Состав элементов механизма гражданско-правового регулирования и их взаимосвязь.

Научные классификации элементов механизма гражданско-правового регулирования.

Принятое в науке определение правовых средств, в том числе и гражданско-правовых, как институционных явлений, противостоящих явлениям правовой деятельности и субъективной стороне правовой действительности, отличается большой неопределенностью. Поэтому к правовым средствам относят огромное число явлений. Приведём их существующие классификации с целью определения круга тех явлений, которые согласно изложенному в настоящей работе пониманию сущности правовых средств могут быть отнесены к последним.

Наибольшее число видов гражданско-правовых средств выделено Б.И. Пугинским. Им предложено несколько классификаций. В зависимости от непосредственного назначения, целей применения ученый группирует следующие виды: 1) служащие достижению субъектами целей на основе формирования или конкретизации в правоотношениях взаимных прав и юридических обязанностей, определяющих порядок выполнения имущественной или иной деятельности (договор и договорное обязательство); 2) обеспечивающие реализацию гражданских субъективных прав и исполнение юридических обязанностей (меры имущественной ответственности, способы защиты гражданских прав, меры оперативного воздействия, меры имущественного обеспечения исполнения обязательств); 3) отдельные средства вспомогательного характера, применяемые для содействия использованию других средств или осуществления гражданских прав (вина, презумпции, юридические фикции и др.); 4) регулирующие допуск социалистических организаций в число участников гражданского оборота (признание организации юридическим лицом, производственной единицей в составе соответствующего объединения либо лишение этого правового признака); 5) регулирующие степень (объём) участия лиц в гражданско-правовой деятельности и субъектный состав участников отдельных юридических действий (признание лица недееспособным, ограничение и расширение право- и дееспособности субъектов, представительство и др.)^[81].

Также ученым приводится классификация по кругу субъектов, правомочных применять различные гражданско-правовые средства. По этому основанию ученый выделяет гражданско-правовые средства: 1) применяемые непосредственно участниками гражданского оборота; 2) используемые юрисдикционными органами по своей инициативе или заявлению управомоченного органа (должностного лица); 3) применяемые органами государственной власти и управления.

Еще одно деление гражданско-правовых средств основано Б.И. Пугинским на порядке их применения. По указанному признаку он выделяет средства, применяемые: 1) собственными действиями участников гражданского оборота; 2) при содействии учреждений банка, нотариата и иных органов; 3) на основе правоприменительных актов суда, арбитража, других управомоченных органов; 4) на основе административных актов органов государственного управления^[82].

С.С. Алексеев, классифицируя правовые средства, исходит из того, что в развитых правовых системах при достаточно высокой степени институализации правовых явлений то или иное правовое средство выступает в различных видах в зависимости от уровня, на котором рассматривается юридический инструментарий. Таких уровней три: во-первых, уровень первичных правовых средств – элементов механизма правового регулирования в целом и его важнейших подразделений; это прежде всего юридические нормы, правоотношения, индивидуальные правоустанавливающие веления и предписания, акты правоприменительных органов; во-вторых, уровень сложившихся правовых форм, обычно нормативно выраженных в виде институтов – отдельных образований, юридических режимов или комплексов взаимосвязанных правовых образований и режимов, представляющих собой юридически действенные формы решения жизненных проблем (например, «договор вообще» – договор как способ организации работ и оплаты их результатов); в-третьих, операциональный уровень – конкретные юридические средства, находящиеся непосредственно в оперативном распоряжении тех или иных субъектов, например договор конкретной разновидности – подряда, аренды, страхования. В данном случае этот договор является способом организации взаимоотношений между конкретными субъектами, организациями.^[83]

С.С. Алексеев считает, что определяющая роль в правовой действительности принадлежит явлениям-регуляторам. К этому он добавляет то, что субстанциональное значение имеет и правовая форма в силу характерного для права глубокого единства формы и содержания, обусловливающего высокий уровень его внешней объективизации, его институциональность. Правовые акты, связанные с ними средства юридической техники также относятся им к юридическому инструментарию. Таким образом, учёный делает вывод о том, что правовые средства – это нормы права, индивидуальные предписания и веления, договоры, средства юридической техники, все другие инструменты регулирования, рассматриваемые в единстве характерного для них содержания и формы.

