Понятие гражданско-правового акта.

Гражданско-правовые акты имеют особое значение для механизма гражданско-правового регулирования, поскольку выступают не только в роли юридических фактов, но и являются формой таких гражданско-правовых средств как частно-автономные регуляторы. То, что юридические акты могут содержать в себе средства гражданско-правового регулирования, объясняется их волевой природой, которая отражается в нормах гражданского права путем указания на признаки не достаточно хорошо изученных воли и волеизъявления. Это обстоятельство и вызывает необходимость уточнения представления о гражданско-правовых актах в рамках настоящего параграфа.

Научное понимание гражданско-правового акта основано на его историческом развитии. В этимологическом словаре русского языка М. Фасмер описывает слово следующим образом: «…акт. Ближайшая этимология: со времени Петра I… польск. akt «бумага, документ» или нем. Akt из лат. actus «акт, действие»»^[460]. Показательно, что латинское слово actus имеет правовое значение только в сочетании со словом legitimi: actus legitimi – «законные акты», юридические ритуалы. В толковом словаре русского языка С.И. Ожегова под актом подразумевается: а) единичное действие, а также поступок, проявление действий; б) документ, удостоверяющий что-либо; в) закон, установление государственных органов или общественных организаций; г) официальный документ, запись, протокол^[461].

Отечественное понимание термина «акт» в целом совпадает с его употреблением в рамках иных правопорядков. В Древнем Риме акт понимался как время судебной деятельности в противоположность каникулярному времени, а также выраженные в письменной форме деяния судей, а позднее императоров – законы, эдикты, распоряжения. В английском языке понятие «акт» означало принятое парламентом и одобренное королем решение. Во Франции это, прежде всего, частные документы, признаваемые публично и имеющие силу до тех пор, покане будет доказана их порочность^[462]. Таким образом, этимологически и исторически слово «акт» имеет смысл некоего внешне выраженного, формализованного действия, обладающего юридическим значением.

Восприятие акта как действия, протекающего в реальной жизни, всегда являлось настолько очевидным, что повлекло за собой его определение в юриспруденции как факта, а не права. Такое понимание нашло отражение в термине «юридический акт», который начал активно использоваться в правоведении в середине ΧІΧ в., хотя полного единства в его определении не было.

Обзор позиций германских исследователей дан Б. Виндшайдом, который сам подразумевал под юридическим актом «…частное изъявление воли о том, чтобы известное право возникло, прекратилось или изменилось»^[463], используя его как обобщающее понятие для односторонних сделок и договоров – юридических фактов. В отечественной цивилистике ему вторил Г.Ф. Шершеневич, который считал, что юридическая сделка иначе называется юридически актом^[464].

Французский ученый-правовед Л. Дюги, подробно исследуя в начале XX в. административные и юрисдикционные акты, определил юридический акт несколько иначе: как объявление воли, исходящее от правоспособного лица, имеющее объектом то, что может быть желаемо, определённое легальной целью и призванное с намерением создать юридическое положение^[465]. Существенным признаком юридического акта, по мнению учёного, являлось его соответствие нормам объективного права. Правовед утверждал, что юридический акт есть всякое проявление воли, согласное с объективным правом и порождающее какое-либо состояние субъективного права^[466]. Примерно то же время русским исследователем П.Г. Виноградовым была высказана сходная позиция. Он писал: «юридический акт подобен акту законодательства. Последний выполняется обществом, – между тем, как первый выполняется членами общества, последний творит и отменяет нормы, первый творит и отменяет права, – постольку, поскольку общество позволяет индивидуальным его членам создавать и отменять права»^[467].

Позиция П.Г. Виноградова не нашла широкой поддержки. В советском праве сохранилась тенденция узкого понимания юридического акта как факта. Так, О.А. Красавчиков указывал, что «под юридическим актом следует понимать правомерное юридическое действие, вызывающее те юридические последствия, на которые оно направлено»^[468]. Однако число сторонников более широкого понимания исследуемой категории увеличивалось.

