Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание; ибо без закона грех мертв (7:8)

Павел снова (ср. ст. 7) говорит, что закон сам по себе не греховный и не несет ответственности за грех. Это грех, который уже существует в человеческом сердце, берет "повод от заповеди" закона, чтобы произвести "всякое пожелание", равно как и другие бесчисленные грехи.

Верные проповедники всегда провозглашали требования Божьего закона перед тем, как сказать о благодати Его Благой вести. Человек, который не считает себя падшим, безнадежным грешником никогда не будет видеть необходимости в Спасителе. А человек, который не желает быть очищенным от греха, даже если он признает его, не имеет доступа к Спасителю, потому что он отказывается, чтобы его спасли.

Толкователь Библии Ф. Ф. Брюс пишет: "главный злодей - это грех; грех захватил возможность, появившуюся, когда закон показал мне, что правильно, а что нет" ("The Epistle of Paul to the Romans" [Grand Rapids: Eerdmans, 1963], стр. 150). Существует проблема греха, а не проблема закона. "Итак закон противен обетованиям Божиим? - риторически спрашивал Павел галатов и затем отвечал, используя свое любимое отрицание, - Никак!" (Гал. 3:21).

"Аформе" (повод) первоначально обозначало исходную точку или базу экспедиции. Грех использует заповеди, то есть Божий закон, в качестве плацдарма, с которого он начинает свою злую работу.

Не секрет, что человек обладает природным свойством непокорности, которое побуждает его почти инстинктивно возмущаться указаниям или запретам. Когда люди видят знак, который говорит к примеру "по газону не ходить" или "рвать цветы запрещается", то часто присутствует побуждение совершить именно то действие, которое запрещено.

В своей книге "Принципы поведения" Джон Мюррей замечает, что чем больше свет Божьего закона светит в наши развращенные души, тем больше враждебность наших рассудков побуждается к противодействию, доказывая, что разум плоти - не предмет Божьего закона. Когда человек поставлен перед лицом Божьего закона, запрещенные вещи становятся еще более притягательными не столько сами по себе, сколько как утверждение собственного упрямства.

В своей интересной аллегории "Путешествие пилигрима" Джон Буньян рисует яркую словесную картину побуждения греха законом. Большая, покрытая пылью комната в доме Переводчика символизирует человеческую душу. Когда человек с метлой, олицетворяющий Божий закон, начинает подметать, пыль кружится повсюду и душит Христианина. Вот почему закон побуждает грех. Он настолько встряхивает грех, что тот начинает душить. И точно так же, как метла не может вычистить комнату от пыли, а лишь подымает ее вверх, так и закон не может очистить душу от греха, а лишь делает грех более очевидным и отталкивающим.

Аксиома в рассуждениях Павла - это мысль о том, что "без закона грех мертв". Это не значит, что грех не существует без закона. Подобное утверждение - явное заблуждение. Павел уже заявлял, что задолго до того, как был открыт закон, грех вошел в мир через Адама и затем распространился на всех его потомков (Рим. 5:12). "Ибо и до закона грех был в мире, - продолжает объяснять он, - но грех не вменяется, когда нет закона" (ст. 13). Главное из сказанного Павлом в Рим. 7:8 - это то, что "грех мертв" в том смысле, что он почему-либо бездействует или не полностью активен. Он не подавляет грешника так, как он это делает, когда закон становится известным.

Закон разрушает грешника

Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею (7:9-11)

Закон не только открывает и побуждает грех, но он также разрушает и уничтожает грешника. Снова излагая свой жизненный опыт до спасения, Павел признает, что он долго "жил... без закона". Как хорошо обученный и усердный фарисей, он, конечно же, не был "без закона" в смысле незнания или непринятия закона во внимание. Он был знатоком закона и считал себя безупречным в его исполнении, думая, что живет жизнью, угодной Богу (Фил. 3:6).

Но на протяжении всех лет своих самодовольных усилий Павел служил лишь "ветхой букве" закона (Рим. 7:6). "Некогда" пришло истинное понимание заповеди, он начал видеть себя таким, каким он был в действительности, и начал понимать, насколько далек он от норм праведности по закону. Его грех тогда ожил, то есть он пришел к осознанию своего действительного состояния во всей полноте его греховности и разрушительности. С другой стороны, он умер в смысле осознания того, что все религиозные достижения представляются духовным хламом (Фил. 3:7-8). Его самооценка, самоправедность и гордость были опустошены и разрушены. Павел умер. То есть впервые он осознал, что духовно мертв. Когда он увидел величие и святость Божьего совершенного закона, он был разбит и сокрушен. Павел в конце концов был готов просить, как и раскаявшийся мытарь: "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" (Лук. 18:13). Он осознал себя одним из тех беспомощных и нечестивых, за которых умер Христос (см. Рим. 5:6).

В наше время особого внимания к Божьей любви (часто при невнимании к Его гневу и наказанию) особенно важно больше оценивать подлинность спасения человека по его отношению к Божьему закону, чем по его отношению к Божьей любви.

Ап. Павел говорит, что заповедь, представляющая весь Божий закон, "данная для жизни, послужила" скорее "мне к смерти". То, что он считал средством достижения вечной жизни, оказалось поводом к духовной смерти.

