Классификации юридических фактов в гражданском праве

Для того, чтобы определить значение гражданско-правовых актов для действия механизма гражданско-правового регулирования, необходимо иметь представление о разнообразии юридических фактов.

В цивилистике общепринятой является классификация юридических фактов, разработанная О.А. Красавчиковым. Ученые уже предпринимали попытки ее усовершенствования. Так, М.А. Рожкова предложила провести классификацию всех юридических фактов по единому «волевому» основанию. При этом первый уровень предполагает разграничение в зависимости от наличия проявления воли на юридические события и юридические действия. На втором уровне в рамках данной классификации предлагается разделять юридические действия в зависимости от соответствия изъявлений воли общим дозволениям права на дозволенные (действия, относительно которых существует общее дозволение закона) и недозволенные (то есть действия, в отношении которых имеется прямой запрет закона). На третьем уровне подразумевается разграничение всех дозволенных действий в зависимости от характера волеизъявления сторон на двух(много)сторонние сделки (действия, требующие встречного волеизъявления двух или более сторон) и односторонние действия (действия, для совершения которых достаточно волеизъявления одной стороны). Четвертый уровень предполагает разграничение односторонних действий в зависимости от направленности воли на юридические последствия на юридические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотношения); юридические поступки (действия, направленные на реализацию гражданской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных гражданских прав); результативные действия (действия, не направленные на создание юридических последствий, с результатом совершения которых закон связывает юридические последствия). Пятый уровень предусматривает деление юридических актов в зависимости от степени формализации волеизъявления на односторонние сделки (действия, воля на совершение которых складывается свободно); публичные акты (действия, подразумевающие обязанность волеизъявления)^[451]. Предложенное деление с позиции логики непротиворечиво.

Особого внимания заслуживает предложение М.А. Рожковой по выделению результативных действий. Действительно, многие правомерные действия влекут юридические последствия в силу того, что достигают/не достигают того результата, на который были направлены. Без сомнения, такие действия должны найти отражение в классификации юридических актов, в чем не сомневаются и другие исследователи, указывая на существование иных юридически значимых правомерных действий^[452], называя их результативными действиями^[453]. Однако следует отметить, что такие действия не могут быть отнесены к волевым, поскольку порождают последствия независимо от наличия воли. Так, М.М. Агарков верно отмечал, что при совершении лицом результативных действий его дееспособность не имеет значения^[454]. Поэтому результативные действия обоснованно относят именно к разновидности правомерных действий.

Не вызывает возражений и предложенное автором объединение судебных и административных актов в рамках публичных актов. Стоит только отметить в связи с этим, что логичным было бы выделение также и частных юридических актов, совершаемых субъектами гражданского права. Однако здесь уже сложилась устойчивая терминология. Юридические акты принято делить на гражданско-правовые и административно-правовые, что логично, поскольку часть таких актов закреплена нормами, «адресатом которых однозначно обозначены суд или правоприменительные органы»^[455], не выступающие участниками гражданско-правовых отношений.

С позиции цивилистической догматики предложенное М.А. Рожковой деление правомерных юридических действий вызывает сомнение. Прежде всего, следует отметить, что деление действий на односторонние, двусторонние и многосторонние возможно только в отношении части юридических актов, правовые последствия которых связаны с направленностью их воли, поскольку в основании этой классификации лежит порядок ее формирования. В односторонних действиях порядок формирования воли связан только с одним лицом, в двусторонних и в ряде многосторонних – с взаимными согласованными действиями нескольких лиц. Воля в многосторонних сделках может формироваться и путем однонаправленных действий, согласованность которых не имеет юридического значения.

Однако М.А. Рожкова применяет критерий порядка формирования воли ко всем правомерным действиям, что ведет к спорным выводам, прежде всего, с позиции цивилистической догматики. В рамках предложенной классификации договоры как двухсторонние правомерные действия оказываются не обладающими общей юридической природой с односторонними сделками и категория сделки теряет свою целостность. Нельзя утверждать, что ее необходимо сохранять несмотря ни на что. Каждая цивилистическая категория, прежде всего, должна иметь функциональное значение. И в этом смысле ни одна из них не может претендовать на «вечность». Однако, думается, сделка до сих пор сохраняет свое практическую применимость и поэтому преждевременно отказываться от ее интегрирующей роли. Есть и другие возражения против предложенного деления юридических актов.

