть эмоциональное отношение к нему » [17: 404].

Поэтому, допуская, что категория эмоциональной и экспрессивной оценки тесно взаимодействует с категорией модальности, ее также целесообразно рассматривать как самостоятельную категорию.

Наиболее верно, на наш взгляд, положение категорий коммуникативной целеустановки, а также эмоциональной и экспрессивной оценки по отношению к категории модальности определяет Е.И. Беляева. Она считает, что данные категории «несут на себе отпечаток субъективности» и их следует квалифицировать как средства проявления человеческого фактора в языке [6].

При определении семантического объема и диапазона языковых средств выражения модальных отношений мы исходим из функционально-семантического представления о модальности как языковой категории, в основе которой лежит категория оценки. Субъектом модальной оценки является говорящий, объектом – различные аспекты отношения высказывания к действительности, средством оценки – языковые единицы, принадлежащие к различным уровням языка: морфологическому, синтаксическому, лексическому, которые могут выступать в различных комбинациях.

Нам представляется правомерным ограничить семантический объем категорий модальности тремя типами отношений:

1.   оценка говорящим характера связи между предикатными предметами: субъектом и признаком;

2.   оценка говорящим желательности связи между субъектом и признаком;

3.   оценка говорящим степени познанности связи между субъектом и признаком.

Первый тип отношений представляет предикативную модальность, поскольку тесно связан с предикативным фактором предложения на конструктивно-семантическом уровне.

Предикативная модальность в немецком языке выражается глагольными формами индикатива и конъюнктива, а также моделями предложений с составным модальным сказуемым.

Второй тип модальных отношений можно назвать волюнтативной модальностью [8: 277].

Е.И. Беляева различает в пределах модальности волеизъявления императивную и оптативную модальность. Они выражаются соответственно императивными и оптативными модальными типами предложений. Здесь могут проявляться различные оттенки модальности волеизъявления. В данном виде модальности особенно выделяется роль говорящего [5: 41].

Третий тип отношений – это эпистемическая модальность [15: 52]. Предметом оценки в данном случае являются не отношения внутри пропозиции, а вся пропозиция в целом в плане ее соответствия или несоответствия действительности. Оценка соответствия содержания высказывания действительности зависит от полноты знаний говорящего.

В целом модальность определяется как языковая категория, выражающая оценку говорящимотношения высказывания к действительности с точки зрения способа существования связи между субъектом и его признаком, степени познанности и желательности этой связи говорящим.

Список литературы

1. Адмони В.Г. О модальности предложения // Ученые записки Ленингр. пед. ин-та им. Н.К. Крупской: Т. 21. – Л.: Наука, 1965. – 366 с.

2.   Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка: Семантическая и грамматическая структура предложения. – М: Изд-во Моск. ун-та, 1971. – 293 с.

3. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. – М.: Изд-во иностр. лит., 1955.– 347 с.

4. Белошапко В.А. Современный русский язык: Синтаксис. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958. – 575 с.

5. Беляева Е.И. Модальность и прагматические аспекты директивных речевых актов в современном английском языке: Дис.... док. филол. наук. – М., 1987. – 459 с.

6. Беляева Е.И. Речевой аспект категории модальности // Функционирование языковых единиц в речи и тексте. - Воронеж, 1987. -с.180

7. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В.В. Избранные труды: Исследования по русской грамматике. – М: Наука, 1975. – с. 53-85.

8.  Грепл М. О сущности модальности // Языкознание в Чехословакии. – М., 1978. – с. 277-301.

9.  Ермолаева Л.С. Типология системы наклонения в современных германских языках // Вопросы языкознания. – 1977. – №4. – с. 97-106.

10. Есперсен О. Философия грамматики. – М.: Изд-во иностр. лит., 1958. – 364 с.

11.  Золотова Г.А. О модальности предложения в русском языке // Филологические науки: Научные доклады высшей школы. – 1973. – №4. – с. 65-79.

12.  Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. – М., 1985. – с. 349-384.

13. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. – Новосибирск: Наука, 1982. – 160 с.

14. Распопов И.П. К вопросу о модальности предложения // Учен. зап. Благовещенск, пед. ин-та им. МИ. Калинина. – Благовещенск, 1973. – с. 177-179.

15. Слюсарева Н.П. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. – М.: Наука, 1981. – с. 206.

16. Якобсон Ф.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол //Принципы типологического анализа языков различного строя. – М.: Наука, 1972. – c. 95-113.

17. Rathey W. Zu einigen Problemen der linguistischen Modalität und deren sprachlichen Ausdrucksmitteln in der englischen Sprache der Gegenwait // Wissenschaftliche Zeitschrift der Universität Rostock. – Rostock, 1975. – Η5. – S. 403-418.

 

УДК: 373.31