Пятиуровневая иерархия социологического знания

Необходимость удлинения иерархической цепочки знания в социологии, выделение в нем не трех, а пяти уровней обусловлена рядом весьма серьез­ных обстоятельств. Первое из них связано с методологическим требованием полноты охвата объекта исследования. Методолог изучает не выборочные, а все типы и уровни знаний. В трехуровневой теории Мертона куда-то выпа­ли два исключительно важных типа и одновременно уровня социологичес­кого знания — научная картина мира и прикладные исследования. Первая связана с общефилософскими основаниями социологии, вторые описывают связь науки с практикой. Пирамида социологического знания оголилась — ее вершину и основание, что называется, «обглодали». При трех этажах со­циология выглядит явно неполной системой знания.

Второе обстоятельство связано с эталоном подражания. На кого или на что следует ориентироваться при построении иерархии социологического знания? Выбор, на наш взгляд, невелик. С одной стороны, имеется явно устаревшая и не отвечающая нынешним реалиям концепция Р. Мертона, с другой — весьма плодотворная и современная концепция В. Степина. Пер­вый — социолог, но западный, второй — философ, но отечественный. Мер-тон создавал свою модель для социологии, Степин — для физики. Казалось бы, приоритет должен быть отдан первому, но дело обстоит не так просто. Мертон создавал свою модель на примере незрелой по строгим научным меркам дисциплины, а Степин за основу брал самую фундаментальную науку, которая всегда выступала и выступает до сих пор эталоном и мери­лом всего на свете. Лучшие умы человечества, если судить хотя бы по чис­лу лауреатов Нобелевской премии, сосредоточены именно здесь — в фун­даментальной физике и в ее прикладных областях.

Прежде чем рассматривать проблему дальше, сделаем одну важную ого­ворку. Выбор эталона пал на Степина⁵ не потому, что он умнее других мето­дологов или лучше разбирается в вопросе, но потому, что именно его кон­цепция объясняет иерархическую структуру знания. Такие серьезные мето­дологи, как Карнап, Поппер, Кун, Фейрабенд, Зеттеберг или Лакатос, работали не с вертикально-интегрированной (позаимствуем этот новомод­ный термин из менеджмента) структурой научного знания, которая един­ственно нас вданный момент интересует, ас горизонтальной системой, с тем, что, пользуясь теми же новообразованиями, именуют сетевыми и матричны­ми организациями. Иными словами, у них речь идет о научных революци­ях, ядре и периферии исследовательской программы, верификации и фаль­сификации теорий, решении головоломок и преодолении аномалий, кризи-

Степин B.C. Теоретическое знание. М., 2000.

се и нормальном развитии теории, дедуктивно-генетических и индуктивных способах выведения научного знания.

В. Степин рассматривает не пять, а три этажа физического знания. Объяс­няется это двумя обстоятельствами: во-первых, он поставил целью проана­лизировать только теоретическое знание, не касаясь эмпирических исследо­ваний (они представлены в теоретическом слое физики так называемыми эмпирическими схемами объекта исследования); во-вторых, из поля зрения выпали прикладные исследования, которые в социологии составляют орга­ническую часть самой науки, а в физике они давно уже вышли за ее рамки как фундаментальной науки, превратившись в самостоятельные отрасли знания, например в теплотехнику.

В результате, дополнив звенья, выпавшие при анализе физического зна­ния, и обобщив сказанное выше, мы получим, во-первых, правильный эта­лон для подражания, а именно физику, во-вторых, пять, а не три уровня научного знания. Теперь перейдем собственно к социологии и рассмотрим внешний вид социологической пирамиды (рис. 31).

Верхний, пятый, этаж — это научная картина мира (философские пред­посылки), четвертый — общая теория, включающая категории самого абст­рактного уровня, третий — частные, или специальные, теории, обычно фор­мализованные, логически компактные и конкретные модели социальных процессов.

Второй этаж пирамиды представлен эмпирическими исследованиями — сравнительными, крупномасштабными, репрезентативными исследования­ми, соответствующими самым строгим требованиям науки и способствую­щими приращению нового знания. Основное предназначение эмпирических исследований — не просто собрать и обработать факты, а обеспечить надеж­ную проверку теории, ее верификацию.