Классификацию указанных правовых средств С.С. Алексеев проводит в зависимости от их общности и значимости и выделяет: 1) уровень основных элементов механизма правового регулирования в целом – юридические нормы, правоотношения, индивидуальные правоустанавливающие веления и предписания, акты правоприменительных органов и др.; 2) уровень целостных правовых режимов, которые направлены на реализацию специальных задач в процессе правового регулирования и состоят из блока правовых средств, обеспечивающих льготный пли ограничительный порядок в регулировании; 3) уровень операционального юридического инструментария, используемого в оперативной деятельности юридических органов, должностных лиц, граждан: жалоба, иск, штраф и т. д.

С.С. Алексеевым предлагаются и другие классификации правовых средств. К примеру, им выделяется классификация, основанная на том, какие субъекты и в каких целях их используют, или, какие методы правового регулирования с ними соотносимы^[84].

В.А. Сапун обращает внимание на возможность многообразия членения правовых средств. Учёным приводится несколько оснований для их классификации^[85]: 1) по уровню решаемых в правовом регулировании задач – общие и специальные правовые средства; 2) по характеру деятельности субъектов в процессе их практического использования – правовые средства, обеспечивающие правотворческую, правореализационную и правоприменительную деятельность; 3) с точки зрения содержания и функций в процессе их использования (регулятивные, охранительные, процессуально-процедурные); 4) с точки зрения методов, способов и типов правового регулирования в сферах публичного и частного права (правовые средства обеспечения общедозволительного и разрешительного регулирования).

В.А. Сапун выделяет общедозволительные правовые средства и подразделяет их на первичные и вторичные. Первичные – «непосредственно направлены при их использовании на достижение целей общедозволительного регулирования, определяют характер и содержание деятельности субъектов данного вида общественных отношений»^[86]. К ним автор относит сами общие дозволения и соответственно запреты, закрепленные в запрещающих правовых нормах; субъективные права, посредством которых реализуются дозволения, юридические обязанности пассивного содержания и соответствующие им санкции, меры ответственности, применяемые в случае несоблюдения запрещающих норм. «Производные, вторичные правовые средства выполняют организующие функции»^[87]: позитивные обязанности и сопутствующие им юридические обязанности активного содержания, процессуально-процедурные формы и установления, организационные правовые средства, используемые специальными органами и самими субъектами в целях оказания содействия в реализации дозволений, органами контроля за деятельностью субъектов и др.

К.В. Шундиков все юридические средства в зависимости от особенностей природы исферы функционирования делит на средства права (инструменты) и средства правореализационной практики^[88]. К первой группе он относит разнообразные юридические установления, составляющие в совокупности «правовую материю», т. е. модельные орудия, с помощью которых субъектам предписывается либо предлагается удовлетворить свои интересы. К средствам правореализационной практики относятся акты реализации прав и обязанностей как самостоятельный элемент механизма правового регулирования. По мнению К.В. Шундикова, акты могут выражаться как в форме средств – документов (иски, приговоры, решения, распоряжения и пр.), так и в форме средств-деяний, определенной активности субъектов, основанной на праве и влекущей юридически значимые последствия.

Рассмотренные классификации правовых средств исходят из их огромного множества, что обосновано С.С. Алексеевым следующим образом: «Правовые средства не образуют каких-то особых, принципиально отличных от традиционных, зафиксированных догмой права, в общепринятом понятийном аппарате явлений правовой действительности. Это весь арсенал, весь спектр правовых феноменов различных уровней с той лишь особенностью, что они вычленяются и рассматриваются не с позиций одних лишь нужд юридической практики, а с позиций их функционального предназначения, тех черт, которые характеризуют их как инструменты правового регулирования и в этом отношении – решения экономических и иных социальных задач»^[89].

