Марксистская школа социологии

В истории новоевропейской социально-экономической мысли эта шко­ла представляет явление необычное, экстраординарное. Используя лучшие достижения классической социально-философской мысли — французскую просветительскую философию, французский и английский утопический социализм, немецкую классическую философию и английскую политэконо­мию, марксизм в то же время резко порывал со всеми интеллектуальными традициями, предлагая свой, леворадикальный, проект переустройства обще­ства. И Руссо, и Фурье, и Смит, и Гегель были исключительно реформиста­ми, т.е. сторонниками мирного решения экономических проблем и трудо­вых конфликтов. И это, несомненно, отразилось на характере их учения.

Карл Маркс (1818— 1 883) и Фридрих Энгельс (1 820-1895) уже в 1844-1848 гг. постулировали принципиальный разрыв со всеми теоретическими традиция­ми, провозгласили необходимость создания нового — коммунистического — общества, еще не имея развернутого и эмпирически доказанного анализа существующего общества. По всей видимости, целевая заданность — необхо­димость устранения старого и построения нового общества — сказалась на ме­тодологии исследования, содержании теоретических выводов и направлен­ности практических рекомендаций.

Методология К. Маркса при анализе социальных проблем общественно­го труда, с одной стороны, исходила из натуралистических установок пози­тивизма (хотя сам Маркс в этом никогда не признавался), требовавшего рас­сматривать социальные явления как факты и строить обществоведение по примеру естественных наук с характерными для них причинно-следствен­ным объяснением событий и индуктивным методом. Отсюда тезис о есте­ственно-историческом развитии общества и конкретно-эмпирическая аргу­ментация теоретических обобщений. С другой стороны, его методология сознательно ориентировалась на то, что позднее у М. Вебера получило на­звание принципа отнесения к ценности, т.е. согласование эмпирических данных и теоретических выводов с «историческим интересом эпохи», под которым Маркс понимал исключительно интересы пролетариата. (В со-

ьшанский В.Б. Личность и социальные ценности // Социология в СССР. М., 1965. Т. 1. С. 505.

ветский период данная установка трансформировалась в принцип партий­ности, необходимость изображать события с позиций рабочего класса, а на самом деле — позиций административной бюрократии.)

К. Маркс не отрицал прогрессивной роли разделения труда — напротив, как и Э. Дюркгейм (но задолго до него), отводил ему роль механизма исто­рического генезиса общества. Однако, в отличие от Дюркгейма, он прида­вал аномальным функциям разделения труда (эксплуатации, безработице, об­нищанию и т.д.) не случайный и преходящий, а фаталистический и неустра­нимый характер. Разделение труда ведет не просто к зарождению социальной

структуры общества, а к расколу ее на два антагонистических класса — эксплу­ататоров и эксплуатируемых. Первые существуют за счет безвозмездного при­ своения прибавочного продукта, созданного трудом вторых. Рабовла­дельческий строй и феодализм создают то, что капитализм доводит до свое­го логического конца, — неустранимость антагонизма между трудом и ка­питалом, неизбежность революционной замены старого режима и установ­ления нового, социально справедливого общества (коммунизма).

Механическая солидарность, если применять терминологию Дюркгей­ма, свойственна, по Марксу, всем реально существовавшим формациям, в том числе и первобытно-общинному строю. Только новая — коммунисти­ческая — формация создает органическую солидарность, т.е. такой коллек­тивизм, который является условием для всестороннего развития личности. Маркс называл его истинным коллективизмом. В отличие от него мнимый коллективизм (аналог дюркгеймовской механической солидарности) осно­ван на корпоративной, или классовой, солидарности — пролетариев и бур­жуазии внутри своего класса — и классовой борьбе. Никакие реформы свергнуть старый строй не могут, необходимы социалистическая револю­ция и диктатура пролетариата. При социализме частная собственность существовать не может, классы исчезают с исторической арены, уничтожа­ется различие между умственным и физическим трудом, а основным зако­ном планомерной организации общественного труда станут пропорцио­нальное распределение рабочей силы по отраслям народного хозяйства, перемена труда (фактически его деспециализация), уравнительность (не путать с уравниловкой) в оплате труда (в зависимости от вложенного труда и размера семьи, а не от социального и должностного статуса индивида) и механизм априорного (внерыночного) ценообразования.

