Дозволительность норм гражданского права.

Специфика нормы гражданского права в первую очередь связана с особенностями гражданско-правовой деятельности. Как верно отмечает Е.А. Суханов, «…люди, обычно самостоятельно решают, вступать им или не вступать, например, в те или иные договорные отношения и на каких условиях; они по своей воле добросовестно исполняют или недобросовестно нарушают взятые на себя обязательства; наконец, они вольны защищать свои интересы или отказаться от их защиты в конкретной ситуации и т.п.».[135] При этом они всегда руководствуются своими, частными интересами (согласуя их с аналогичными интересами других лиц), которые, следовательно, по общему правилу определяют и содержание складывающихся между ними отношений.

Указанная специфика отражается на характере норм гражданского права, которые регулируют отношения, складывающиеся в ходе частной деятельности. Правовое регулирование этой сферы, как подметили ещё древнеримские юристы, должно быть направлено на пользу (utilitas), выражающую интересы отдельных частных лиц (граждан). Поэтому государство (публичная власть), учитывая частный характер таких взаимосвязей, со своей стороны предоставляет своим гражданам возможность саморегулирования этих отношений, ибо никакие его отдельные нормативные акты, и даже их совокупность, не в состоянии предусмотреть все встречающиеся в реальной жизни ситуации.

Поэтому нельзя не согласиться с мнением большинства цивилистов (которое очень точно было выражено В.Ф. Яковлевым) о том, что «гражданско-правовое регулирование имеет в целом дозволительный характер»^[136]. Соответственно в плане объективного права дозволительность гражданского права выражается в первичности управомочивающих норм. Если уголовное право состоит из норм-запретов, в административном праве преобладают обязывающие нормы, то нормы гражданского права в целом имеют дозволительную направленность, своим содержанием обеспечивают наделение субъектов правами.

В теории права отмечается, что юридические дозволения имеют, условно говоря, предоставительное предназначение: они «что-то предоставляют» – призваны дать простор, возможность для «собственного», по усмотрению, по интересу, поведения участников общественных отношений. Дозволения приобретают юридический характер и становятся юридическими дозволениями тогда, когда они выражены в действующем праве – в особых управомочивающих нормах или же в комплексе юридических норм. Поэтому с юридической стороны они выражаются, главным образом, в субъективных правах.

Следует отметить, что дозволения не ограничиваются разрешением на активную деятельность. В германской теории права принято выделять наряду с разрешением действия (Erlaubnis) дозволение освобождения (Freistellung)^[137]. Можно указать на ряд нормативных положений, содержащихся в ГК РФ, в которых дозволение также понимается как освобождение. Например, кредитор может прекратить обязательство путём прощения долга, если это не нарушает прав других лиц в отношении его имущества (ст. 415 ГК РФ). Освобождения также содержатся в нормативных положениях об отказах от договоров (п. 3 ст. 450 ГК РФ). Так, если продавец отказывается передать покупателю проданный товар, покупатель вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи (п. 1 ст. 463 ГК РФ).

Самые общие гражданско-правовые дозволения определены уже в первых статьях ГК РФ. Так, в п. 2 ст. 1 ГК РФ установлено, что граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своём интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.

В то же время дозволение не беспредельно. По мнению С.С. Алексеева, отсутствие установленной юридической ответственности за определённые действия не означает их дозволенность^[138]. Даже если дозволение выражено в позитивном праве и вследствие этого получило строгие границы, все равно является самой общей юридической формой: оно свидетельствует лишь о разрешенности, допустимости соответствующего поведения. Действительно, осуществление свободной гражданско-правовой деятельности одним лицом может явиться препятствием для осуществления свободной деятельности другим лицом. Поэтому верно отмечается, что государство должно принимать определённые меры охраны всех участников от злоупотреблений недобросовестных лиц, защищать интересы заведомо слабой стороны отдельных отношений, а в необходимых случаях вправе и даже обязано понуждать участников рассматриваемых взаимоотношений к соблюдению общественных (публичных), а не только частных интересов.^[139] Для этого в нормах гражданского права должны быть закреплены также запреты и позитивные обязывания, т. е. определено, какие действия не должны быть совершены, а какие – совершены обязательно. Таким образом, определяются границы дозволенных действий, пределы свободной гражданско-правовой деятельности.

Позитивные обязывания, как отмечается в теоретической правовой науке, с юридической стороны выражаются в возложении на лиц юридических обязанностей активного содержания, т. е. в обязанностях конкретизированного по содержанию и адресатам характера – обязанностях тех или иных лиц построить своё активное поведение так, как это предусмотрено в юридических нормах, которые здесь выступают в качестве предписаний в самом точном значении этого слова^[140]. Для позитивных обязываний характерно своего рода новое обременение: лицам предписывается совершить то, чего они, быть может (если бы не было такого обременения), и не совершили или совершили бы не в том объёме, не так, не в то время и т. д.

В содержании права с самого его возникновения неизменно присутствует обширный пласт позитивных обязываний. И на современном этапе развития общества право вне этого пласта позитивных обязываний не существует и существовать не может. «Тем не менее, – считает С.С. Алексеев, – позитивные обязывания в принципе свойственны не столько праву, сколько деятельности властвующих органов, т. е. государству»^[141].