Основные элементы механизма гражданско-правового регулирования и их классификация.

Упорядочивающий характер правовых средств, прежде всего, позволяет отграничить их от других правовых явлений. Тот же С.С. Алексеев, например, подчеркивает необходимость строгого размежевания правовых средств и правовой деятельности. При этом он исходит из структуры правовой действительности. Ученый выделяет четыре частично переплетающиеся и тесно взаимодействующие группы: а) явления-регуляторы, образующие основу и механизм регулирования (нормы, правоположения практики, индивидуальные предписания, права и обязанности); б) явления правовой формы – нормативные и индивидуальные акты; в) явления правовой деятельности – правотворчество, правоприменение, толкование; г) явления субъективной стороны правовой действительности — правосознание, субъективные элементы правовой культуры, правовая наука^[90]. Исходя из идеи разграничения деятельности и средств деятельности, С.С. Алексеев относит к правовым средствам только явления первых двух групп.

В.А. Сапун еще более удачно определяет место правовых средств среди правовых явлений. Он делит все правовые явления на три группы. В первую группу он включает правовые установления составляющие субстанцию права, т.е. явления – регуляторы, образующие вещество, узловые пункты права, первичные центры правовой действительности вокруг которых группируются иные правовые явления: нормы права, правоотношения, правоспособность, правомочия и компетенция, субъективные права и обязанности, договоры, юридическая ответственность и меры защиты и др. Сюда же от относит разнообразные правовые формы, которые в силу единства содержания и формы права, его институционного характера, находятся в неразрывном единстве с правовыми установлениями – законодательные и иные нормативно-правовые акты, индивидуальные акты, и иные юридические документы, юридическая техника как система правил и приёмов подготовки законодательных и других нормативно-правовых актов, иных юридических документов. Во вторую группу ученый включает правовую деятельность, которую определяет как систему действий и операций субъектов с использованием правовых форм и установлений, направленную на выполнение поставленных перед такой деятельностью задач – правотворчество, правореализующая деятельность, правоприменительное толкование. В третьей группе правовых явлений В.А. Сапун объединяет субъективные явления правовой действительности: правосознание, его уровни и иные структурные элементы, субъективные явления правовой культуры, юридические конструкции правовой науки^[91]. Автор считает, что правовая деятельность – это система действий и операций по использованию правовых средств, а практическое сознание и активное использование правовых средств в сфере правового регулирования придает деятельности субъектов правовой характер. Поэтому он, как и С.С. Алексеев, приходит к обоснованному выводу о том, что правовые средства находятся первой группе правовых явлений^[92]. Думается, что именно такое разграничение правовых явлений позволяет верно отразить сущность гражданско-правовых средств. Иными словами правовые средства – это средства правовой деятельности, направляемой правосознанием и осуществляемой в контексте правовой культуры.

Однако, верно относя правовые средства к группе субстанциональных явлений, В.А. Сапун, также как и С.С. Алексеев, называет все правовые явления (нормы, правоположения практики, индивидуальные предписания, права и обязанности, нормативные и индивидуальные акты), входящие в эту группу, правовыми средствами. Насколько обоснован такой подход?