В 60-е годы XX в.в. отечественном правоведении наряду с термином «юридический акт» начал активно использоваться термин «правовой акт», что было связано с критикой «чистого позитивизма» и развитием нового функционального подхода к праву. Очевидно, начало широкому употреблению термина положил С.С. Алексеев, обозначив его как «внешнее выражение воли государства или отдельных лиц, направленное на определенный юридический эффект»^[469]. Им дано и более широкое определение правового акта как «надлежащим образом (словесно-документально) оформленное, внешнее выражение воли компетентных субъектов (государства, его органов, отдельных лиц и т. д.), выступающее в качестве носителя содержательных элементов правовой системы – юридических норм, правоположений практики, индивидуальных предписаний, автономных решений лиц»^[470]. В этих дефинициях отчетливо виден не фактический, а правовой характер явления, что не позволяет его отождествлять с фактом юридическим.

Вместе с тем до сих пор в отечественной правовой науке нет четкого представления о сущности правового акта. Так, О.В. Шопина отмечает, что часто правовой акт отождествляют с нормативно-правовым актом (Конституция, закон, постановление и т. п.), между ними не проводится никаких различий. Все исследования данной категории носят во многом фрагментарный характер, что не позволяет составить целостное представление о нем^[471]. В современной юридической литературе отмечается, что термин «правовой акт» имеет несколько смысловых оттенков^[472].

Во-первых, к правовым актам относят результаты как правомерных, так и противоправных действий. При этом под результатами правомерных действий понимают юридически значимые содержательные элементы правовой системы общества: юридические нормы, воплощенные в законах и подзаконных актах; индивидуальные предписания, выражающиеся в правоприменительных актах; сделки, соглашения и иные акты автономного регулирования, заключаемые между различными хозяйствующими субъектами, гражданами и т. п. (договор купли-продажи, дарения и др.). К результатам неправомерных действий относят: неконституционные нормы общефедеральных и региональных законов, указов президентов, постановлений правительств, инструкций, приказов, положений тех или иных министерств, ведомств, государственных комитетов и т. д.; многочисленные противозаконные индивидуальные предписания местных чиновников, директоров (например, приказ руко­водителя казенного либо частного предприятия об увольнении, снятии с должности конкретных лиц); незаконные сделки, договоры. Думается, при таком понимании допускается отождествление правового акта и его содержания. Подобное недопустимо: нормы права имеют самостоятельное значение.

Во-вторых, под правовым актом понимается юридический документ, т.е. внешнее словесно-документально оформленное выражение воли, закреп­ляющее правомерное либо противоправное поведение и соответствующий результат. Так, Ю.А. Тихомиров и И.В. Котелевская пишут: «Правовой акт – это письменный документ, принятый управомоченным субъектом права (государственным органом, местным самоуправлением, институтами прямой демократии), имеющий официальный характер и обязательную силу, выражающий властные веления и направленный на регулирование общественных отношений»^[473]. Н.В. Исаков, А.В. Малько, О.В. Шопина отмечают, что правовой акт-документ – это выражающее волю субъекта права и оформленное в установленном порядке решение, содержащее правовые средства (предписания), призванное достигать соответствующих целей (регулировать общественные отношения) и влекущее определённые результаты (юридические последствия)^[474]. Но очевидно, что правовой акт может быть выражен не только в виде документа, но и в устной форме. Существуют кон­тракты, заключённые устно; устные односторонние решения принимаются иногда административными служащими. Он может даже вытекать из какого-либо простого жеста или знака, иногда основываться на молчаливом или неявном проявлении воли сторон. Так, отдельные разновидности сделок, распоряжения и приказы должностных лиц, действия регулировщика выступают в качестве примеров последних. «Зеленый или красный сигнал светофора представляет собой административное решение, разрешающее продолжать движение или предписывающее остановиться и т. д.»^[475]. Поэтому отождествление правового акта с документом не соответствует действительности.

