Личные cвязи Павла c неверующим Израилем

Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти (9:1-3)

Как уже отмечено, Павел начинает этот раздел об Израиле, заявив о своем личном сожалении о неверии своих возлюбленных сородичей. Он только что представил восемь глав Божественных истин, которые восхищают верующих, но сокрушительны для всех неверующих, в особенности же для неверующих евреев, которые чувствовали себя вполне уверенно в своем племенном наследии от Авраама, в своем законническом совершении обрядов и в своей приверженности раввинским преданиям. Неверующий еврей, серьезно воспринимающий слова Павла в главах 1-8, скорее всего почувствует, что Евангелие представляет его абсолютным изгоем, которого вычеркнул Бог.

Павел некогда был наиболее ревностным преследователем евреев, которые называли имя Христа, неуемно "дыша угрозами и убийством на учеников Господа" (Деян. 9:1). Сейчас он был полностью преобразован, с радостью причисляя себя самого к ученикам Христа и глубоко клеймя законничество и лжеуверенность традиционного иудаизма. Для неверующих религиозных евреев христианство видится как антиеврейский заговор. В их глазах Павел полностью противоречил учению Моисея, проповедуя следующее: "Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него [Христа] возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий" (Деян. 13:38-39). Павел, бывший фарисей (Деян. 23:6; Фил. 3:5) и ревностный защитник традиционного иудаизма (Деян. 8:1, 3; 9:1-2), сейчас считался предателем из предателей своего народа, более презираемый, чем язычник. Он был великим изменником, "иудой" иудаизма и архиврагом Израиля (например, Деян. 9:23; 13:50; 20:3; 2 Кор. 11:24).

Еще и ныне иудеи считают, что христианство имеют антисемитскую сущность. Вместо рассмотрения Евангелия как совершенного выполнения и исполнения иудаизма, они видят в нем угрозу разрушения. К несчастью, многие их преследования в течении истории от рук людей, называющих себя христианами, усугубляют это горькое чувство.

Павел не только с великой заботой относился к Израилю как народу, но и чрезвычайно глубоко любил израильтян как личности. Он также знал, что прежде чем неверующие евреи прислушаются к каким-либо словам, которые он должен был сказать, их сначала нужно было убедить, что они действительно были ему небезразличны, и что он был далек от проведения какого-то антиеврейского заговора. В проповеди и в посланиях апостол неуклонно подрывал два основных столпа популярного иудаизма: физическое происхождение от Авраама и праведность от дел закона. Подобно Иисусу во время Его земного служения, Павел обнажил лицемерие и законническое притворство раввинского иудаизма. Он также, подобно Иисусу, знал, что ему нужно было уверить неверующих евреев в подлинности своей любви к ним. Ему нужно было убедить их, что он провозглашал Евангелие, как друг, желающий защитить их и выручить, а не как враг, стремящийся заклеймить и уничтожить. Он должен был показать им свое сердце прежде, чем излагать им свое богословие.

В начале он заверил их в своей личной честности и порядочности, сказав: "Истину говорю вам во Христе, не лгу". Павел удостоверил свою подлинность, провозгласив, что эту истину он сказал во Христе. Он призвал своего Господа и Спасителя Иисуса Христа в качестве неоспоримого свидетеля. Он говорил, что все, что он думал, или делал, или чувствовал, совершалось для или через его Господа. Единство Павла со Христом было той орбитой, по которой двигались его чувства, и тем источником, из которого они проистекали. Иными словами Христос, Который был самою жизнью и дыханием апостола, удостоверяет истину, о которой он собирается учить. Его всеведущий, праведный, вседержавный и благодатный Господь, Который в совершенстве знал сердце и побуждения Павла, подтверждает истинность и безграничность любви апостола к его еврейским соплеменникам.

Вот слова швейцарского толкователя и богослова 19-го века Фредерика Годе: "В глазах Павла в Христе есть нечто настолько святое, что в чистой и светящейся атмосфере Его присутствия невозможна никакая ложь и даже преувеличение" ("Commentary on St. Paul's Epistle on the Romans" [New York: Funk & Wagnall's, 1883], стр. 338).

Павел часто призывает Бога себе в свидетели. В начале этого послания он уверяет римскую церковь в том, что: "Свидетель мне Бог, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его, что непрестанно воспоминаю о вас, всегда прося в молитвах моих, чтобы воля Божия когда-нибудь благопоспешила мне придти к вам" (1:9-10). Для Павла дать обещание означает выполнить его. В своем 2-ом Послании к Коринфянам он пишет: "Бога призываю во свидетели на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил в Коринф" (2 Кор. 1:23). Далее в том же послании он опять уверяет своих читателей в своей истинности, заявив: "Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу" (11:31).

Делая подобное же уверение в 9:1, Павел настаивает: "Не лгу". Апостол ни за что не говорил и не делал ничего просто из соображений целесообразности или чтобы произвести благоприятное впечатление. Он не пытался привлечь своих еврейских читателей, чтобы они приняли то, о чем он говорил, льстя им или делая неискренние или преувеличенные заявления о себе. Он ни за что не сказал бы ничего такого, что было бы неистинно или лицемерно с целью приобрести их внимание или согласие. Его слова в точности выражали его ум и сердце.

Далее он призывает в свидетели свою совесть. Защищая себя перед синедрионом в Иерусалиме, Павел, внимательно глядя на совет, сказал: "Мужи братия! Я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня" (Деян. 23:1). Но надежной была не сама по себе совесть Павла. Его совесть была существенно чистой и неосудительной, потому что он жил в весьма большом послушании Господу. "Ибо похвала наша сия" - говорит он, - "есть свидетельство совести нашей, что мы в простоте и богоугодной искренности, не по плотской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире, особенно же у вас" (2 Кор. 1:12).