Отвечая на поставленный вопрос, прежде всего, следует задуматься об однородности явлений, помещенных в группу субстанциональных. Сомнения возникают в корректности сопоставления в одном ряду, к примеру, правоотношений, правоспособности, а также субъективных прав и обязанностей, как это делает В.А. Сапун. Очевидно, что составные части явления не могут быть рядоположены с самим явлением, поскольку охватываются им. Соответственно, к правовым средствам, в том числе и гражданско-правовым, должны быть отнесены или сами явления или их составные части. Последнее предположение, однако, также не может быть признано корректным, поскольку части, рассматриваемые отдельно от целого, не способны дать представления о целом, и соответственно, быть полноценно сопоставлены с частями других целокупностей. Например, частями правоотношения выступают субъективные права и обязанности. Следовательно, последние, как и гражданская правосубъектность, меры гражданско-правовой ответственности и т.п. не могут быть названы гражданско-правовыми средствами. Тот же вывод можно сделать на основе определения гражданско-правовых средств, которое мы сформулировали выше: не могут быть признаны явления, хотя и обладающие правовым характером, но лишенные остальных признаков средств гражданско-парвового регулирования.

В связи со сказанным не вызывает сомнения отнесение к гражданско-правовым средствам норм гражданского права, а также ненормативных регуляторов, закрепленных в юридических актах.

Б.И. Пугинский, отрицая за нормами гражданского права качества средств, ссылается на то, что «средством признается только то, что служит достижению целей применяющего субъекта. Между тем нормы права не сопряжены с целями исполняющих субъектов, они не предназначены для достижения избираемых целей…»^[93]. Действительно, если не видеть специфики правовой деятельности по сравнению с другими видами, а также ее разделения на правоприменетельную и правореализационную, о чем было уже сказано, то заключение ученого верно. Однако, членение деятельности с позиции права возможно только в качестве правовой или внеправовой. Ни экономическая, ни социальная, ни иные виды деятельности не могут быть рядоположены с деятельностью правовой. Поэтому, когда цель экономической деятельности лиц состоит, например, в передаче имущества, но при этом они также стремятся придать ей правовую форму, то такая деятельность является правовой, а нормы гражданского права – ее средствами. Последние будут соответствовать цели упорядочения сторонами сделки будущих отношений таким образом, чтобы обеспечить удовлетворение своих интересов. В том же, что например, суд, рассматривая спор, использует норму права именно в качестве средства своей деятельности, которая, без сомнения является правовой, думается, сомнений быть не может. Т.о. средствами правовой, в том числе и гражданско-правовой, деятельности выступают, прежде всего, нормы права.

Могут ли быть отнесены к основным элементам механизма гражданско-правового регулирования акты применения права? Большинство ученых считают эти акты заключительным элементом механизма правового регулирования и, следовательно, правовыми средствами.

Акты применения права понимаются в теории как промежуточные или завершающие юридические действия правоприменительного органа, порождающие те или иные последствия в процессе применения права^[94]. Часть ученых полагает, что акт применения права содержит в себе индивидуальное предписание^[95], что позволяет говорить о регулятивной природе данного явления.

Фаткуллин Ф.Н. и Фаткуллин Ф.Ф. выразили эту мысль в полном объеме следующим образом: «В юридическом процессе правоприменительный акт не сводится к одним действиям с теми или иными юридическими последствиями, а имеет одновременно свойства и акта-действия, и акта-решения, акта-документа. В качестве решения он являет собой официальным ответом, индивидуализированным выводом, властным предписанием по делу, в качестве документа – официальной формой закрепления, существования и функционирования такого предписания, в качестве действия – средством его формирования, объективизации и документального удостоверения. Причем именно документальная форма позволяет точно и обстоятельно сформулировать и зафиксировать принятое индивидуальное правовое предписание и его основания, проверить его законность, обоснованность и справедливость, организовать надлежащее его исполнение»^[96].

Думается, что любой акт, в том числе и применения права, представляет собой форму, внешнее выражение (действие, документ). Ведь последний должен быть принят компетентным государственным органом или должностным лицом в установленном для этого процессуальном порядке и соответствовать ряду формальных требований. Иными словами, к элементам механизма гражданско-правового регулирования (ненормативным гражданско-правовым регуляторам) относится не акт применения гражданского права, а содержащееся в нем ненормативное предписание.