М.А. Рожкова считает нецелесообразным сохранение так называемого волевого основания деления юридических действий на юридические акты и поступки. Она отмечает, что «к юридическим актам сегодня принято относить действия, в любом случае направленные на движение гражданского правоотношения, а к юридическим поступкам – действия, которые могут иметь такую направленность (направленность на достижение юридических последствий), но могут и не иметь таковой»^[456]. По ее мнению подобная трактовка лишает определенности критерий направленности воли на юридические последствия^[457]. Однако О.А. Красавчиков несколько иначе определял юридический поступок. Он считал, что это «дейст­вие, влекущее юридические последствия, независимо от того, были ли направлены эти действия на последствия, ими (в силу норм права) вызываемые, или нет»^[458]. В такой трактовке критерий достаточно определен и может пониматься следующим образом: для квалификации действия в качестве юридического акта необходимо наличие воли, направленность которой определена законом, а для отнесения действия к юридическому поступку этот признак не используется, поскольку юридическое значение имеет факт его совершения, осознанного лицом. Иными словами, в первом случае направленность воли имеет юридическое значение, а во втором не имеет. Именно критерий юридической значимости/незначимости воли лежит в основе разграничения юридических актов и юридических поступков. С этой позиции членение правомерных действий на юридические акты и поступки, поддержанное О.А. Красавчиковым, представляется целесообразным.

Тем не менее, основание деления правомерных действий требует переосмысления. В основании этой классификации лежит порядок формирования воли, которая должна присутствовать во всех действиях, относимых законом к юридическим фактам, поскольку общепринято, что действия отличаются от другой группы юридических фактов – событий именно по наличию воли^[459]. Действительно, события отличаются от волевых действий, но это очень узкое понимание основания их деления.

С позиции деятельностного подхода действия представляют собой лишь элемент деятельности, а воля – характеристику последней. В каких-то случаях закон связывает именно с ней юридические последствия, а других – нет. Так, юридические поступки влекут указанные последствия при совершении определенных действий, а результативные действия – при достижении определенных результатов.

Следуя логике деятельностного подхода можно предположить, что возможно выделение таких правомерных действий, юридические последствия которых связаны с целями деятельности, ее субъектами, предметами, средствами. Например, воспроизведение произведения в личных целях не влечет возникновения у автора этого произведения права на защиту (ст. 1273 ГК РФ), т.е. цель имеет существенное значение для определения гражданско-правовых последствий.

Думается, следует выделять в рамках правомерных действий гражданско-правовые акты и иные юридически значимые действия, которые подразделить на юридические поступки, результативные действия, а также предметнозначимые, орудийнозначимые, субъектнозначимые, целезначимые действия.

Кроме того, исходя из содержания гражданско-правового регулирования необходимо уточнить, что гражданско-правовые акты выделяются юридической значимостью воли и направлены на различные гражданско-правовые последствия, прежде всего, возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей, а также определение и изменение правового положения участников гражданского оборота, оснований возникновения и прекращения гражданских прав и обязанностей, а также порядка их осуществления и исполнения.

Исходя из сказанного, подтверждается основополагающее значение классификации юридических фактов гражданского права, построенной на волевом критерии. При этом устремленность воли не следует сводить исключительно к возникновению, изменению и прекращению гражданских прав и обязанностей, но понимать ее шире. Она направлена на различные гражданско-правовые последствия, прежде всего, возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей, а также определение и изменение правового положения участников гражданского оборота, оснований возникновения и прекращения гражданских прав и обязанностей, а также порядка их осуществления и исполнения.

§ 2. Гражданско-правовой акт как форма
частно-автономных регуляторов