Существует третье понимание правового акта как действия (поведения), причем как правомерного, так и противоправного характера (например, акт реализации права, выразившийся в несоблюдении запрета, в неисполнении либо неполном исполнении обязанности, в злоупотреблении правом)^[476]. Эту позицию разделял немецкий правовед Г. Кельзен, который считал, что правовой (или противоправный акт) по своему объективному значению составляет внешнее действие – всегда протекающее в пространстве и времени чувственно воспринимаемое событие, т.е. природное явление, определенное законом причинности^[477].

Разновидностью этого понимания следует считать «волевое» определение правового акта, поскольку достаточно часто действия, с которыми отождествляется правовой акт, осмысливаются как волеизъявления. Так, Ж.Л. Бержель приводит в качестве общепринятого во французском правоведении определение юридического акта как проявления воли, призванное произвести правовые последствия, отличая их тем самым от юридических фактов, в которых воля отсутствует.^[478] Р.Ф. Васильев считает, что правовой акт – это волеизъявление управомоченного субъекта права, регулирующее общественные отношения путём установления (изменения, отмены, изменения) норм права, а также установления (изменения, прекращения) конкретных правоотношений, результаты которых в виде велений, обращений, соглашений и т.п. в установленных законом случаях фиксируются в документарной форме (акте-документе)^[479]. На наш взгляд акцент на волевом аспекте в определении правового акта как действия возникает далеко не случайно, ведь воля является важным элементом любого регулятора. Однако, понимание правового акта только как действия, даже имеющего волевой характер, не позволяет точно отразить его специфику.

Полагаем, что все три определения правового акта не исключают друг друга, а дополняют. При этом ключевой является идея внешнего оформления (в документе или действии) результатов различных деятельности, имеющей волевой характер. Соответственно, например, нормы права, как результат нормотворческой деятельности будут выражены в формах (источниках) права (актах), а соглашение сторон как результат правореализационной деятельности, – в форме договора (акта). И то и другое – правовые акты, хотя в первом случае они оформляют правовое содержание, а в другом юридическое.

Уточним, что для отражения форм гражданского права в целом целесообразно использовать термин «правовой акт», а для их различения – термины «нормативно-правовой акт» и «гражданско-правовой акт» («юридический акт гражданского права»), что, в целом, отвечает сложившемуся словоупотреблению в отечественной науке гражданского права.

Внешне процесс совершения юридического акта может иметь «развернутый», внешнее выраженный или наоборот «свернутый», не выраженный вовне характер. В первом случае юридический акт совершен в виде документа или ряда документов, относительно которого (которых) есть ясность в его (их) регулирующем характере. Во втором случае деятельность, как и ее результат, выражена внешне очень скупо и какие-либо документы отсутствуют. Это характерно для розничной купли-продажи, когда заключение и исполнение договора происходит в путем молчаливой передачи денег и товара: продавец, например, уже давно знает покупателя и предмет его ежедневной покупки – определенная газета, сорт хлеба, кофе и т.п. Означает ли это отсутствие юридического акта? Разумеется, он существует, но в данном эпизоде обмена не проявлен вовне: выражать словами уже нечего, все давно уже определено и ничего не изменилось. По сути, договорный акт был сформирован в ходе предыдущего взаимодействия сторон, причем, возможно и не одного. Это станет ясно, если, например, попросить продавца и покупателя прокомментировать «немую сцену» купли-продажи. Очевидно, что то же действие, совершенное в других обстоятельствах, будет иметь иные последствия: продавец, прежде всего, начнет уточнять предмет сделки и другие ее условия, т.е. начет процедуру заключения договора и устно совершит юридический акт – договор, за которым последует исполнение. Поэтому отсутствие документов не означает отсутствия юридического акта. Он может выражаться и подтверждаться в своей юридической силе действиями сторон, значение которых было определено ими ранее.

Думается, общим для всех правовых актов является направленность воли участников той деятельности, результаты которой ими оформляются. Причем направлена эта воля на создание условий для правового регулирования общественных отношений, а в гражданском праве – на упорядочение имущественных и личных неимущественных отношений. Так, в ходе правотворческой деятельности она направлена на закрепление в нормах гражданского права дозволений, обязываний, запретов. А в ходе правореализационной и правоприменительной деятельности воля направлена на их конкретизацию. Соответственно, результаты указанных видов деятельности (нормы права и индивидуализирующие их положения) оформляются в нормативно-правовых и юридических актах.