Ненормативные гражданско-правовые регуляторы, содержащиеся в правовых актах, могут быть разделены в зависимости от того, какое лицо их создает, на публичные и частные. Публичные содержатся в административных и судебных актах, представляющих собой соответственно внешнее выражение результатов правоприменительной деятельности государственных и муниципальных органов власти, а также судов. Частные ненормативные регуляторы объективированы юридическими актами как результатами правореализационной деятельности субъектов гражданского права.

Вспомогательные элементы механизма гражданско-правового регулирования.

Не следует забывать о том, что гражданско-правовое регулирование сопровождается вспомогательной мыслительной деятельностью (субзумпцией). Ее средства, без сомнения, выступают в качестве элементов механизма гражданско-правового регулирования.

Гражданское правоотношение по справедливому мнению большинства ученых относится к средствам механизма гражданско-правового регулирования. Однако по данному вопросу высказано и противоположное суждение.

В.А. Белов и А.Б. Бабаев верно отмечают, что о правоотношение – это научная абстракция^[97]. Они, поддерживая А.А. Пушкина, в части того, что «общественные отношения регулируются нормами объективного права непосредственно»^[98], заключают: «Правоотношения не способны внести в действительность такие изменения, которые не происходили бы под воздействием объективного права»^[99]. Тем самым ученые отказывают правоотношению в значении правового средства. Представляется, что аргументы, на которые опираются авторы – спорны.

Действительно, правоотношения сами по себе не вносят изменения в реальную жизнь, но они способствуют правовому воздействию, упорядочивая мыслительный процесс, лежащий в основе гражданско-правового регулирования.

Утверждение о юридической бессильности правоотношения противоречит нормам процессуального права. Так, в соответствии с п. 3 ст. 133 Арбитражного процессуального кодекса РФ первоочередными задачами подготовки дела к судебному разбирательству являются сначала определение характера спорного правоотношения и только затем – подлежащего применению законодательства и обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. Установление правоотношений сторон, наряду с определением закона, которым следует руководствоваться при разрешении дела также является задачами подготовки дела к судебному разбирательству на основании ст. 148 Гражданского процессуального кодекса РФ. Из приведенных статей видно, что применение законодательства самым тесным образом связывается с гражданскими правоотношениями.

Итак, гражданское правоотношение обладает всеми признаками гражданско-правовых средств и потому относится к элементам механизма гражданско-правового регулирования, хотя и второго порядка.

Относительно конструкций юридических фактов, осуществления и защиты гражданских прав можно сделать тот же вывод. Во-первых, они выступают в качестве средств субзумпции. Во-вторых, они обозначены в законе. Так, в ст. 8 ГК РФ перечислены основания возникновения гражданских прав и обязанностей, ст.ст. 9, 10 ГК РФ указано на осуществление гражданских прав и его пределы, а в ст. ст. 11 − 16.1 ГК РФ закреплены формы, способы и меры защиты гражданских прав.

По мнению, господствующему в отечественном правоведении, механизм правового регулирования включает в себя и другие элементы, которые, следовательно, также могут быть отнесены к средствам гражданско-правового регулирования. Речь идет о явлениях правовой формы. Их включение в механизм правового регулирования производится на основании различных причин, но следуя выработанному определению гражданско-правовых средств, для того, чтобы определить их в качестве последних, необходимо обнаружить в них соответствующие признаки. Думается, правовая форма не может быть отнесена к средствам гражданско-правового регулирования, поскольку является их формой.

Представляется, что к вспомогательным элементам механизма гражданско-правового регулирования может быть отнесено и осуществление гражданских прав и исполнение гражданских обязанностей регулятивного и охранительного характера.

Итак, с учетом сказанного механизм гражданско-правового регулирования представляет собой единство основных (норм гражданского права и основанных на них ненормативных регуляторов), а также вспомогательных элементов (цивилистическо-догматических конструкций), при помощи которых обеспечивается удовлетворение имущественных и личных неимущественных интересов участников общественных отношений.