Обязывания присущи и гражданскому праву. Но их отличает существенная особенность: обычно они являются не приказом государства, а согласием с предложением соблюдать определенный порядок действий. Эта особенность отчетливо видна в нормах договорного права. Например, в соответствии со ст. 454 ГК РФ по договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену). Но это положение не означает, что все субъекты гражданского права обязаны передавать вещи или принимать их. Первоначально лица должны выразить свою волю на согласие с этими обязанностями – заключить договор купли-продажи, и только после этого возможно возникновение обязанностей, установленных ст. 454 ГК РФ.

Наибольшее значение для определения границ дозволенного поведения субъектов гражданского права имеют запреты, поскольку именно в них определено, где «завершается» свобода, предоставленная дозволением. Т.Е. Комарова отмечает: «Дозволительный характер гражданско-правового регулирования не может не основываться на конкретных запрещающих предписаниях. В данном случае существует зависимость, имеющая жесткий характер»^[142].

В теории права отмечается, что для юридических запретов, как и для запретов вообще, характерна закрепительная, фиксирующая функция: они призваны утвердить, возвести в ранг неприкосновенного, незыблемого существующие господствующие порядки и отношения. И потому с регулятивной стороны они выражаются в юридических обязанностях. Но – в обязанностях пассивного содержания, т. е. в обязанностях воздерживаться от совершения действий известного рода, притом такое «воздержание» – надо заметить сразу – не всегда имеет строго конкретизированный по содержанию и адресатам характер. Таким образом, для запрета в праве, в принципе, характерно все то, что свойственно юридическим обязанностям вообще (принципиальная однозначность, императивная категоричность, непререкаемость, обеспечение действенными юридическими механизмами).

Однако запреты, выраженные в гражданско-правовых нормах, имеют специфику. Т.Е. Комарова, исследовавшая особенности гражданско-правовых запретов, пришла к выводу, что под запретом в гражданском праве понимаются требования, адресованные субъектам гражданского права, как закрепленные в действующем законодательстве, так и предусмотренные договором, воздержаться от совершения определённых действий под угрозой наступления неблагоприятных последствий^[143]. Автором выделены следующие особенности гражданско-правовых запретов: 1) могут быть установлены как в действующем гражданском законодательстве, так и в соглашении сторон, адресованы самостоятельным, независимым друг от друга, равным субъектам гражданских правоотношений; 2) устанавливают определённые границы дозволенного поведения субъектов гражданских правоотношений; 3) обеспечиваются в случае их нарушения присущими гражданскому праву средствами защиты субъективных гражданских прав и мерами ответственности^[144]. Они могут быть выражены как в императивной, так и в диспозитивной нормах. Как верно отмечается Т.Е. Комаровой, гражданско-правовой запрет в нормативных актах выражается словами «запрещается», «не может», «не допускается», «не признается», «не должно»^[145].

Безусловно, ситуации, для которых должны быть определены границы дозволенного, многочисленны, поэтому запретительных и обязывающих норм в гражданском праве гораздо больше, чем дозволительных. Этот вывод противоречит традиционному пониманию гражданского права как системы дозволительных норм^[146]. Однако количественное преобладание обязывающих или запретительных норм над дозволительными не позволяет отрицать дозволительный характер гражданского права, ведь эти нормы являются первоначальными: если не закреплено право, то ограничивать нечего. К тому же выводу пришла и Т.Е. Комарова, отметив, что «количество гражданско-правовых запретов не влияет на сущность гражданского права как частного права, не превращает его в право публичное»^[147].

Правовое регулирование свободной деятельности в имущественном обороте возможно благодаря тому, что в гражданском праве исходными, приоритетными и основополагающими являются дозволения. Запреты и обязывания относятся к производным, вторичным и вспомогательным, хотя и более многочисленным, установлениями.

Вторичность обязывания и запретов выражается и в том положении, которое они преимущественно занимают в нормах гражданского права. Ведь в последних должны содержаться все названные установления. Объясняется это тем, что «правовая норма – мера, масштаб взаимного поведения людей, поэтому в содержание нормы должны укладываться характеристики поведения по меньшей мере двух адресатов»^[148]. Этот факт не отменяет самостоятельности указанных явлений, которые, как верно отмечает Л.С. Явич, существенно различны с социологической (поведенческой) стороны^[149]. Но в норме права, очевидно, должны содержаться одновременно и дозволения, и обязывания, и запреты, находящиеся в определенной иерархии, вершину которой занимают дозволения. Очень часто в статьях законов, в том числе и в ГК РФ, даже не указывается текстуально на наличие дозволения и складывается впечатление, что норма права носит только обязывающий характер. Например, многие нормы договорного права сформулированы именно через обязывание (п. 1 ст. 702 ГК РФ – «по договору подряда одна сторона (подрядчик) обязуется выполнить по заданию другой стороны (заказчика) определенную работу и сдать ее результат заказчику, а заказчик обязуется принять результат работы и оплатить его»). Но ведь эти статьи являются специальными по отношению к общим, где установлено, что, например, договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей (п. 1 ст. 420 ГК РФ). Соответственно невозможно отрицать наличие в норме о договоре подряда установления для обеих сторон права требовать выполнения обязанностей. Поэтому исключительная дозволительность или запретительность нормы – кажущаяся, она вызвана только особенностями устройства правовых актов. В норме гражданского права могут присутствовать все виды установлений. Но приоритетность дозволений по отношению к запретам и обязываниям в норме гражданского права позволяет однозначно определить ее как дозволительную не по содержанию, а по характеру.