Рассуждая в указанном аспекте, природу гражданско-правового акта следует искать в деятельности по реализации гражданской правосубъектности, и прежде всего, способности совершать любые не противоречащие закону сделки, в том числе и договоры (например, п. 2 ст. 1 ст. 18 ГК РФ), результатом которой он является по своему содержанию. Если субъекты гражданского права, стремятся действовать в гражданском обороте законно, то в составе их деятельности непременно появляется гражданско-правовой акт.

Следует оговориться, что административно-правовые акты также как и гражданско-правовые акты содержат в себе положения по реализации правовых способностей, но они имеют властную природу. Поэтому деятельность органов власти оформляется публичными юридическими актами. Последние, как верно отмечает Н.В. Козлова, представляют собой акты реализации компетенции уполномоченных государственных органов (органов местного самоуправления)^[480] и, добавим, органов судебной власти, а не гражданской правосубъектности.

Представляется, что существует прямая зависимость между характером гражданско-правовых норм и необходимостью оформления деятельности по реализации правосубъектности. В случае наличия у дозволительной диспозитивной нормы процедурного характера, когда последняя устанавливает последовательность действий, только совершив которые лица могут приобрести или прекратить те гражданские права и обязанности, напрямую не закрепленные в нормах права, результат её реализации должен быть зафиксирован в гражданско-правовом акте. Причина этого очевидна: необходимо, чтобы у сторон не было противоречий в правомерности требований и принадлежности обязанностей, возникающих не одномоментно.

Гражданско-правовой акт оформляет результат определения цели и действий, ведущих к ее достижению, того, что в цивилистике принято обозначать термином «волеизъявление». Из чего следует такой вывод?

Как уже было отмечено выше, правореализационная деятельность, как правило, многоэтапна, но едина по своей цели. Осмысление единой цели (целеполагание) предшествует всем этапам такой деятельности и завершается ее формулированием. Однако постановки цели не достаточно для ее достижения, ведь деятельность в гражданском обороте предполагается не абстрактного, теоретически возможного, а реального характера, что и отражается в ее обозначении как волевой. Воля здесь понимается как подтвержденное стремление субъекта (субъектов) несмотря на какие-либо внешние и внутренние обстоятельства, кроме чрезвычайных, к совершению деятельности, цель которой им (ими) сформулирована. Для подтверждения такого стремления в полном соответствии с вышеприведенными в настоящей работе выводами психологов, нужен план действий, постановка задач, ведь цель – отвечает на вопрос «Чего нужно достигнуть?», а задача – на вопрос «Какими действиями этого можно достигнуть?».

Волевой процесс важен для определения сделок, договоров и иных правореализационных актов, поскольку он, по сути, порождает доказательства того, что намерения субъектов гражданского оборота ими осмыслены, сопоставлены с действительностью и оценены как достижимые. А доказательства должны быть доступны обозрению, внешне выражены, что и достигается с помощью юридического, и в частности, гражданско-правового акта.

Устремленность воли к определенной цели деятельности имеет важное юридическое значение, поскольку позволяет образовать длящееся во времени единство взаимодействия субъектов гражданского права в гражданском обороте. Для ее обозначения применяется юридический термин «направленность».

