Миф как предтеча рейганомики

Господствующим мифом в американском обществе, вплоть до прихода Р. Рейгана в Белый дом, был миф о том, что социальная жизнь подобна соревнованию по бегу. Эта метафора, пущенная в оборот президентом Л. Джонсоном, оказывала немалое влияние на обще­ственное сознание и в период президентства Никсона, Форда и Картера.

Подразумевалось, что жизнь есть соревнование, где каждый сам за себя и победа одного означает пораже­ние другого. Правила этого соревнования не вполне справедливы, поскольку у людей изначально разные возможности. Отсюда вытекала необходимость созда­ния льготных условий для слабых и ограничений для сильных. То есть миф обосновал необходимость соци­альных программ для слабых, финансируемых преиму­щественно за счет богатых.

Рейган считал, что для оживления экономики не­обходимо снизить налоги на предпринимателей, в том числе и на богатых. Но это означало, что на соци­альные программы налоговых поступлений не хватит. Значит, придется сократить помощь бедным. Чтобы обеспечить поддержку общественностью этих непопу­лярных мер, Рейган с помощью риторики создал но­вый миф, иную метафору в применении к социальной жизни Америки — метафору партнерства. Она означа­ла, что общество есть кооперация свободных и взаи­моответственных индивидов, что успех приходит не к тем, кто борется в одиночку, а к тем, кто объединяет­ся с другими. «Сила и мудрость других — польза и для нас, а не вред».

«Партнерство» стало символом рейгановской адми­нистрации. Это слово было проштамповано в ее зако­нах, напечатано в ее программах. Таким образом, сво­бодное общество было определено как партнерство, а не как соревнование, и сущность основных понятий изменилась. Свободное предпринимательство стали рас­сматривать не как наживу и эксплуатацию, а как взаи­мовыгодную кооперацию между поставщиками и по­требителями, работниками и менеджерами.

Смена мифов, осуществленная Рейганом, имела колос­сальное значение для американского общества. Гражда­нам была представлена новая система ценностей и идеа­лов, на которую они могли опереться в своей социальной жизни. В то же время экономика сделала значительные успехи и даже получила за это новое название по имени президента, создавшего политические условия для эконо­мического роста, — рейганомика.

Таким образом, политические мифы играют важ­нейшую, а иногда и решающую роль в завоевании вла­сти, ее отстаивании и достижении успехов на поли­тической арене. Однако почему публика принимает и использует эти мифы, порой даже несмотря на их очевидную противоречивость и даже нелепость? Это обусловлено рядом психологических и социальных факторов.

 

Роль мифа в крушении СССР

Итак, мифы не только определяются социальной и политической ситуацией, но и сами воздействуют на нее. Выше мы привели пример, касающийся внутрен­ней политики. Теперь — пример из внешней.

Когда при Р. Рейгане Советский Союз был объявлен «империей зла», это существенно ухудшило советско-американские отношения. Любые действия советской стороны больше, чем когда-либо, стали рассматри­ваться как проявление злого умысла. Стали сворачи­ваться переговоры, началась интенсивная разработка новых военных проектов. В частности — «Стратегичес­кая оборонная инициатива» (СОИ), имевшая целью обеспечить США абсолютное превосходство над СССР в военной области.

Советской экономике оказался не под силу новый изнурительный этап гонки вооружений. Чтобы избе­жать ее, руководству доживавшего последние свои годы Советского Союза пришлось пойти на значительные уступки Западу. Многие это называют поражением СССР в «холодной войне». Конечно, тому было множество объективных причин. Но, тем не менее, роль запущен­ных в свое время политических мифов не стоит недо­оценивать.

 

Самодостаточность мифов

Как видим, мифы являются самовоспроизводящи­мися структурами. Человек, поверивший в некий миф, начинает видеть реальность под определенным углом зрения. Такой взгляд обусловливает выборочное воспри­ятие фактов, явлений действительности.

Иными словами, человек видит только то, что он хочет или готов увидеть. Факты, специфически отобран­ные и воспринятые в русле мифа, в свою очередь подтверждают его верования, идеологические установки точку зрения на мир.

 

Государственная пропаганда

Цель власти — власть. Дж. Оруэлл

Пропаганда — распространение политических, на­учных, философских и других идей в обществе с це­лью формирования у широких масс населения опреде­ленных взглядов. В более узком смысле — именно политических или идеологических идей.

