Право как часть системы норм

Для того чтобы люди могли жить совместно, не находясь при этом в постоянной
борьбе друг против друга, требуются правила, которые были бы известны и призна-
вались бы всеми сторонами. Было бы слишком тяжело и утомительно, при решении
каждого вопроса по праву сильного выяснять, кто в данной ситуации является
самым сильным и имеет возможность реализовать это право. В человеческом обще-
стве существует целая сеть подобных правил — чем плотнее живут люди на ограни-
ченном пространстве, тем более разносторонняя система правил. При этом нам не
следует в первую очередь думать о законах и установлениях государства. Они пред-
ставляют собой лишь вершину айсберга

Существуют самые разнообразные факторы, влияющие на наше поведение. Право
играет при этом лишь малую, хотя и очень важную роль.

Так же как и у зверей, наше поведение в значительной мере основано на необъяс-
нимых инстинктах и чувствах. Нормы этого поведения нам хорошо известны. На-
пример, молодой человек видит симпатичную молодую девушку, которая «точно
соответствует его типу». Он ведет себя по отношению к ней совсем иначе, чем по
отношению к небритому немытому пожилому мужчине.

В ходе наших рассуждений такие нормы мы оставляем без внимания. Мы зани-
маемся только теми нормами, которые можно понять в процессе познания, пользу-
ясь нашим интеллектом.

Мы различаем три уровня правил, нравственность, обычаи и право.

а) Мораль и нравственность

Наиболее важные нормы исходят из области морали и нравственности. Это нор-
мы, которые мы знаем и признаем «от и до». Наш «внутренний голос» подсказывает
нам, как мы должны себя вести. Кант называл это категорическим императивом

Это основные правила, которые мы признаем по внутреннему убеждению. Они
управляют нашим поведением независимо от общественных обязанностей и при-

нуждения права. Это основные моральные представления, которые зачастую связа-
ны с религиозными постулатами.

Потерпев кораблекрушение, я оказываюсь в одиночестве на необитаемом острове. Через несколько
дней на острове появляется еще один человек, которому удалось пережить кораблекрушение. Он
совершенно изможден. Должен ли я поделиться с ним моей водой, чтобы сохранить ему жичнь?
Или же напротив, я должен его убить? Воды мало. Если он выживет, то в будущем мне придется
делиться с ним скудными запасами воды и пищи.

Принимая это решение, я не буду руководствоваться правовыми нормами. Рядом нет ни поли-
цейского, ни прокурора, ни судьи, которые могли бы привлечь меня к ответственности. Никто бы
не узнал о том, что здесь произошло.

И уж совсем не важны для меня общественные нормы нравов и обычаев. Здесь нет соседей, перед
которыми мне было бы стыдно. Никто не видит, что я делаю.

Я руководствуюсь только своей совестью. Инстинкт самосохранения говорит мне, что я должен
убить пришельца. Необходимость делить с ним запасы представляет угрозу для моей собственной
жизни. Единственное, что препятствует мне убить его, это только моя совесть, мои внутренние
нормы: нормы морали и нравственности.

Эти нормы образуют основу для совместной жизни людей, не считая рефлексов
и инстинктов, которые объединяют нас и животных.

Ь) Обычаи и нравы

Следующей более высокой ступенью в системе норм являются нормы общества
— обычаи и нравы. Эти нормы мы черпаем не из нашей совести, но из нашего
культурного окружения. Это традиции той общественной среды, в которой мы на
данный момент находимся.

Я приехал на конференцию профессоров высшей школы. В перерыве мы гуляем по парку около
дома. Неожиданно я обнаруживаю, что в моем носу скопилась слизь, которая мешает мне. Носо-
вого платка у меня с собой нет. Должен ли я зажать одну ноздрю и с силой выдохнуть воздух через
другую, чтобы высморкнуть слизь на землю?