Рис. 31. Иерархия уровней социологического знания 442

Нижний этаж — это прикладные исследования, маломасштабные и нереп­резентативные, призванные изучить конкретную социальную проблему и разработать практические рекомендации для ее решения. К прикладной со­циологии относятся все политические опросы, изучение общественного мнения, маркетинговые исследования, управленческое консультирование, деловые игры и ряд других направлений, которые не ориентированы на про­верку фундаментальной теории и приращение нового знания.

Четыре верхних уровня социологического здания представляют фундамен­тальную социологию, а нижний уровень — прикладную.

Три верхних уровня в пятиэтажном здании социологии занимает теоре­тическое знание», а два нижних принято именовать общим названием — «эм­пирическое знание» (в данном случае слово «эмпирия» понимается в широ­ком значении как опытное знание, неважно, получено оно за счет выбороч­ного исследования или прикладного внедрения).

На уровне эмпирических исследований мы подходим к такому важному вопросу, как тематическое, проблемное поле науки. Что это такое? Это сово­купность всех эмпирических исследований, проводимых во всех странах в данное конкретное время. Если в стране более 10 или 20 тыс. социологов и каждый занимается своей узкой темой, то общее тематическое поле социо­логии представляет собой сшитое из разных лоскутков одеяло. Где-то его плотность выше, а где-то ниже. Это означает, что некоторые темы, напри­мер удовлетворенность трудом, проработаны очень подробно и тщательно, а другие — весьма поверхностно. По одним темам проведены десятки и сот­ни исследований, по другим — единицы. Но даже и в насыщенных секторах науки, если присмотреться внимательнее, неизученных проблем более чем достаточно. Когда составляется перечень всех исследований, например, по адаптации (в советское время их было проведено около 30), то обнаружива­ется их структурная неполнота.

Во-первых, подавляющее большинство исследований посвящены произ­водственной и трудовой адаптации, мало затрагивают или не затрагивают во­обще другие ее виды, во-вторых, изучены только временные, пространствен­ные и психологические аспекты адаптации, но оставлены без внимания ее структурные характеристики. К примеру, так и осталось невыясненным, какие группы лучше адаптируются, а какие — хуже, из каких элементов со­стоит социальная адаптация, повышается или снижается уровень адаптации в кризисные периоды по сравнению со стабильными временами, от каких социальных характеристик (класса, пола, возраста, профессии и др.) адап­тация зависит больше, в каких по численности (малых, средних или круп­ных) коллективах ее уровень выше и т.д.

Прикладные исследования — самый приземленный уровень социологии. Это совокупность частных исследований, как правило, монообъектных, ко­торые завершаются разработкой практических мероприятий и, иногда, их внедрением. Прикладные исследования — это исследования местных собы­тий. Цель прикладного исследования — не описание социальной реальнос­ти, а ее изменение. Для этого важно знать инструменты прикладной социо­логии, ее цели и задачи. Если социолог будет изучать, например, динамику ценностных ориентации у работников предприятия при помощи методов фундаментальных исследований, то его не поймут. Потому что практичес­кие работники, которые будут выступать заказчиками, не рассуждают в этих

категориях, они говорят совершенно другим языком. Перед практиком, в отличие от академического ученого, стоят совершенно другие проблемы.

В первой четверти XX в. демография, гуманистическая социология и со­циальная психология были включены в программу социологических факуль­тетов университетов США в качестве прикладной социологии, хотя относи­лись не к ее ядру, а к периферии, так как считались пограничными науками. В состав прикладной социологии входили также такие разделы, как: а) со­циальное планирование; б) диагностика и решение социальных проблем. Че­ловеческая или гуманистическая экология занималась вопросами организа­ции коммун, разделением труда, социальной стратификацией (прежде все­го изучением бедных и маргиналов), социальными последствиями развития промышленной техники и технологии. Прикладная социология включает в себя традиционные области — криминологию, подростковую преступность (и более поздние области), умственное здоровье, социальную геронтологию, бедность. Сегодня выход на практические рекомендации можно найти во всех основных исследовательских областях американской социологии.