В действующем ГК РФ содержательно направленность воли гражданско-правовых актов определяется различно. Из сравнительного анализа текстов статей 153 и п. 2 ст. 181.1 ГК РФ следует, что сделки влекут установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, а решения собраний порождают правовые последствия. Однако, без всяких сомнений, решения собраний могут порождать гражданские права и обязанности, поскольку в п. 1 ст. 8 ГК РФ они обозначены в качестве соответствующих оснований. В то же время, их последствия видятся законодателю более широкими. Действительно, в соответствии с законом решения собраний не всегда прямо направлены на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей. Например, собранием кредиторов на основании п. 2 ст. 12 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ (ред. от 12 марта 2014 г.) «О несостоятельности (банкротстве)»^[481] могут быть приняты решения о введении финансового оздоровления, внешнего управления и об изменении срока их проведения, об обращении с соответствующим ходатайством в арбитражный суд; об утверждении и изменении плана внешнего управления; об утверждении плана финансового оздоровления и графика погашения задолженности и пр. Cвязь такого рода последствий с гражданскими правами и обязанностями терминологически выражена не отчетливо и потому плохо прослеживается. Однако, если задаться вопросом о цели таких решений, то становится ясно, что их конечный итог – добиться исполнения обязательств со стороны должника. По сути, с помощью решений собраний кредиторов происходит такое изменение порядка исполнения должником своих субъективных гражданских обязанностей, которое позволит ему удовлетворить законные интересы кредиторов. Поэтому все правовые последствия, на которые направлено решение собрания, в конечном итоге, связаны с гражданскими правами и обязанностями. И в этом смысле, направленность решений собраний и сделок однородна. В то же время, из сказанного видно, что направленность гражданско-правовых актов на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей необходимо понимать более широко.

Направленность юридических актов, как в теории права, так и в гражданском праве большинством ученых связывается с движением гражданского правоотношения, а точнее – с его содержанием, т.е. с возникновением субъективных гражданских прав и обязанностей. Такой вывод прямо вытекает, например, из тех же ст. 153 и ст. 8 ГК РФ. Без всякого сомнения, это последствие является наиболее важным, поскольку имеет приоритетную значимость для процесса гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений. Однако субъективные гражданские права и обязанности являются только частью гражданских правоотношений.

Процесс гражданско-правового регулирования подразумевает возникновение и иных последствий. Из сказанного выше о содержании метода гражданско-правового регулирования вытекает, что закрепленная законом направленность сделок, как и решений собраний не должна толковаться буквально и узко. Она состоит в возникновении и прекращении гражданских прав и обязанностей, а также иных гражданско-правовые последствий, в том числе определении и изменении оснований их возникновения и прекращения, порядка осуществления и исполнения, а также правового положения субъектов.

Итак, о правовой природе гражданско-правовых актов можно сделать следующий вывод. Гражданско-правовые акты представляют собой разновидность юридических фактов, а именно, внешне оформленные (в документе или действии) результаты деятельности по реализации процедурных дозволительных диспозитивных норм гражданского права, направленной на возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей, в том числе определение и изменение оснований их возникновения и прекращения, порядка осуществления и исполнения, а также правового положения субъектов.

2. Классификации гражданско-правовых актов.

В современном гражданском праве такие юридические факты как гражданско-правовые акты принято делить в зависимости от различных оснований.

Большая часть ученых разграничивает гражданско-правовые акты по порядку совершения на односторонние, двусторонние и многосторонние. Для односторонних юридических актов, таких как выдача доверенности или завещание, достаточно изъявления воли одного лица, совершенного в порядке, определенном законом. Двусторонние акты – договоры – заключаются путем согласования воли контрагентов, порядок которого установлен в законе. Он также может быть уточнен усмотрением сторон, как например, в случае заключения предварительного договора согласно абз. 1 п. 4 ст. 429 ГК РФ в нем указывается срок, в который стороны обязуются заключить основной договор. Многосторонние акты совершаются сонаправленными действиями участников, в основном путем голосования.

Практическая ценность этого разделения, состоит в определении круга лиц, для которых возникают юридические последствия. Они действительны для лиц, совершающих их и только в случаях, установленных в законе, для иных субъектов гражданского права. При этом многосторонние акты, например, решения собраний, действуют и в отношении управомоченных на голосование, но не проголосовавших лиц.

Наиболее востребованной является классификация юридических актов по субъектам, совершающих их. По этому признаку выделяются гражданско-правовые акты, среди которых – сделки, корпоративные акты и иные юридически значимые действия, а также административно-правовые акты, к которым относят акты органов власти и судебные решения^[482]. По тому же основанию О.А. Красавчиков подразделял юридические акты на административные, гражданско-правовые, семейно-правовые, судебные^[483].