Методология К. Маркса оказалась крайне эвристичной. Диалектическая логика, доставшаяся марксизму от Гегеля, была очищена от многих схоласти­ческих напластований и настолько сильно переориентировала позитивистские установки, что свела их, по сути, к общенаучным требованиям проверять те­орию практикой и опираться на силу фактов. Диалектический метод придал особую стройность теоретическим построениям Маркса. Учение об отчужде­нии труда, формальном и реальном подчинении труда капитализму, абстрак­тном и конкретном труде, социальных превращенных формах трудовой дея­тельности, трудовая теория стоимости, которые имеют для социологии первостепенное значение, появились благодаря не индуктивному обобщению фактов, а теоретическому методу анализа, объединившему в себе диалектичес-

кую логику, методологию «идеальных типов» и мысленного эксперимента (элементов сравнительно-исторического исследования), причинно-следствен­ное объяснение. Именно теоретический метод Маркса послужил стиму­лирующим началом для возникновения в 30-е гг. XX в. Франкфуртской шко­лы социологии труда (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Маркузе, Ю. Хабермас), представители которой внесли значительный вклад в разработку концепции «индустриального общества» и отчуждения труда.

Основным вкладом марксистской школы в мировую социологию счи­тают теорию социального конфликта (посему марксизм как направление в социальной мысли именуют еще конфликтной перспективой). Гораздо меньшее влияние на современную науку оказала экономическая теория Маркса, которая большинством западных экономистов при разработке собственных моделей явным образом не учитывалась. Иными словами, в ряду чистых экономистов Маркс не числится. Серьезной критике, в час­тности со стороны Г. Зиммеля и М. Шелера, подверглись его трудовая теория стоимости и концепция редукции труда (сведения сложного труда к простому). Не выдержала испытания временем его теория относитель­ного и абсолютного обнищания пролетариата, как не подтвердились и не­которые другие положения. Во многом это можно объяснить тем, что воп­реки своим же методологическим установкам опираться на факты Маркс больше придерживался абстрактных формул английских политэкономов и философских схем Гегеля. Довольно странным с точки зрения предста­вителей немецкой исторической школы должен был показаться и выбор объекта исследования: виданное ли это дело, что немец отправляется в Англию, где изучает законы развития капитализма, затем объявляет их универсально применимыми для всех стран, независимо от культурной специфики, поучая немцев, как им обустроить свою жизнь? Законы ка­питализма, открытые Марксом на английской почве, были категоричес­ки отвергнуты многими немецкими интеллектуалами, в том числе и Ве-бером. Тем не менее учение К. Маркса остается великим достижением человеческой культуры, а время от времени возникающий на Западе ин­терес к его наследию («ренессансы Маркса») свидетельствует об огромном эвристическом потенциале радикалистски-ориентированных социальных теорий.

НЕМЕЦКАЯ ШКОЛА СОЦИОЛОГИИ

Если для французской школы основными темами исследования были разделение труда, коллективное сознание и солидарность, религия и само­убийство, историческая динамика общества, то для представителей немец­кой школы социологии таковыми являлись отчуждение труда, рациональ­ность и бюрократия, эволюция капитализма и развитие общества, религия, социальные институты и общности, мотивация экономического поведения. Основные представители этой школы — выдающиеся немецкие ученые Г. Зиммель, Ф. Теннис и М. Вебер.

На Георга Зиммеля (1858—1918), автора более 30 книг, посвященных фи­лософии культуры, социологии, этике, эстетике, истории философии, наи­большее влияние оказали идеи немецкой исторической школы, с предста-

вителями которой он поддерживал личные контакты, учение К. Маркса (это чувствуется в главной работе Зиммеля «Философия денег»), философия жизни (поздний период творчества Зиммеля), а самое главное — воззрения немецкого философа И. Канта (ему посвящены докторская диссертация Зиммеля и многочисленные работы по методологии).