Нет, я не сделаю этого, я подожду, пока кто-нибудь даст мне свой носовой платок. Закон не запре-
щает сморкаться без носового платка, но тем не менее я придерживаюсь этой неписаной нормы.
Почему?

Если я не буду придерживаться этой общественной нормы, то могу быть наказан пренебрежитель-
ным отношением моих коллег. Мои коллега, вероятно, не стали бы говорить мне прямо: так не
делают. Но они, скорее всего, стали бы косо смотреть на меня и шептаться между собой: «Какое
бескультурье! Этого человека нельзя выпускать к учащимся». Коллеги будут избегать общения со
мной. Поэтому я придерживаюсь этой нормы, хотя про себя, может быть, и думаю: «Какая глу-
пость! Кому это повредит, если я высморкаюсь на землю?»

Будь я строительным рабочим, это, наверное, заботило бы меня меньше. Поступи я так, на меня бы
просто никто не обратил внимания.

Везде и всегда мы сообразуем наше поведение с нормами обычаев и нравов:

• По определенным поводам мы надеваем галстук (иначе в будущем нас
могут не пригласить на подобное мероприятие)

• Начальнику мы всегда даем высказаться, никогда не прерываем поток его
красноречия и делаем вид, что внимательно слушаем (иначе он обойдет
нас при очередном денежном поощрении)

• На даче сажаем картофель, хотя урожаем часто не пользуемся, а на рынке

его можно купить достаточно дешево (поскольку иначе соседи будут счи-
тать меня лодырем и «белой вороной» и я могу стать объектом всевозмож-
ных слухов).

Нормы обычаев и нравов являются нормами окружающего нас общества. Мы
придерживаемся их вследствие общественного давления, поскольку в противном
случае нам грозило бы исключение из этой среды, косые взгляды и неуважение.

С) Право

Право является вершиной айсберга: здесь собраны наиболее сложные нормы,
соблюдение которых не может регламентироваться одной только совестью или вы-
ражением неудовольствия окружающих. Сюда входят основные правила, настоя-
тельно необходимые для упорядоченной жизни.

Тот, кто не придерживается этих норм, имеет дело с государством и в конце
концов с полицией. При необходимости государство применяет принуждение для
реализации правовых норм.

Возможность реализации права в случае необходимости с использованием госу-
дарственной власти является обязательным элементом права.

Нормы, которые в случае противодействия не могут быть реализованы с помо-
щью сил полиции, нельзя рассматривать в качестве правовых норм.

Поэтому нормы определенных государственных договоров не могут считаться
«правом»: не могут именно в том случае, если к их соблюдению нельзя принудить.
Термин «международное право» поэтому зачастую неточен. Там, где речь идет о
межгосударственных соглашениях, соблюдение которых зависит лишь от доброй
воли государств-участников, речь, строго говоря, идет не о «международном пра-
ве», а о «международных договоренностях».

d) Схема иерархии норм

Нормы, реализуемые

государством

обществом

совестью индивидуума

 

Е) Проблемы разграничения

В идеальном случае нормы права, обычаев и нравственности совпадают в гармо-
ничном единстве Поиском ответа на вопрос, когда нормы морали и права не совпа-
дают, занимаются философы

Идет война Я призван в солдаты Правопорядок требует, чтобы я защищал отечество У меня нет
ни родственников, ни друзей, для которых имело бы смысл то, что я на фронте защищаю родину.
У меня осталась только старая мать, которая без меня будет беспомощна. О ней некому позаботить-
ся без моей помощи она умрет Моя совесть подсказывает мне, что я не должен оставлять ее одну
Должен ли я остаться дома с матерью или следовать приказу о призыве в армию и идти на фронт⁹

Какой норме отдать предпочтение? Совести или праву?