В СССР прикладная социология чаще всего ассоциировалась с развити­ем заводской социологии. Более 40 лет прошло с тех пор, как в нашей стране начали действовать первые социологические и психологические службы, занимавшиеся прикладными исследованиями в промышленности (при Пермском телефонном заводе, ленинградских объединениях ЛОМО и «Свет­лана», львовском «Электроне» и московском «Красном пролетарии» и др.). Сегодня это многочисленный отряд специалистов, вооруженных последни­ми достижениями науки и техники. От простейших планов социального раз­вития, которые социологи составляли в 1960-е гг., они перешли к использо­ванию сложнейших программно-целевых методов планирования и многосту­пенчатым системам социального управления. Прогностические разработки, прогрессивные нормативы и социальные технологии стали непременным условием принятия эффективных управленческих решений. Главная цель деятельности практического специалиста, будь то социолог, психолог или экономист, — это не получение нового знания и не изучение фундаменталь­ных закономерностей (что является прерогативой академического ученого), а внедрение практических рекомендаций, социальная реконструкция, ново­введения. Такие ориентиры лучше всего отвечают требованиям развития научно-технического прогресса, технологическому перевооружению и ре­конструкции производства. Специалист-практик применяет такие методы, как психодиагностика или групповой тренинг, пользуется хронометражем или моделирует конкретную экономическую ситуацию.

Выделенные пять уровней знания (каждый уровень одновременно озна­чает самостоятельный тип знания) различаются двумя параметрами — сте­пенью обобщенности (абстрактности) понятий, используемых на данном уров­не, и степенью распространенности знаний данного уровня, иными слова­ми, количеством проведенных исследований или созданных теорий. Общий вид пятиуровневой структуры знаний выражается пирамидой, помещенной в декартову систему координат (рис. 32).

По степени обобщенности самой абстрактной выступает научная карти­на мира, а самым конкретным знанием становится прикладное исследова­ние, адресованное одному объекту и нацеленное на решение данной ситуа­ции, проблемы или задачи.

По степени распространенности знания самый редкий тип — научная картина мира (НКМ), которых в каждой социальной науке наберется всего несколько⁶. Общих теорий уже больше, возможно, около двух десятков. Ча­стных теорий в каждой дисциплине насчитываются десятки и сотни. Эмпи­рических исследований проведено уже многие тысячи. Но еще больше осу­ществлено прикладных исследований на заводах, в банках, городах, микро­районах и т.д. Большинство нигде не фиксируется, в научные статьи их результаты не облекаются, и единственным источником информации о них служат отчеты, хранящиеся в архивах предприятий или фирм.

Как уже говорилось, эмпирические и прикладные исследования — это разные типы социологического исследования, у них разные методологии и технологии. Существуют две отличительные черты, которые позволяют их разграничить:

1. Приращение новых знаний. Эмпирические исследования, нацеленные на приращение знаний, либо подтверждают, либо опровергают какую-то част­ную теорию. Прикладные исследования не нацелены на приращение новых знаний, и они используют частные теории, прикладывают их к конкретно­му объекту.

2. Репрезентативность. Эмпирические исследования обязательно долж­ны быть репрезентативными. У них множество объектов, например средние города в разных регионах. Прикладное исследование не обязано быть реп­резентативным, оно проводится на одном объекте (одно предприятие).

Рис. 32. Пирамида уровней и типов научного знания ⁶ Подробнее о научной картине мира рассказано в следующей главе.

Для практических специалистов академическими учеными разрабатыва­ются стандартные анкеты и стандартные инструменты, такие, как тест Кэ-телла. Он применяется на многих предприятиях для одной и той же цели: оценка личных и деловых качеств сотрудников. Никаких новых знаний для науки при этом не добывается, новые знания получает только администра­ция и только о своих сотрудниках.

Таким образом, социологическое знание в целом не является гомогенной системой и не только потому, что в ней присутствуют разнокачественные уровни — теоретический и эмпирический, но еще и потому, что сюда орга­нически включено метатеоретическое (философское) знание. Современная логика науки признает как удлинение цикла теоретического познания, так и введение в него новых, дополнительных уровней, что предполагает переори­ентацию содержания теоретического знания.

В этом разделе мы подробно рассмотрим содержание, структуру и функ­ции теоретического знания, которое включает научные картины мира, ка­тегориальное знание, общие и частные теории, научные гипотезы.