Она так или иначе ведется во всех странах, имея, однако, характерные особенности, обусловленные го­сударственной идеологией, целевыми установками вла­стей предержащих и др. На нее оказывают влияние и особенности переживаемого исторического периода, что видно из изложенного нами ниже.

 

 

Пропаганда в СССР

Годилось все...

Значительную пропагандистскую роль в Советском Союзе играло кино. Не случайно Ленин определил его как «важнейшее из всех искусств».

Во всех кинотеатрах художественные фильмы пред­варялись киножурналом «Новости дня», в котором не­пременно рассказывалось об успехах, о «всенародной поддержке решений партии» и т.п.

Вот образчик пропаганды в эпоху еще немого кино: общий план зала, президиум, делегаты. Крупный план: делегаты традиционного крестьянского облика. Прези­диум. Титр: «Слово предоставляется т. Бухарину». Буха­рин обращается к залу. Энергичный взмах рукой. Титр: «Обогащайтесь!». Крупный план: крестьянские делега­ты аплодируют Бухарину. Общий план: зал аплодирует стоя.

Сюжет снят с целью убедить зрителя, что новая власть занимается проблемами крестьянства. Новые правите­ли не собираются отнимать у трудового человека послед­нее — наоборот, призывают его обогащаться.

Хронике верили. Недаром говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

Почти 70 % информации люди получают через орга­ны зрения. Восприятие визуальной информации не тре­бует больших усилий. Сиди себе и смотри картинку. А если еще кто-то и объясняет значение этих карти­нок — и того легче.

Видеоряд давал информацию пропагандистского содержания: первый трактор на колхозных полях, пер­вая электрическая лампочка. Зрителю тем самым вну­шалось: «Вот там, у соседей, это уже есть. Потерпи, скоро будет и у тебя».

Киноагитки, замаскированные под объективную Информацию, были мощнейшим средством сталинского пиара. Именно из кинохроники граждане СССР узна­вали, что «жить стало лучше, жить стало веселей».

В СССР родился уникальный жанр «художествен­ной хроники». Прежде чем снимать объект, хроникеры его подкрашивали, ремонтировали. Людей переодевали для съемок в приличную одежду, а перед съемками репетировали с ними мизансцены. Сами кинематогра­фисты называли такую хронику «болты в томате».

Художественные фильмы также работали на образ «самой лучшей страны в мире». Цензура вырезала из кинолент даже малейший намек на критику существу­ющего строя. Фильмы, приукрашивающие советскую дей­ствительность, получили даже название «лакировочных».

Вершиной подобных творений был фильм «Кубан­ские казаки», очень понравившийся Сталину.

Никогда, ни в одной стране не было такого много­летнего, целенаправленного, эффективного политиче­ского пиара.

Для пиар-деятельности создается мощная информа­ционная структура — ТАСС, подобной которой не было ни до, ни после.

Эффективными пиар-акциями были демонстрации и парады на Красной площади. Первые призваны были от­ражать единство правящей верхушки и народа. Вторые — силу строя и мощь страны, которой можно гордиться. Осознание принадлежности к великой и могучей стране, с одной стороны, рождало чувство гордости за нее и за себя, с другой — скрашивало многие трудности бытия. Ны­нешняя нелегкая жизнь ветеранов особенно тяжела на фоне утраты величия страны, за которую они воевали.

Среди военных парадов два особо выделяются как блистательные пиар-акции. Это парад 7 ноября 1941 го­да, когда его участники (на самом деле далеко не все) отправлялись прямо на фронт, и парад Победы над фашистской Германией.

Немеркнущая со временем символичность первого из этих парадов еще раз подтверждена уже в наше время: в 2004 году Госдума РФ провозгласила 7 ноября «праздни­ком парада 41-го года». А сам парад Победы оказался истинным шедевром в плане формирования имиджа стра­ны-победительницы и ее верховного главнокомандующего.

В дальнейшем такие парады стали ритуальными и проводятся регулярно, независимо от смены правите­лей и дискредитации былых триумфаторов, — они жи­вут самостоятельной жизнью, работая на всю систему и новых правителей.

По свидетельству А. Коржакова, руководителя служ­бы безопасности президента, главным достоинством тогдашнего министра обороны П. Грачева было непрев­зойденное мастерство в организации парадов, что по­зволило ему долго удерживаться на посту министра в период правления Б. Ельцина несмотря на полную без­дарность как военачальника, продемонстрированную в первой чеченской войне.