Отчасти указанная классификация нашла закрепление в ГК РФ. Однако легальное деление гражданско-правовых актов в отечественном праве в последнее время претерпело изменения. Из обновленного текста ГК РФ вытекает, что к ним могут быть отнесены односторонние и двусторонние сделки, а также решения собраний. Последние – акты не органов юридических лиц, а участников гражданско-правовых сообществ (п. 2 ст. 181.1 ГК РФ), поэтому их определение в качестве корпоративных вызывает сомнение.

Законодательное введение решений собраний позволяет уточнить вопрос об основаниях разделения гражданско-правовых актов. Очевидно, что решения собраний отличаются от сделок, прежде всего, порядком формирования воли: при совершении сделок она изъявляется единолично или согласовывается, а при принятии решений собраний выражается в однонаправленных действиях (подачи голоса) большинства его участников. Поэтому основанием классификации гражданско-правовых актов на сделки и решения собраний следует считать порядок формирования выраженной в ней воли лиц, совершающих их.

Все гражданско-правовые акты направлены на определение гражданско-правовых последствий, и в первую очередь, возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей. Однако такая направленность внутренне неоднородна. Может быть выделена направленность на общую цель – возникновение и прекращения гражданских прав и обязанностей, и на отдельные вспомогательные цели. Гражданско-правовые акты по направленности воли следует разделять на те, которые определяют и изменяют: 1) правовое положение субъектов гражданского права; 2) основания возникновения и прекращения гражданских прав и обязанностей; 3) порядок осуществления гражданских прав и исполнения гражданских обязанностей.

Среди актов, направленных на определение гражданской правосубъектности следует выделить такие односторонние акты как, например, доверенность, устав юридического лица. К двусторонним актам этой группы относится, например, учредительный договор, а к многосторонним – решение учредителей о создании юридического лица.

В ряду актов, направленных на определение основания возникновения и осуществления субъективных гражданских прав и исполнения обязанностей также обнаруживаются односторонние акты, как например, односторонний зачет встречного требования, двусторонние, к которым можно отнести различные соглашения: сособственников, об установлении сервитута и др. Многосторонними актами, направленными на осуществление субъективных гражданских прав и исполнение обязанностей участников гражданско-правового сообщества являются, например, решение собраний кредиторов о введении на основании п. 2 ст. 12 Закона о банкротстве финансового оздоровления, внешнего управления или об обращении в арбитражный суд с ходатайством о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства.

Содержание направленности юридических актов предопределяет различие в их юридических последствиях. Недействительность актов первой группы повлечет неопределенность правосубъектности лиц; второй и третьей – приведет,соответственно к тому, что субъективные гражданские права и обязанности не наступят, не изменятся и не прекратятся, а также не будут осуществлены и исполнены. Т.е. последствия признания гражданско-правовых актов недействительными не могут быть сведены только к невозможности квалифицировать общественное отношение в качестве гражданско-правового.

Следует отметить, что несмотря на юридическую самостоятельность, гражданско-правовые акты, направленные на определение правового положения субъекта гражданского права и на осуществление субъективных гражданских прав и исполнение субъективных гражданских обязанностей остаются, как правило, связанными с актами, направленными на возникновение и прекращение субъективных гражданских прав и обязанностей. Они, в конечном итоге, совершаются для формирования носителя субъективных гражданских прав и обязанностей, его воли и полномочий. Поэтому очень часто их пороки отражаются на действительности актов, непосредственно направленных на возникновение, изменение и прекращение субъективных гражданских прав и обязанностей. Так, признание решений общего собрания акционеров об одобрении крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность, недействительными в случае обжалования таких решений отдельно от оспаривания соответствующих сделок общества не влечет за собой признания соответствующих сделок недействительными (п. 9 ст. 49 Закона об АО^[484], абз 2 п. 5 ст. 43 Закона об ООО^[485]), а дефектность выдачи доверенности приводит к заключению сделки неуполномоченным лицом, которое и становится ее участником, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку (п. 1 ст. 183 ГК РФ).