Правила формулировки гипотез

При формулировке гипотез необходимо помнить следующие правила.

1. Гипотезы должны быть концептуально ясными. Следует избегать дву­смысленных, туманных и противоречивых понятий, которые вы ис­пользуете и при помощи которых формулируете свои гипотезы. К тому же лучше всего каждое понятие снабдить операциональным определе­нием. Если понятие незнакомо или вы точно не знаете его смысл, об­ратитесь к: а) справочной литературе; б) другим исследованиям, где оно может встретиться и где оно, возможно, операционально уже опреде­лено. Если ни то ни другое не помогает, поговорите со специалистами или проведите в исследовательской группе коллективное обсуждение и не расходитесь, пока не выясните точное значение термина и спосо­бы его эмпирического обнаружения (список референтов).

2. Гипотезы должны иметь эмпирические референты. Эмпирическими ре­ферентами называются живые люди или материальные объекты, кото­рые охватываются данным термином или понятием. Социолог выдви­гает гипотезу о том, что пенсионеры меньше инвестируют деньги в развитие экономики, чем молодежь. Кто именно понимается под пен­сионерами и молодежью? Если к пенсионерам относить женщин стар­ше 55 и мужчин старше 60 лет, то следует ли опрашивать тех, кто, в силу специфики характера труда, вышел на пенсию в более раннем возрас­те? Ведь известно, что военные, балерины, шахтеры и люди некоторых других профессий выходят на пенсию раньше. Кого относить к моло­дежи? Тех, кому уже исполнилось 25 лет, или тех, кто, достигнув 33, все еще числится в рядах «молодых ученых»? Таким образом, точное установление эмпирических референтов означает на практике обнару­жение адреса вашего исследования, тех, кого надо опрашивать, учиты­вать, за чем или за кем надо наблюдать. Эмпирическим референтом могут быть реальные чувства, явления, процессы. Например, подавлен­ное настроение может выступать референтом или признаком фрустра­ции, повышение курса доллара — референтом или признаком инфля­ции, забастовка — референтом или признаком движения протеста. В одних случаях термины «эмпирический референт» и «эмпирический признак» выступают синонимами, а в других их надо различать. Но об этом мы поговорим особо.

3. Гипотезы не должны содержать моральных оценок или суждений. Утвер­ждения типа «преступники ничем не хуже бизнесменов», «женщины не должны занимать руководящих постов» или «капиталисты эк­сплуатируют рабочий класс» не являются научными. Для того чтобы избавиться от моральных оценок, надо отсортировать используемые понятия на оценочные и фактологические. Вторые можно оставить в первоначальном варианте, а первые необходимо перевести в разряд фактологических. Не надо использовать такие слова, как «должны», «следует», «плохой» и т.п. Например, термин «плохие родители» — оце­ночный, ему можно подобрать научный эквивалент: «родители, обла­дающие капризным и своенравным характером, подавляющие индивидуальность ребенка, не умеющие и не стремящиеся заботиться о нем».

4. Не удовлетворяйтесь общей гипотезой, если ее можно разбить на подги-потезы. Недостаточно сделать обобщенный прогноз войны: мы долж­ны определить время, место и участников (категории населения, чис­ленность войск и т.д.). Предположение о всеобщем закате цивилизации не является гипотезой, которую можно проверить. Вместо этого мы можем предположить, что урбанизация негативно влияет на здоровье населения. Но будет лучше, если мы разобьем общую гипотезу на не­сколько частных и выскажемся насчет сокращения рождаемости, рос­та числа разводов, увеличения видов заболевания и количества заболев­ших, если поставим в зависимость размер города и уровень смертнос­ти, дифференцированный по видам и причинам, и т.д.

5. Гипотезы должны быть привязаны к методам и инструментам. Ранееуже говорилось о том, что у каждой гипотезы или совокупности ги­потез должны быть «свои» инструменты и средства проверки. Социо-

лог, который не знает, какие методы подходят для проверки его ги­потез, навряд ли преуспеет в постановке ценных исследовательских вопросов. Для некоторых гипотез, особенно крупномасштабных, труд­но или невозможно найти подходящий метод проверки, устраиваю­щий или убеждающий всех. Социально-экономические гипотезы Маркса не были подтверждены собранными им самим данными. Никакого социологического исследования он не проводил и провес­ти не мог, а исторические и статистические данные, которые Маркс использовал для доказательства теории, не всегда были бесспорными. Обобщенные гипотезы и утверждения лучше было бы разбить на под-гипотезы, но этого не было сделано. Полезно еще раз просмотреть методическую литературу, посоветоваться с коллегами и специалис­тами, составив перечень методов, наиболее подходящих для провер­ки ваших гипотез. Некоторые проблемы, например стратификация или межнациональные отношения, изучались множеством методов. Попытайтесь установить, почему данный конкретный метод исполь­зуется в одном случае и не используется в другом. Ознакомьтесь с критикой выбранного метода и, возможно, его современными моди­фикациями. Выясните, можно ли одни темы исследовать при помо­щи методов, созданных для других проблем. Например, можно ли исследовать проблему религиозного поведения при помощи методов измерения установок или социометрических выборов.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕЧТЕНИЕ

П. Бурдье

Социолог под вопросом

В социологии необходимость обращения к искусственно­му языку проявляется, быть может, сильнее, чем во всех ос­тальных науках. Чтобы разорвать с социальной философией, озабоченной употреблением повседневных слов, а также, чтобы выразить то, что повседневный язык выразить не мо­жет (например, все, что существует как «само собой разуме­ющееся»), социолог должен обращаться к изобретенным словам и посред­ством этого защищаться, хотя бы относительно, от наивных проекций здра­вого смысла. Такие слова настолько сильнее защищены от искажений, насколько их «лингвистическая природа» делает их предрасположенными со­противляться наивному чтению (например, понятие габитуса, подразумева­ющего опыт или даже собственность или капитал) и особенно, когда они включены, зажаты в сеть отношений, навязывающих свои логические при­нуждения. Например, слово «аллодоксия» хорошо выражает то, что трудно объяснить и даже высказать малым количеством слов: тот факт, когда одна вещь принимается за другую, когда какая-либо вещь кажется не такой, ка­кая она есть и т.д. Это слово понимается благодаря тому, что стоит в ряду однокоренных слов: докса, доксософ, ортодоксия, гетеродоксия, парадокс. Это говорит о том, что трудности передачи сути социологического иссле­дования гораздо меньше, чем полагают, обязаны трудностям языка. Первая причина непонимания заключается в том факте, что читатели, даже наибо­лее «культурные», имеют лишь весьма приблизительное представление об условиях производства суждений, которые они пытаются усвоить. Например, существует «философское» или «теоретическое» чтение работ по социальным наукам, которое заключается в том, чтобы удержать в памяти «тезисы», «зак­лючения», независимо от тех приемов работы, продуктом которых они яв­ляются. (Конкретно это означает «перескакивание» через эмпирический ана­лиз, статистические таблицы, указания на методику исследований и т.д.) Читать таким образом — это читать совсем другую книгу. Когда я «конден­сирую» оппозицию между народными классами и господствующим классом в виде оппозиции между приматом субстанции (или функции) и приматом формы, кому-то слышится лекция по философии. Между тем в голове дол­жно появляться представление, что одни едят фасоль, а другие салат и что различия в потреблении, отсутствующие либо слабо выраженные, когда речь идет о нижнем белье, весьма сильно проявляются в отношении верхней одеж­ды и т.д. Конечно, мои выкладки являются результатом приложения очень абстрактных схем к очень конкретным вещам: к статистике потребления пижам, трусов или брюк. Отнюдь не очевидно, что, просматривая статисти­ку пижам, люди станут думать о Канте. Все школьное обучение скорее ме­шает обдумывать, по Канту, то, что относится к пижамам, и думать о пижа-

мах, когда читают Маркса (я говорю «Маркс» потому, что с привлечением Канта в моих рассуждениях вы легко согласитесь. Между тем в рассматри­ваемом отношении это одно и то же).

К этому следует добавить, что читатели не знают или отвергают сами прин­ципы социологического способа мышления, понимаемого как желание «объяснять социальное через социальное», говоря словами Дюркгейма, ко­торое часто воспринимается как имперские амбиции. Но простое незнание статистики или, скорее, отсутствие привычки к статистическому способу мышления приводит к смешению представлений о вероятном и необходи­мом Например, "svpvi ^ст сйто-йж™™ ъшул тлежду со-щтатдтегм тфото^ждетагем и успехами в системе образования). Что порождает всякого рода абсурдные обвинения, будь то упреки в фатализме, или беспредметную аргу^ментаи.ию, как в случае с провалами на экзаменах части детей господствующего класса. Эти провалы, наоборот, есть основной элемент статистического воспроиз­водства. (МеэКДУ тем один «социолог», член Института Франции, потратил массу сил, чтобы доказать, что не все сыновья выпускников Политехничес­кой школы становятся учащимися того же учебного заведения!)

Основной источник недоразумений, как правило, состоит в том, что о социальном мире речь ведут не ради того, чтобы рассказать, каков он есть, а ради того, чтобы поговорить о том, каким ему надлежало бы быть. Рассуж­дения о социальном мире почти всегда перформативны: они заключают в себе пожелания, призывы, упреки, приказы и т.д. Отсюда следует, что рассужде­ния социолога, хотя он старается только констатировать факты, с достаточ­ной вероятностью могут восприниматься как перформативные, Если я го­ворю, что женщины реже мужчин отвечают на вопросы зондажей (и тем реже, чем более «политичен» вопрос), то всегда найдется кто-нибудь, упрекающий меня в исключении женщин из сферы политики. Это происходит потому, что, когда я говорю то, что есть, кому-то слышится: «и это хорошо, что это так». То же самое получается при описании рабочего класса таким, каков он есть: оказываешься под подозрением в стремлении ограничить судьбу рабочего кзшха ето wb\wtuiw>™ ъостоятогелл, ь жжлтеи «.щг. болида, tvo ^«вдуаль v.p.v. ъ желании его прославить. Так же констатация того факта, что мужчины (и уж тем более женщины) наиболее культурно обделенных классов в своем политическом выборе чаще полагаются на партию, которую они считают своей (в настоящее время — Коммунистическую партию), была понята как увещевание целиком положиться на эту партию. Действительно, в обычной жизни описывают народную жизнь либо только с восхищением, либо толь­ко с отвращением, никогда не стремясь понять ее логику, предложить объяс­нение, понять здравый смысл, иначе говоря, дать себе возможность воспри­нять ее, как она есть. Читатели прочитывают социологию сквозь очки свое­го габитуса. И некоторые найдут оправдание своему классовому расизму в том реалистическом описании, которое другие заподозрят в том, что оно внушено классовым презрением.

Именно в этом основание структурного непонимания при общении со­циолога и его читателя.

Источник: Бурдье П. Социолог под вопросом // http://sociologi.narod.ru/ lib/PBq.htm