НАУЧНЫЕ КАРТИНЫ

И ФИЛОСОФСКОЕ ЗНАНИЕ

Самый верхний уровень теоретического знания, связанный с научной картиной мира, еще не является собственно социологическим. Поскольку он образован абстрактными категориями, имеющими универсальное для всех наук значение, его правильнее относить к философии. Наука с са­мого начала испытывала сильнейшее влияние философских принципов и положений. Их ценность и эвристическая значимость для развития научного знания признается сегодня всеми.

ЧТО ТАКОЕ КАРТИНА МИРА?

Философские основания науки не следует отождествлять с общим масси­вом философского знания. Из большого поля философской проблематики и вариантов ее решений, возникающих в культуре каждой исторической эпо­хи, наука использует в качестве обосновывающих структур лишь некоторые идеи и принципы.

«Как правило, в фундаментальных областях исследования развитая на­ука имеет дело с объектами, еще не освоенными ни в производстве, ни в обыденном опыте (иногда практическое освоение таких объектов осу­ществляется даже не в ту историческую эпоху, в которую они были от­крыты). Для обыденного здравого смысла эти объекты могут быть не­привычными и непонятными. Знания о них и методы получения таких знаний могут не совпадать с нормативами и представлениями о мире обыденного познания соответствующей исторической эпохи. Поэтому научные картины мира (схема объекта), а также идеалы и нормативные структуры науки (схема метода) не только в период их формирования, но и в последующие периоды перестройки нуждаются в своеобразной стыковке с господствующим мировоззрением той или иной историчес­кой эпохи, с категориями ее культуры. Такую "стыковку" обеспечива­ют философские основания науки. В их состав входят наряду с обосно­вывающими постулатами также идеи и принципы, которые обеспечи­вают эвристику поиска. Эти принципы обычно направляют перестройку нормативных структур науки и картин реальности, а затем применяются

для обоснования полученных результатов — новых онтологии и новых представлений о методе. Но совпадение философской эвристики и фи­лософского обоснования не является обязательным. Может случиться что в процессе формирования новых представлений исследователь ис­пользует одни философские идеи и принципы, а затем развитые им представления получают другую философскую интерпретацию, и только так они обретают признание и включаются в культуру. Таким образом философские основания науки гетерогенны. Они допускают вариации философских идей и категориальных смыслов, применяемых в иссле­довательской деятельности»¹.

Философия стремится построить картину мира, эксплицируя и развивая смыслы универсалий культуры в форме философских категорий. При этом она не только схематизирует образы мира, представленные смыслами кате­горий культуры, но и постоянно изобретает новые нестандартные представ­ления, выходящие за рамки этих образов². Картина мира, как и любой по­знавательный образ, упрощает и схематизирует действительность. Мир как бесконечно сложная и постоянно развивающаяся система всегда значитель­но богаче, нежели представления о нем, сложившиеся в определенную ис­торическую эпоху. Но именно благодаря механизму упрощения и схемати­зации картина мира выделяет из бесконечного многообразия именно те сущ­ностные связи реального мира, которые составляют основную цель и задачу науки³.

Философское знание — феноменология, позитивизм, неокантианство, марксизм, функциональный структурализм — определяет основу научной картины мира в социологии. Какой философской традиции придерживает­ся социология в данной стране, такова и ее научная картина мира.

Понятия «картина мира», «образ мира», «модели мира» активно исполь­зуются для осмысления процессов современного познания, в том числе по­знания художественного⁴. В свое время А. Эйнштейн писал, что «художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему», занимаются «созданием простой и ясной картины мира»⁵. Отправной точкой часто служит интерпретация «картины мира» у М. Хайдеггера как образа сущего, в котором возникает и самораскрывается присутствие человека⁶. Позиция человека по отношению к миру понимается как мировоззрение. Анализируя понятие «картина мира», М. Вебер полагал, что «не интересы (материальные и идеальные), не идеи непосредственно господствуют над

'тепин B.C., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники // http://philosophy.ru/library/ it/OO.html

'.тепин B.C. Теоретическое знание. М., 2000. С. 195. амже. С. 184-292.

