Что собой представляло городище Зильга в древности? Это был столичный город?

Есть разные мнения. Это одно из крупнейших аланских городищ. Долина, в которой располагался город, была защищена горами со всех сторон от окружающей степи. Очень удобно и не надо строить китайские стены и римские валы. Был только один выход из этой равнинной долины, для защиты которого достаточно крепостного сооружения. Выход располагался у нынешнего села Эльхотово, здесь проходит основная дорога в Осетию. Северная Осетия, если ты себе представляешь, находится в предгорьях северного Кавказа. У Эльхотова вытекает Терек, который пересекает всю степную равнину. С юга, сразу за долиной, начинается «Кавказ, как смятая постель», если вспомнить Пастернака. Чуть выше, по течению Терека, вход в Дарьяльское ущелье. Меня поразили своей яркостью и контрастностью необычайные цветовые сочетания. Я степной человек, привык, чтобы вокруг господствовали мягкие желтый и зеленый цвета. Но там все вокруг было удивительно и непривычно...

В этой экспедиции было настолько хорошо, что я пригласил в гости свою старшую дочь Юлю. Она была тогда маленькая, лет четырнадцать. Прилетела на самолете в Тбилиси и я поехал за ней. По Военно-Грузинской дороге путь занимает около шести-семи часов. По сторонам открывалось ослепительное зрелище. Переваливаешь через кавказский хребет, спускаешься в долину Куры и Арагви. Это потрясающе!.. Мы переночевали в Тбилиси у знакомых нашей Ксанки и отправились назад. Поскольку Юля при виде раскопа хватается за пистолет, как доктор Геббельс при слове «культура», то мы ее посадили на камералку.

Горный отряд экспедиции курировал Назим Гиджрати, по национальности перс. Преподаватель Северо-Осетинского университета, приятный парень, удивительно красивый. Великолепно воспитан, очень корректен. Окончил Ленинградский университет. Он сидел в горах с дружественным отрядом. Мы поехали к Назиму на день археолога 15 августа. Его ребята сделали превосходный лагерь с деревянными домиками. Они там занимались этноархеологией. Сидели, дубили шкуры и вели себя, как древние осетины. Назим даже предложил мне работу в Северо-Осетинском университете. Мы сдружились на почве любви к теоретической археологии. В результате эта любовь ничем не кончилась, потому что на Кавказе началась заваруха. Спустя нескаолько лет я видел его случайно в Москве. Он там организовал какую-то археологическую выставку. Мы договорились повидаться, но оказался занят он, а не я. Дальнейшая его судьба мне неизвестна…

В нашей экспедиции была своя машина. Дорога в горы оказалась довольно опасной. На ней происходили регулярные обвалы. Несмотря на это, по дороге было налажено движение рейсовых автобусов. От шофера требовалось большое искусство, чтобы разойтись со встречным транспортом и не свалиться в пропасть. Одна ошибка и ты улетаешь вниз. Падать примерно пару сотен метров. Очень страшно. Дорога шла мимо Владикавказа, тогда Орджоникидзе, а потом постепенно, по серпантину, уходила наверх, в горы. В нашей экспедиции работало очень много московских школьников и студентов. Куча молодняка в очень разнообразном возрастном диапазоне. От двух лет – это была дочка самой Аржанцевой, – до восемнадцати. Славные ребята, довольно самостоятельные. Один из них, Ваня, довольно шустрый, соскучился по маме, и уехал автостопом в Москву. Не потратив ни копейки, за голое обаяние. Мама порадовалась, он опять вышел за город, сел на КамАЗ и вернулся в лагерь. Мы ему позавидовали за такую ловкость, и он кичился своим умением...

Вот мы и решили: раз они умеют передвигаться, пускай сами и добираются к Назиму. Все не поместятся в единственном грузовике. Наш шофер был туркменом, по имени Реджеп. Он все время вино мне возил, очень хороший человек… Аржанцева решила разместить в машине весь «офицерский состав», а детей пустить самотеком, отдельно. Но Юля была домашним ребенком и начала ныть, что без меня не поедет. С детьми она не сильно дружила. Я еще за это осуждал ее. Короче, пришлось просить Аржанцеву, и Юлю взяли в грузовик. Я обещал держать ее на коленях. Мы выехали и через некоторое время благополучно прибыли в лагерь.

Вся детская группа, в количестве двадцати человек, поймала на дороге автобус осетинского телевидения. ПАЗик вели два пьяных осетина – шофер с братом. Осетины оказались необычайно галантными и остановили, чтобы подбросить ребят. Дети набились в этот автобусик и поехали. По равнине ехать было хорошо. Но потом начиналось предгорье, дорога вышла на серпантин. За обочиной, с одной стороны появился резкий уклон, который обрывается глубоким ущельем. Внизу бушевал Терек или его приток. На этом уклоне ничего не росло. С другой стороны дороги нависали скалы…

Ближе к вечеру мы заметили, что ребята задерживаются. Мы сидим в лагере, почти празднуем, а детей все нет. Мы решили, что у них какие-то технические трудности. Никакого беспокойства не было… И вдруг в лагерь заходит один их наших парней. Весь в крови и синяках. Мы вскочили со своих мест. Он тут же рассказал, что произошло.

На серпантине, перед резким поворотом, водитель спьяну перепутал педали и, вместо тормоза, нажал на газ. Автобус выскочил на уклон, повалился на бок и покатился к обрыву. Кое-кто выбил стекла, из автобуса начали выбрасываться дети. Кто-то успел, но многие еще оставались внутри. На всем этом склоне, вдоль трассы, росло единственное чахлое деревце. Оно росло у самого края пропасти. Это было чудо – автобус напоролся на него и замер... Шофер остался жив, у него была сломана нога. Брат погиб. Это был единственный человек, который погиб. Все наши дети остались живы. Получили ушибы, ранения различной степени тяжести. Среди них была одна девушка, красотка. Помню, она прощаться еще ко мне приходила. В аварии ей отодрало стеклом кожу на лбу. Врачи наложили ей здоровенный шов. Ужасно все это было…