Бог дал закон, чтобы обеспечить благословение для тех, кто любит Его и служит Ему. Повсюду в Ветхом Завете Господь давал Своему народу такие обетования, как: "Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем. Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его" (Пс. 118:1-2).

Но закон, заповедь не может произвести благословение и мир в неверующем, поскольку тот не способен выполнить требования закона, а потому осуждается им на смерть. Закон не может дать жизнь, дать которую предназначался, поскольку ни один человек не способен выполнить совершенные нормы праведности по закону. Если бы это было возможно, то совершенное послушание закону могло бы принести жизнь. Но поскольку такое послушание невозможно для падших, греховных людей, то закон приносит им смерть, а не жизнь.

Мы спасены, и нам дана вечная жизнь как верующим в Иисуса Христа, поскольку "оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу", и поскольку Сам Христос постоянно пребывает в нас Своим Духом, "тело мертво для греха, но дух жив для праведности" (Рим. 8:4, 10).

Повторяя только что сказанное им о грехе, который взял повод от заповеди (ср. ст. 8) и вызвал его смерть ("умертвил ею"; ср. ст. 9-10), Павел говорит, что грех также обольстил его. Обман - это одно из наиболее коварных и опасных зол греха. Человек, который обманут, обольщен и думает, что он угоден Богу, благодаря своим собственным заслугам и добрым делам. Он не видит необходимости в спасении и не видит причин для веры в Христа. Без сомнения, именно по этой причине все лжерелигии, включая те, которые провозглашают имя Иисуса Христа, так или иначе основаны на ложном фундаменте самонадеянности и собственных усилий. Фарисейство - это ни в коем случае не праведность; оно наихудшее из грехов. И по требованиям закона, и по критериям благодати сами слова фарисейства и самоправедности противоречат сами себе.

За некоторое время до своей встречи с Христом на дамасской дороге Павел пришел к осознанию обольщения грехом и невозможности выполнить требования закона и был приведен Духом Святым к осознанию своей неправедности и духовной беспомощности.

Закон показывает греховность греха

Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра. Итак неужели доброе сделалось мне смертоносным? Никак; но грех, оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть, так что грех становится крайне грешен посредством заповеди (7:12-13)

Апостол снова отвечает на вопрос: "Неужели от закона грех?" (7:7). Теперь он заявляет, что закон не только не греховен, но на самом деле закон "свят, и заповедь свята и праведна и добра". Далее до конца главы Павел продолжает восхвалять и превозносить Божий закон, называя его духовным (ст. 14), добрым (ст. 16) и радостно совпадающим в его "внутреннем человеке" с Божественной истиной и установлениями (ст. 22).

Давид восхвалял Божий закон, провозглашая:

"Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни истина, все праведны; они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота; и раб Твой охраняется ими, в соблюдении их великая награда" (Пс. 18:8-12).

Тот факт, что закон открывает, побуждает и осуждает грех и приносит смерть грешнику, не делает сам закон злом. Когда человек справедливо признан виновным и осужден за убийство, то в этом нет вины закона или тех, кто несет ответственность за его соблюдение. Вина лежит на том, кто нарушил закон.

Снова предвидя вопрос, который естественно придет на ум в свете им сказанного, Павел спрашивает: "неужели доброе сделалось мне смертоносным?" И снова Павел громогласно отвечает на свой собственный вопрос: "Никак".

Снова используем аналогию с судом над убийцей: заслуживает наказания не закон против убийства, но совершение убийства. Сам по себе закон добр; его нарушение - зло. Насколько добр Божий закон, настолько зло его нарушение.

Не закон вызывает духовную смерть, но грех. Закон открывает и побуждает грех, "оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть". Смертоносный характер греха проявляется под чистым светом Божьего закона.

Бог дал Свой святой, праведный и добрый закон, чтобы грех стал крайне грешен посредством заповеди. Как уже отмечалось, проповедь закона необходима для проповеди Благой вести. До тех пор, пока люди не увидят, что представляет собой их грех, они не будут видеть необходимости в спасении от него.

Суть позиции Павла состоит в том, что грех настолько грешен, что способен даже извращать и подрывать предназначение святого Божьего закона. Он может настолько исказить и извратить закон, что вместо того, чтобы приносить жизнь, как это предназначил Бог, он будет приносить смерть. Он может манипулировать чистым законом Божьим, чтобы обмануть и проклясть людей. Такова отвратительная, гнусная сущность греха.

В своем послании к церкви в Галатии Павел приводит дополнительное пояснение места и цели закона.

"Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование, и преподан через Ангелов, рукою посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один. Итак закон противен обетованиям Божиим? Никак! Ибо если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона; но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа" (Гал. 3:19-22).

Главной целью закона было привести людей к вере в Иисуса Христа, Который выполнил требования закона ради грешников, верящих в Его праведность, а не в свою собственную.

После спасения христиане продолжают нуждаться в изложении Божественных установлений Божьего закона, чтобы более ясно видеть грех в своей жизни и признавать его, чтобы полностью испытать благословение, которое принадлежит детям Божьим. Они могут сказать вместе с псалмопевцем: "В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою" (Пс. 118:11) и могут провозгласить обещание, что "если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды" (1Иоан. 1:9).