Рассматривая динамику культуры, Зиммель предлагает глобальную схе­му ее развития, в которой описывается процесс бесконечного порождения жизнью новых культурных форм. Со временем последние окостеневают, становясь тормозом дальнейшего движения жизни, а потому заменяются новыми формами, обреченными пережить ту же судьбу. Развитие культуры проходит через противоборство и конфликт противоположных начал — со­держания и формы, «души» и «духа», «субъективной» и «объективной» куль­тур. «Трагедия культуры» заключается в неустранимости данного противо­речия. Сама жизнь как неоформленное начало противостоит культуре, во­плотившей принцип формы вообще. Отсюда берет начало термин «формальная социология», основными понятиями которой являются «содер­жание» (исторически обусловленные цели, мотивы, побуждения человечес­ких взаимодействий) и «форма» (универсальный способ воплощения и реали­зации исторически изменчивых содержаний). Человеческое общество — странная смесь и взаимодействие формы и содержания.

Важной категорией в его учении выступала ценность, которая, будучи фундаментальным отношением, определяла все другие отношения в обще­стве. Над миром конкретного бытия, считает Зиммель, возвышается мир идеальных ценностей, выстраивающий совершенно иную иерархию вещей и отношений, чем та, которая существует в материальном мире. Два мира — материальный (мир вещей) и идеальный (мир ценностей) — сосуществуют, как пересекающиеся вселенные, как два измерения одного мира — тут и здесь одномоментно.

В «Философии денег» (1890) Г. Зиммель предпринял глубокий анализ влияния денежных отношений и разделения труда на социальную реальность, человеческую культуру и отчуждение труда. Он рассмотрел современный индустриальный мир, миграцию и подготовку рабочей силы, различия между умственным и физическим трудом, отношения лидерства, господства и под­чинения, денежный обмен на бирже, механизм действия меновой и потре­бительной стоимости, наконец, проблемы социальной и групповой диффе­ренциации.

Категория денег послужила Г. Зиммелю тем увеличительным стеклом, благодаря которому удалось лучше рассмотреть скрытые механизмы соци­альной жизни, общественный труд в его нормальных и патологических фор­мах. Через категории «труд», «отчуждение», «ценности» Г. Зиммель выхо­дит на феноменологию капитализма. Возникновение денег разрушает лич­ностный характер отношений между людьми. Их место занимают анонимные, безличные отношения. Этот, казалось бы, негативный момент в социальной эволюции имеет неожиданные позитивные следствия: вмес­те с денежным расчетом и анонимностью в человеческие отношения втор­гается рационализм, или рациональность. Проникшая в сферу делового предпринимательства рациональность формирует совершенно новый тип человека — принципиально открытого для отчуждения и денежного расчета. Его субъективный мир незащищен перед неумолимой логикой объектива-

ции. Деньги — символическая мера равенства людей перед небытием. В чистом виде деньги сначала отражают ценностное отношение вещей (хро­нологически раньше люди стали сравнивать и оценивать друг с другом две вещи, как два товара), а затем проникают в мир человеческих отношений и становятся мерой ценностного отношения людей. Деньги уравнивают лю­дей (негативное равенство) как производителей или потребителей вещей, созданных человеческим трудом. По мере того как вещь из цели превраща­ется в средство достижения чего-либо, работник все больше отчуждается от продукта и средств труда.

Зиммель внес вклад в развитие социологического анализа города, рели­гии, познания, его идеи нашли отражение в философской антропологии. Г. Зиммель и М. Вебер разработали принципиально новую методологию со­циального познания, совершив своего рода коперниканский переворот в со­циологии. С них да еще с Э. Дюркгейма она, собственно, и начинается как строгая научная дисциплина.