 

 

Сталинский пиар

Можно по-разному относиться к Сталину. Но нельзя не признать того факта, что многомиллионный народ, живя в ужасающих условиях, не получая за свой труд нормального вознаграждения, был уверен в обратном — что он живет в самой могучей и справедливой стране, а скоро будет жить еще лучше. Это было твердым убеж­дением. До сих пор многие люди старшего поколения с тоской вспоминают «счастливую жизнь при товарище Сталине».

Нельзя не признать и того, что за короткий срок малоизвестный даже в своих революционных кругах партийный функционер превратился в глазах всего мира в «вождя и учителя».

Над созданием культа его личности трудился огром­ный пропагандистский аппарат. И сам вождь. В частно­сти, он лично отредактировал «Краткий курс» ВКП(б) так, что роль его оказалась главной в истории партии. Над образом «товарища Сталина» он работал постоян­но. Характерен следующий эпизод. Однажды, рассержен­ный очередной выходкой своего сына Василия, он сказал: «Ты думаешь, ты — Сталин? Ты думаешь, я — Сталин? — Он показал на портрет: — Вот он — Сталин!».

Сталин был оратором особого плана. Риторика Ста­лина, особенно его политическая проповедь, представ­ляет собой чрезвычайно яркое явление на сломе двух эпох. Если в основе риторики Ленина лежит судебное красноречие, опыт кружковой политической дидактики, то риторика Сталина восходит к торжественному красноречию, стихию которого бывший семинарист очень хорошо чувствовал. Возвращающиеся то и дело к одному и тому же предмету, полные повторов, его речи очень мало напоминают колючие речи Ленина. Рито­рика Сталина не обладает и половиной словесной аг­рессии Ленина. Юридическая эквилибристика с «ком­промиссами и компромиссами» ей чужда. Шквал аргументов-нападок здесь заменяет пережевывание од­ной и той же мысли. Слушателя берут измором.

В его первой речи после нападения Германии на СССР, для того чтобы продемонстрировать «присое­динение» к народу (современные политики лезут из кожи вон ради этого, часто безуспешно), он сказал только несколько слов: «Граждане и гражданки Советского Союза. Братья и сестры. К вам обращаюсь я, друзья мои».

 

 

Язык как средство пиара

С одной стороны, язык (и политический в том чис­ле) служит средством достижения взаимопонимания между людьми, с другой — может служить средством разобщения людей, возведения между ними языковых преград. Согласно библейской легенде, Бог смешал языки, и в результате возгордившиеся люди не смогли достроить Вавилонскую башню.

Какого рода языковые барьеры возводят политики между людьми? Первый, самый простой и примитив­ный барьер — национальный язык. В Российской им­перии проводилась целенаправленная политика руси­фикации в так называемых «национальных окраинах». Стремление лишить представителей других наций и народностей своего языка было частью общего плана постепенной ассимиляции малых народов в россий­ском «плавильном» котле наций.

В СССР русский язык выполнял функцию языка межнационального общения, однако с распадом Со­юза он эту функцию в значительной степени утратил, так как республики бывшего СССР стали активней­шим образом внедрять в повседневную практику на­циональные языки. Резкий переход на национальный государственный язык стал для многих русских, про­живающих за пределами России, неожиданностью. Да­леко не все смогли адаптироваться к новой ситуации.

На первоначальном этапе советская пропаганда была достаточно эффективной. Люди старшего поколения действительно воспитаны в духе патриотизма и минималь­ных потребностей — «только б не было войны». Однако противоречия между реальной жизнью и пропагандистским враньем СМИ с каждым годом все увеличивались. Это в конечном итоге привело к провалу советской пропаганды.

Не помогли и огромные возможности такого сред­ства пиара, как телевидение. Правда, использовались они далеко не самым лучшим образом. В программе «Время» советского периода мы слышали рабочего или колхозницу, которые не умели говорить. Отсутствие ар­гументов заменялось словесной «жвачкой».

Многословие характерно только для слабого, который, желая заинтересовать другого своим суждением, склонен давать даже лишнюю информацию. Многосло­вие в этом аспекте было характерным для пропаганды советского времени, но население в ответ отключалось от официальных каналов информации.

