Апелляция к чувствам и инстинктам людей

Выдающиеся политики мастерски пользовались сло­вом, чтобы вызвать желаемую реакцию аудитории. На­пример, Мао Цзэдун всегда апеллировал к эмоциям народа и говорил с людьми самыми простыми словами. Сам он имел прекрасное образование, много читал, но метафоры, которые он использовал в своих речах, апеллировали к примитивным инстинктам людей, пробуж­дая их затаенные опасения и провоцируя всплески эмоций на массовых митингах. Вместо того чтобы обсуждать практические аспекты определенной программы, он на самом примитивном, приземленном уровне описывал, как она отразится на жизни народа.

Было бы заблуждением думать, что такой популист­ский подход срабатывает только с безграмотными и непросвещенными. Он действует на всех и каждого. Все мы смертны, всех страшит конец, каждый мечтает о преданной дружбе и привязанности. Всколыхните эти чувства — и вы завладеете сердцами.

В искусстве обращаться к чувствам преуспел и про­тивник Мао — генералиссимус Чан Кайши. Вот что внушал он народу Китая: «Японцы — это только на­рыв на коже, а коммунисты — язва в кишечнике!»

Среди тех, кто лучше других владеет искусством най­ти подход к человеку, достучаться до людских сердец, много художников, интеллектуалов, поэтов. Это объяс­няется тем, что идеи легче всего передать с помощью образов, метафор. Поэтому политику всегда разумно иметь на своей стороне хотя бы одного художника, артиста или писателя, способного воззвать прямо к человеческим сердцам.

Короли всегда обзаводились придворными литера­торами: у Фридриха Великого был Вольтер (пока они не поссорились и не расстались), Екатерина Великая состояла в переписке с Вольтером, Наполеон Бона­парт завоевал уважение Гёте. И наоборот, отношение Луи Наполеона к писателям, скажем, к Виктору Гюго, которого он на долгие годы изгнал из Франции, — одна из причин его непопулярности в народе и последу­ющего падения. Таким образом, опасно отвергать ху­дожников, куда лучше иметь их в союзниках и исполь­зовать их дарования в собственных интересах.

В СССР власть мобилизовала на идеологическую ра­боту творческую интеллигенцию, назвав писателей «ин­женерами человеческих душ». С другой стороны, силь­нейший удар по репутации Н.С. Хрущева нанесли его нападки на художников и поэтов на знаменитой выс­тавке в Манеже.

В российской политической жизни имели место слу­чаи необычайно эффективной апелляции к чувствам избирателей. В 1996 году в начале избирательной президентской кампании рейтинг Б. Ельцина был чрезвы­чайно низким (не более 3%). Среди успешных акций, последовательно поднимавших его рейтинг, отметим две. Первая — поездки с концертами по всей стране ведущих артистов эстрады, призывавших голосовать за Ельцина, выступления в СМИ писателей, ученых в его поддержку. Вторая акция состояла в следующем.

Как свидетельствовали социологические опросы, рей­тинг Ельцина возрос сразу после телепередачи, в которой любимый многими зрителями режиссер Эльдар Рязанов 'показал свое посещение дома Ельциных. Супруга прези­дента Наина Иосифовна рассказывала о том, какой Бо­рис Николаевич муж, отец, дед. Обращение к простым человеческим чувствам дало больше, нежели ожесточен­ная политическая дискуссия.

Значительную роль в борьбе за голоса избирателей играют слоганы соперничающих политиков. Наиболее эффективны те, мишенью воздействия которых явля­ются чувства. Например: «Голосуй — или проиграешь!» (апелляция к чувству страха).

Самым удачным, можно сказать, решавшим исход дела, оказался слоган большевиков «Грабь награблен­ное!». Любой ресурсный запас ограничен. Всегда и во все времена были и есть недовольные его распределе­нием. Бедные (а их большинство), ленивые, жадные — все они получили наконец простой ответ: их ограби­ли, а теперь есть возможность получить назад то, что им причитается. К большевикам примкнули все люби­тели поживиться за чужой счет.

 

К вопросу о вопросах

В прямой политической дискуссии преимущество получает тот, кто сумеет заставить оппонента отвечать на заранее заготовленные, неудобные для него вопросы.

Задающий вопросы завладевает вниманием, созда­ется ощущение его власти. Отвечающий покоряется ему все более, с каждым ответом.

Вообще, свобода личности в значительной мере оп­ределяется правом не отвечать на вопросы. Умен тот, кто прекращает вопросы удачным ответом.

Когда Р. Рейгану напомнили о его преклонном воз­расте, он ответил: «Я бы не хотел делать возраст пред­метом обсуждения в избирательной кампании. Я не со­бираюсь использовать в своих целях молодость и неопытность моего оппонента».

Тот, кто может себе это позволить, отвечает вопро­сом на вопрос; среди равных это испытанный способ защиты.

Хрущева во время его выступления на XX съезде КПСС, обличавшего преступления Сталина, прервал возмущенный выкрик с места: «Вы работали со Ста­линым, почему же не остановили его тогда!». Хру­щев, очевидно, не мог разглядеть с трибуны того, кто к нему обращался. Он прорычал: «Кто это ска­зал?» Никто не поднял руку. Все в зале замерли. Через несколько секунд напряженного ожидания Хрущев добродушно сказал: «Теперь понимаете, почему я его не остановил?».

Вместо того чтобы объяснять, что Сталина боялись все, кто с ним общался, что малейшее неповиновение грозило смертью, Хрущев дал аудитории почувство­вать, на что было похоже общение со Сталиным. Он дал всем кожей почувствовать сводящий с ума страх, осознать, что означало посметь противоречить вождю. Больше Хрущеву никаких объяснений не понадоби­лось.

Возможности убеждения оппонентов с помощью точно сформулированных, выверенных вопросов блес­тяще продемонстрировал Сократ в «Диалогах» Плато­на. Обыкновенная власть Сократу не интересна, и он старательно открещивается от всего, что о ней напо­минает. Его превосходство над всеми прочими состоит в мудрости, и ею он готов делиться с любым жела­ющим. Но внушает он ее чаще не путем изложения, а путем постановки вопросов. В «Диалогах» он в основ­ном ставит вопросы, которые оказываются самыми важными. Таким образом, он удерживает внимание слу­шателей, побуждая их высказаться. Посредством во­просов он достигает власти над слушателями.