Социология Фердинанда Тенниса (1855—1936) — один из первых опытов построения системы формальных, «чистых» категорий социологии, позво­ляющих анализировать любые социальные явления в прошлом и настоящем,

а также тенденции социальных измене­ний. Он разделил социологию на «об­щую» и «специальную». Первая должна изучать все формы сосуществования людей, включая биоантропологические, демографические и другие аспекты, об­щие с формами социальной жизни животных. Вторая, подразделяемая на «чистую» (теоретическую), «приклад­ную» и «эмпирическую» (социографию) изучает собственно социальную жизнь. В своем главном труде «Община и общество» (1887) Теннис предложил ставшую позже классической ти­пологию социальности: сообщество (община), где господствуют непосред­ственно личные и родственные отношения, и общество, где преобладают формальные институты. Субъектами отношений родства выступают члены семейной ячейки: мать и дети, братья и сестры, отец (различные виды отно­шений и позиций в семье). Наряду с семьей к отношениям «общинного» («со-общностного») типа относятся соседство и дружба. Субъектом обществен­ных отношений является «лицо» — объект формально-юридических связей. «Лицо» есть внешнее механическое единство, определяемое внешним, слу­чайным образом.

Множество лиц способно составить систему и конституировать «фиктив­ное лицо», представленное собранием или отдельным индивидом. Если «общинные» отношения предполагают «высшую самость», то «обществен­ные» — «искусственное лицо». Отсюда следует и различие главных экономи­ко-правовых категорий. В первом случае (община) речь идет о «владении», «земле», «территории», «семейном праве», во втором (обществе) — об «имуществе», «деньгах», «обязательственном» (торговом) праве. Сюда же Теннис добавляет и противоположность статуса и контракта (договора).

Касаясь динамики общества, Теннис полагал, что «общинная» со­циальность в ходе истории все больше вытесняется «общественной» соци­альностью. Отсюда открывался путь для анализа нравов, права, семьи, хо­зяйствования, деревенской и городской жизни, религии, государства, по­литики, общественного мнения и т.д. С течением времени Теннис включил в свою типологию дополнительные признаки: плотность социальной свя­зи, количество участников, сотрудничающий или соперничающий харак­тер связи, — в результате чего получалась очень подробная схема, которая в полном виде нашла отражение в одной из его последних работ — «Введе­ние в социологию» (1931).

Самым выдающимся представителем немецкой школы, без сомнения, является Макс Вебер (1864—1920), энциклопедически образованный уче­ный, внесший неоценимый вклад практически во все сферы социологии. Правовед по образованию (юриспруденцию он изучал в Гейдельбергском университете), он начинал свою научную деятельность с исследований в области экономической истории. Его диссертация, посвященная средне­вековым торговым компаниям, выполнена в духе исторической полит­экономии.

Характерно, что с ранних работ Вебер заявляет основные принципы сво­ей методологии: 1) тесная связь эмпирической социологии с исторической; 2) первичность социокультурных факторов (в частности, религии) при объяснении экономического и трудового поведения. Средний период твор­чества с точки зрения социологии отмечен его участием в эмпирических исследованиях в промышленности, и только поздний дает необходимые ис­точники для идей Вебера как вполне определившегося теоретического со­циолога. В 1905 г. появляется его всемирно известная книга «Протестант­ская этика и дух капитализма», а в 1922 г. посмертно выходит фунда­ментальная работа «Хозяйство и общество».

В методологии М. Вебера можно выделить несколько основных момен­тов: 1) концепция идеального типа; 2) метод причинно-следственного (ка­узального) объяснения; 3) принцип сопереживающего понимания моти­вов поведения; 4) принцип отнесения к ценности. Они возникли из по­пытки объединить эвристику естественных и гуманитарных наук, перенести в социологию все самое рациональное из них и таким способом усилить ее познавательные возможности. Из первых Вебер позаимство­вал каузальный метод и приверженность точным фактам, из вторых — метод понимания и «отнесения к ценности». Он резко выступал против психологизации социологии и использования в ней оценочных суждений, основанных только на субъективных мнениях ученого. Одновременно Вебер не соглашался с применением метафизических универсалий типа «общество», «народ», «государство», «коллектив», полагая, что объектом исследования может быть только индивид, ведь только он обладает мотивацией, сознанием и рациональным поведением. Абстрактные же понятия суть метафоры, в которых нивелируется конкретный индивид. Это еще один шаг навстречу естествознанию и требованиям позитивиз­ма. Но отступлением от него и шагом к чистой философии надо считать принцип понимания.