Так как право занимает верхнюю ступеньку в иерархии, то в правовом государ-
стве праву в принципе дается приоритет. В демократическом государстве законода-
тель постоянно пытается устранить противоречие между правом и нравственнос-
тью. В законе предусматривается освобождение от воинской повинности по сообра-
жениям совести. В законе даже перечислены конкретные основания для освобождения
от воинской службы.

Здесь и там делаются попытки сделать нравственные нормы нормами права и
придать им прямую силу закона.

Сама по себе эта идея, конечно, заслуживает уважения, но в то же время она
очень опасна: тем самым размываются ясные контуры права. Таким образом, слиш-
ком часто делаются попытки вооружить острым мечом государственной власти раз-
личные мнения по определенным моральным вопросам.

Так в начале XX столетия получила распространение идея естественного права.
Должно было существовать «право», стоящее над Конституцией, которым даже со-
ставители Конституции не могли распоряжаться, — данное, таким образом, самим
богом. Если бы надконституционное право действительно существовало: тогда кто
именно общался с богом, кто задавал ему вопросы и уточнял у него детали этих
законов? На практике эта теория приводила к злоупотреблениям в политической
борьбе за власть: ученые-правоведы поступали так, как будто они знали, что именно
«естественное право» говорит по тем или иным конкретным политическим вопро-
сам.

Вплоть до XIX столетия церковь в Европе (прежде всего католики и протестан-
ты) обладала монополией на обучение. Тем самым она имела возможность воспиты-
вать детей и подростков в своих интересах и таким образом сохранять за собой
власть и влияние. Введение государственных школ в начале XIX столетия нарушило
эту монополию. Государства, внутреннему миру которых угрожали религиозные
конфликты между протестантами и католиками, пришли к необходимости введе-
ния надзора за частными религиозными школами или вообще к запрету таковых.

Прежде всего католические ученые-правоведы привлекали себе на помощь уче-
ние о естественном праве и утверждали, что право родителей принимать решение о
воспитании своих детей является естественным правом. Законодатель не может вме-
шиваться в деятельность частных религиозных школ или запрещать их. Не государ-
ство, а родители должны решать, в какие школы пойдут дети и что будут там изу-
чать.

Смысл же этого состоял в желании уйти в сторону от демократических или

парламентских обсуждений. После ссылки на «божественное право» парламенты
должны были самоустраниться от решения данного вопроса.

Даже если бы божественное естественное право действительно существовало,
мы, люди, его не знаем. Мы не можем дотянуться до папок с божественным правом.

Откуда исходит эта благая идея, ясно: несправедливости должен быть положен
предел. Никто не хотел бы оказаться в ситуации, когда с ним обходятся строго по
закону, который явным образом противоречит всем моральным принципам.

Так после 2-й мировой войны нацистские преступники оправдывали свои дей-
ствия тем, что они поступали в строгом соответствии с действовавшим правом и что
они не нарушили ни одного закона. Их нельзя было наказывать, поскольку это
противоречило бы правовой основе запрета на обратное действие закона. Их нельзя
было наказывать по нормам уголовного права, поскольку на момент совершения
преступления они на них не распространялись.

Тем не менее в Нюрнберге они были осуждены на том основании, что они
должны были понять несправедливость этих законов. В конечном итоге со ссылкой
на надконституционное право, на естественное право.

В то время это было, видимо, разумным и оправданным. Сегодня, однако, к
этому более можно не апеллировать: сегодня общепринятые основные ценности
человечества позитивно сформулированы в различных международных деклараци-
ях и конвенциях. Это прежде всего Декларация о правах человека ООН и — для
европейского региона — Европейская Конвенция о защите прав человека и основ-
ных свобод.

На сегодняшний день нам не нужно более ловить рыбу в мутной воде естествен-
ного права. Мы можем ориентироваться на писаные и признанные нормы междуна-
родного сообщества. В принципе сегодня нам уже не требуется смесь нравственно-
сти, обычаев и права. Ясность правового статуса утрачивается, если право произ-
вольным образом «обогащается» нормами других уровней².