Кузнецов Б.Г. Эволюция картины мира. М.: Изд-во АН СССР, 1961; Кузнецова Л.Ф. Картина мира ее функции в научном познании. Минск, 1984; Казютинский В.В., Степин B.C. Междисципли-арный синтез и развитие современной научной картины мира // Вопросы философии. 1988. № 4. '. 31—42; Алтухов В. Философия многомерного мира // Общественные науки и современность. 992. № 1. С. 15-27; Казин А.Л. Образ мира: Искусство в культуре XX века. СПб.: ВНИИИ, 1991; атракова СП. Образ мира в живописи XX века // Мировое древо. Arbor mundi. 1992. № 1. С. 82— 10; Хольтхузен И. Модели мира в литературе русского авангарда // Вопросы литературы. 1992. ып. III. С. 150—160; Мириманов В. Искусство и миф: Центральный образ картины мира. М.: Со-исие, 1997.

йнштейн А. Собр. науч. тр.: В 4 т. М.: Наука, 1967. Т. 4. С. 40.

айдеггер М. Время картины мира // Время и бытие. М.: Республика, 1993.

поведением человека, но: картины мира которые создавались идеями". Они, как стрелочники, очень часто определяли пути, по которым динамика интересов продвигала дальше (человеческое) действие»⁷. «Картины мира» могут восприниматься в качестве системы координат, позволяющей опреде­лять основные направления жизнедеятельности человека, его важнейшие цели, определять отношение человека к миру. По мнению В.М. Диановой, Вебер выделил три самые общие типа, три способа отношения к «миру», за­ключающие в себе соответствующую установку, предопределяющую направ­ленность жизнедеятельности людей. Первый из них он сопрягает с конфу­цианским и даосистским типами религиозно-философских воззрений, по­лучившими распространение в Китае, второй — с индуистским и буддистским, распространенными в Индии, третий — с иудаистским и хри­стианским, возникшими на Ближнем Востоке и распространившимися в Европе (а впоследствии и на Американском континенте). Первый из них Вебер определил как приспособление к миру, второй — как бегство от мира, третий — как овладение миром⁸.

Картина мира может складываться из научного (парадигмального) и вне-научного (мифологического, религиозного, утопического, художественно­го) знания. Согласно И. Лакатосу, в картине мира может быть не одна, а одновременно несколько научных парадигм⁹. В философии постмодерниз­ма картина мира включает в себя как научное, так и вненаучное знания¹⁰, куда относят мифы, легенды, искусство, астрологию, вымыслы, утопию, мистику.

Претендуя на синтез науки и философии, ставшая особенно популярной в последнее время синергетика, выдвигающая своей задачей познание общих закономерностей процессов самоорганизации социальных и природных си­стем, заявляет о создании неклассической картины мира. В русле синерге-тического подхода происходит отказ от образа мира как построенного из эле­ментарных частиц — кирпичиков материи — в пользу картины мира как совокупности нелинейных процессов¹¹. В нашей стране проблемами синерге­тики занимается многочисленная группа ученых: В.Н. Аршинов, В.В. Ва-силькова, Ю.А. Данилов, М.С. Каган, СП. Курдюмов, А.Ю. Лоскутов, А.С. Михайлов, В.Ю. Крылов, СП. Капица, Г.Г. Малинецкий, А.В. Родин, В.В. Тарасенко, В.П. Бранскийидр.

⁷ Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie. Bd. 1. Tubingen, J. С. В. Mohr (Paul Siebeck),1986. S. 252.

⁸ Дианова В.М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. СПб., 2000.

⁹ Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М., 1995.

¹⁰ Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. и сост. И.Т. Касавин. М.:Политиздат, 1990; Романовская Т.Б. Рациональное обоснование вненаучного // Вопросы филосо­фии. 1994. № 9. С. 23—36; Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления.СПб.: РХГИ, 1999.

Хакен Г. Синергетика. М.: Мир, 1980; Пригожий И. От существующего к возникающему: время и сложность в физических науках. М.: Наука, 1985; Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986; Пригожий И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994; Новое в синергетике: Загадки мира неравновесных структур. М.: Наука, 1996; Онтология и эпистемология синергетики: Сб. ст. М.: Ин-т философии РАН, 1997; Лоску­тов А.Ю., Михайлов А.С. Введение в синергетику. М.: Наука, 1990; Князева Е.Н., Курдюмов СП. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным//Вопросы философии. 1992. № 12. С. 3-20; Капица СП., Курдюмов СП., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М.: Наука, 1997.