Разумеется, М. Вебер не выступал против вероятностно-статистичес­ких методов в социологии. Но статистическая связь повторяющихся яв-

лений сама по себе еще мало что значит, ведь она может быть случайной. Обнаружение с помощью количественных методов статистических свя­зей — лишь первый этап. Второй этап предполагает установление внут­ренней обусловленности связи между явлениями или поступками, т.е. поиск логики мотивов, содержания поступков или того социального смыс­ла, который люди придают своим действиям, ориентируясь на «значимых других». Только в этом случае вероятность связи получит логическое доказательство. Стало быть, социологическое объяснение является не только фактуально вероятностным, но и субъективно значимым. Подоб­ный синтез и дает причинное объяснение в социологии. Наблюдая цепочку реальных действий людей (например, забастовку), мы должны сконстру­ировать их правдоподобное объяснение на основе внутренних мотивов. Мотивы мы приписываем благодаря знанию того, что в схожих ситуаци­ях большинство людей поступают точно также, руководствуясь аналогич­ными мотивами.

Суть социологии капитализма можно тезисно выразить так: 1) капита­лизм — это универсально-исторический процесс, охватывающий всю исто­рию человечества; 2) в разные эпохи различные страны, начиная с древнего Китая, Египта, Вавилона, предпринимали попытки приблизиться к рацио­нальному (правильному, цивилизованному) капитализму, но удалось это сде­лать только нескольким наиболее развитым странам Западной Европы в Новое время; 3) ключевым моментом, предопределившим успех стран Запада в построении капитализма, явились не развитая промышленность или эко­номика, не преимущества политического устройства, а особый тип религии — протестантизм; 4) существует множество форм капитализма, среди них толь­ко одна является истинной, а все другие — ложными подобиями.

Процесс «капитализации» всех стран мира, их нацеленность на пост­роение у себя высшей формы товарно-денежных отношений М. Вебер на­зывает рационализацией, высшим проявлением которой стало зарождение современного капитализма. М. Вебер полагал, что западноевропейский ка­питализм — явление в мировой истории уникальное, оно может никогда больше не повториться, ибо не повторится то стечение обстоятельств, ко­торые его вызвали (главные среди них — протестантизм и соответствую­щая ему трудовая этика). К правильной модели капитализма не смогли приблизиться древние и средневековые государства, которым из общего набора предпосылок всякий раз недоставало то одного, то двух условий. Идеи западного капитализма не смогла реализовать Россия (ее анализу Вебер посвятил две крупные статьи). Причины — неразвитость средних городских слоев, господство традиционной общины и соответствующей ей крестьянской идеологии («архаического аграрного коммунизма»), ут­рата частной собственностью священного ореола неприкосновенности, неразвитость личностного начала и основ буржуазной демократии. Огром­ную роль здесь играет импортированный капитал, хотя общество в целом базируется на архаическом аграрном коммунизме. Иначе говоря, того стечения уникальных обстоятельств — оригинальная религиозная этика труда, необычная экономическая структура, индивидуальные свободы и независимая (секулярная) университетская наука, автохтонная буржуазия и сильный денежный класс, которые породили западный капитализм, — в России быть не может. Зрелый капитализм, импортированный в отста-

лую страну, только усилит, по мнению Вебера, радикальные социалисти­ческие элементы, которые приведут к революции, а та, в свою очередь, усилит власть бюрократии.

Ныне теория Вебера признана во всем мире. Именно ее считают наибо­лее правильной в объяснении природы капитализма. Ей отдают предпоч­тение даже экономисты, привыкшие выводить одни экономические явле­ния из других. Заслуга Вебера в том, что он научил нас видеть за экономи­ческими событиями более фундаментальные, невидимые глазу и не просчитываемые в денежном эквиваленте движущие силы, лежащие в скла­де мышления и образе жизни людей. Именно от них зависит то, какой ка­питализм они себе построят. Социология Вебера оказала фундаментальное влияние на западную социологию XX в. Интерес к ней не угасает многие десятилетия, а в середине 70-х и конце 80-х гг. возник своеобразный «ве-беровский ренессанс».