Вы не считаете, что одесская культура выросла из пляжа.

Нет, я не думаю, что одесская культура выросла только из пляжа. Она рождена аристократами высочайшего, европейского класса, которые в своей жизни не только на пляжах валялись. Она питалась многонациональностью, породив, примерно, Бабеля и Ильфа с Петровым. Или того же Жаботинского, Олешу, Багрицкого и Катаева. Гуманитарной интеллигенции здесь мало, но она очень сильна.

Питерская культура очень рафинирована, я имею в виду – гуманитарная, искусствоведческая, историко-литературная, филологическая. Это культура действительно мирового уровня и она действительно питерская. Одесская культура – тоже мирового уровня, хотя в ней нет такого количества звезд. При этом... Можно я сейчас сформулирую? Питерские ученые мужи все гуляют, примерно, по Летнему саду или вдоль Петропавловской крепости и сочиняют свои ученые произведения. Насколько я знаю, никому из них не приходило в голову сочинять свои концепции на плаву. Примерно, в Неве или в Финском заливе.

Я свои ученые произведения сочиняю на плаву. История с де Воланом – особенно показательный случай. Статью о де Рибасе я тоже придумал на пляже. Мне это пришло в голову, я быстро вернулся домой и записал. Правда, такое увлечение морем и пляжем неоднородно в среде одесской культуры. Я, например, всю жизнь живу около пляжа. А, скажем, Миша Позйнер или Олег Губарь – люди не пляжные. Хоть и одесситы. Они выросли в культурной среде Молдаванки и центра города. Живут не в прибрежной полосе. Когда я утром просыпаюсь, летом, конечно, – я не умываюсь, а сажусь на велосипед и в течение пяти минут скатываюсь к морю. Кидаюсь в воду и проплываю себе километр. Таким образом просыпаюсь. Может ли так себя вести питерский профессор-археолог? Нет, согласись. Нет у него такой возможности. Хотя я не могу сказать, что подобным образом себя ведет вся одесская интеллигенция без исключения. В данном случае, проявляются особенности моего организма, местоположения нашей квартиры и дачи. А Губарь с Пойзнером живут на своей Молдаванке и пишут про свою Молдаванку. Все это очень индивидуально.

В этом смысле мое времяпрепровождение похоже на то, о чем писал Жаботинский. Он, кстати, тоже жил в пляжной зоне, здесь недалеко, на Еврейской, угол Канатной. Я помню, как он писал, что самое большое наслаждение – это выплыть в мае в Арбузную гавань на лодках, покататься с девочками. Ныне это Военная гавань, территория порта. В те времена еще была возможность спуститься прямо по улице Гоголя к воде. Сюда привозили арбузы из Херсона. Они там все время сидели и ели свои арбузы. Сейчас такое невозможно. Ныне ближайший к центру города пляж – «Ланжерон».

Мы часто ходим в гости к своим друзьям на фрегат «Дружба», который пришвартован в Военной гавани. На противоположном причале постоянно грузят цитрусовые. Моряки-дружбисты, а также все обитатели гавани кормятся этими цитрусовыми. Мне однажды довелось даже сходить с ними на лодке через всю гавань за бананами. Так что культура сохраняется…

Похоже, ты прав. Но визуально эти изменения очень существенны. Понимаешь ли, утрачивается некое очарование эпохи. А также обаяние местности… Почему я заговорил о Жаботинском и его пляжных воспоминаниях? Потому что остались считанные уголки на побережье Одессы, где сохранились скалистые пляжи. И тот пляж, на который ты меня сегодня привел, как раз из моего детства. Мы попали в обстановку пятидесятых-шестидесятых годов. Начиная с семидесятых, проводилось сплошное укрепление и намывание берега, устройство волноломов и строительство пирсов. Не могу сказать, что это плохо. Как и то, что сейчас снимают за окном брусчатку Успенской улицы и закатывают ее в асфальт. Ну что я могу сделать?.. Гидротехнические работы по укреплению берега остановили оползни. Пляжи стали широкими. Ты не можешь себе представить, что творилось на пляжах в советское время. Отдыхающие лежали, как в тюремном вагоне. Все хотели занять кусочек песчаного берега. А на скальных пляжах люди в таком количестве не лежали. Там было куда свободнее. Правда, не гуляешь по песку, а прыгаешь по камням. Эти каменистые пляжи так и называли: «Второй пляж», «Третий пляж», «Четвертый пляж»... До «Шестого» дойдешь, и уже вообще никого нет. Дикие места, никто не хочет туда ходить. А мы, как раз, наоборот любили. С другой стороны, на диких пляжах не было общества. Все же ходят на пляж не только для того, чтобы искупаться, а для того, чтобы себя показать. Ну что прелестной девушке в красивом купальнике делать на пустынном каменистом пляже, правильно? А так – у нее дело есть.