В новой России, после распада СССР, возник спе­цифический вид пиара — прилюдные «порки» Ельци­ным своих министров, проводимые непременно перед телекамерами. Однако последовавшие затем многочис­ленные болезни президента вызвали у граждан вопрос: а работает ли он сам?

Одной из заслуг государственного пиара в некоторых странах СНГ является создание условий для использо­вания феномена, который немецкая исследовательни­ца У. Ноэль-Нойман назвала «спиралью молчания». Он состоит в том, что реальное право голоса имеет мень­шинство, а большинство молчит и в результате не ощу­щает себя в роли большинства. Это, возможно, одна из причин сегодняшней терпеливости населения, о которой спорят политологи, а социологи задают вопросы: «Готовы ли вы к активным акциям протеста?». Каждый причисляет себя к меньшинству, думая, что он и есть исключение, а вот остальным живется хорошо.

 

 

Идеологический пиар в США

Начиная со времен «великой депрессии» конца двадцатых — начала тридцатых годов прошлого века амери­канцы полюбили смотреть художественные фильмы о «сбывшейся мечте». В этих фильмах простой, не очень богатый американец своим трудом, умом и обаянием достигал всего, о чем можно только мечтать. Голливуд штамповал бесконечные истории о приключениях Зо­лушки на современный лад. Еще не была преодолена депрессия, еще бродили по стране толпы безработ­ных, а у Америки уже появилась МЕЧТА.

Движущиеся картинки создали государственную иде­ологию. Реформы Ф.Д. Рузвельта — это только реакция власти на потребности общества. Потребность была и до великого президента. Он ее чутко уловил.

Во время Второй мировой войны американцы поняли значение кинохроники как средства управления массовым сознанием. Замелькали кадры фашистских зверств и аме­риканских побед. Многие американцы были уже в 50-е годы (да и теперь) уверены, что ту войну выиграли США.

Первым американским политиком, которого, мож­но сказать, сделал кино-пиар, был второй послевоен­ный президент США Дуайт Эйзенхауэр. Его видели на экранах кинотеатров, его знали, ему верили.

А потом появился телевизор. Картинки, снабжен­ные профессиональным комментарием, вошли в каж­дый дом. Зачем нужны газеты? Все, что происходит в стране, не только покажут по телевизору, но еще рас­скажут, как это было.

Эпоха телевидения одновременно стала эпохой по­литического пиара, в котором преуспели американцы. Они транслировали заседания сенатских комиссий и выступления конгрессменов. Граждане США уже зна­ли своих политиков в лицо.

Правильно смонтированная картинка могла сделать политика из никого. Бывало и наоборот. В начале 60-х телевизионщики буквально уничтожили кандидата на пост президента США Р. Никсона. По какому-то стран­ному совпадению во всех политических программах гу­стые брови Никсона производили впечатление физи­ческого уродства.

Народ отдал свои голоса за телегеничного Дж. Кен­неди, хотя у того было два огромных недостатка: его семья имела связи с одной из организованных пре­ступных групп, и он был католиком.

Для претендентов на высшие выборные посты зако­лом были введены обязательные теледебаты. Можно было провести идеальную выборную кампанию, но проигравший теледебаты проигрывал и выборы.

К безусловным успехам американского пиара мож­но отнести воспитание чувства патриотизма. Проявле­ния у американцев этого чувства многообразны.

Президента уважают даже те избиратели, которые на выборах были его противниками. Чужестранцу не­позволительно ругать то, что сами американцы кроют почем зря (например, «Макдональдсы»). Неуважительное отношение даже к рядовому документу, принятому госу­дарственным органом, встречает общественное осужде­ние и может преследоваться в уголовном порядке. Так произошло с американским шахматным гением Бобби Фишером. Ему пришлось скрываться многие годы от аме­риканского правосудия (пока его не задержали в японс­ком аэропорту) за то, что он перед телекамерами плю­нул на решение Госдепартамента США, рекомендовавшее ему воздержаться от матча с Б. Спасским на террито­рии Югославии, которой США объявили экономическую блокаду.

Гражданские чувства американцев оказались эффек­тивной мишенью воздействия на них со стороны пра­вительства, обратившегося во время нефтяного кризи­са 70-х годов с просьбой сократить потребление горючего, для чего ездить преимущественно по 3—4 че­ловека в машине. Подействовало.