В противоположность общепринятому совету "пусть твоя совесть тебе подскажет", природная человеческая совесть далеко не надежная подсказка. Она может быть "сожжена" (1 Тим. 4:2) и покрыта бесчувственным рубцом. Как любая другая сторона человеческой падшей природы, она запятнана и испорчена грехом, объяснял Павел Титу: "Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть" (Тит. 1:15). Через пренебрежение общением с Богом и непослушание Его слову даже совесть верующего может стать бесчувственной и ненадежной. Вот почему Павел не позволяет верующим делать уступки против совести, даже в виду безнравственных вещей. Поступать так значит упражняться в отказе от совести (ср. Рим. 14:20-23). Все верующие должны уметь сказать вместе с Мартином Лютером: "Моя совесть в плену у слова Божия".

Совесть, предоставленная Божьему слову - это совесть, которая подчинена Святому Духу, Которого Павел далее призывает как свидетеля своей истинности и надежности своей совести.

Человеческая совесть сама по себе нейтральна. Она приводится в действие природой человека, которому она принадлежит, находясь в соответствии с ней. Совесть злого невозрожденного человека не охраняет против грешных мыслей и действий. С другой стороны, совесть верного христианина надежна, потому что она приводится в действие истинами и стандартами Божьего слова, силой обитающего в нем Святого Духа Божия. Когда мы живем в Духе, ходим в Духе и слушаемся Духа, то можем доверять нашей совести, потому что она находится под Божественным контролем. Совершенная подсказка Св. Духа либо порекомендует, либо осудит то, что мы делаем или собираемся делать.

По причине того, что то, что он собирается сказать, кажется настолько невероятным, в лучшем случае, чрезвычайно преувеличенным, у Павла есть важная причина, чтобы призвать так много свидетелей.

Его вводному утверждению вполне можно верить. Лишь немногие, знающие Павла христиане, могли усомниться, что у него великая печаль и непрестанные мучения сердца в отношении неверующих соплеменников евреев. Выше он отметил, что хотя и был особенным образом поставлен апостолом язычников, ему также поручено провозглашать Евангелие сынам Израилевым (Деян. 9:15). Как он ясно указывает в данном месте, у него бы сердце разорвалось, если бы он не имел возможности провозглашать путь спасения сынам и дочерям своего народа Израиля. Даже имея возможность свидетельствовать, он не мог смягчить великую печаль и непрестанные мучения, которые он испытывал в отношении тех евреев, которые отказывались верить.

Это та же самая печаль, которую пророк Самуил испытывал к Саулу. Мы читаем, что "более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем" (1 Цар. 15:35). Из-за своей заносчивости и непослушания Саул соделался изгоем перед Богом и своим народом. Но из глубокой любви к Господнему помазаннику Самуил никогда не переставал печалиться о царе. В огромном псалме, который так высоко превозносит Слово Божие, псалмопевец признается: "Из глаз моих текут потоки вод оттого, что [израильтяне] не хранят закона Твоего" (Пс. 118:136).

Иеремию называют плачущим пророком из-за его глубокой печали о неверии и испорченности его народа. "О, кто даст голове моей воду глазам моим - источник слез!" - скорбит он, - "Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего" (Иер. 9:1). Затем он умоляет: "Слушайте и внимайте; не будьте горды, ибо Господь говорит. Воздайте славу Господу Богу вашему, доколе Он еще не навел темноты, и доколе еще ноги ваши не спотыкаются на горах мрака: тогда вы будете ожидать света, а Он обратит его в тень смерти и сделает тьмою. Если же вы не послушаете сего, то душа моя в сокровенных местах будет оплакивать гордость вашу, будет плакать горько, и глаза мои будут изливаться в слезах; потому что стадо Господне отведено будет в плен" (Иер. 13:15-17).

Отвержение Израилем его Мессии таким тяжелым бременем лежало на сердце Павла, что он призвал двух членов Троицы удостоверить его неуемную грусть. Он также знал, что если бы не благодатное вмешательство Бога на дороге в Дамаск, он бы не только все еще находился среди этих неверующих евреев, но продолжал бы руководить ими в преследовании тех, кто признал своего Мессию.

Вся глубина и подлинность печали Павла выражена в почти невероятном заявлении о том, что он желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев своих, родных ему по плоти. Как указывают первые слова "я желал бы", Павел знал, что не мог отвергнуть свое спасение и снова стать отлученным (отдать себя на гибель в вечном аду) и таким образом быть вечно без Христа.

Именно для спасения своих собратьев-евреев Павел выражается гиперболами, говоря, что желал бы потерять свое спасение, если бы это каким-то образом могло помочь спасти их от Божьего осуждение. Никто, конечно же, не знал лучше Павла, что спасение - это самое ценное богатство верующего, и что только жертвенная смерть Христа обладает силой к спасению. Но здесь он говорит эмоционально, а не как богослов, и нет причины сомневаться в том, что его пугающее заявление о самопожертвовании было выражением совершенно честного сердца.

Павел испытывал такую любовь, что желал уступить свое собственное спасение и провести вечность в аду, если бы он мог каким-то образом привести своих соплеменников-евреев к вере в Христа! Он знал, конечно же, что если бы такое и было возможным, то его отделение от Христа не имело бы в себе силы привести к Христу ни единого человека. Апостол также знал, что очевидная невозможность и бесполезность подобной жертвы могла дать повод некоторым его критикам обвинить его в беспечном предложении в жертву того, что, как ему было известно, было невозможно потерять. Он, несомненно, мог ожидать подобных обвинений, поэтому призвал Христа и Святой Дух свидетельствовать о своей искренности.

Страстное желание Павла принести такую крайнюю жертву отразило милостивое сердце Бога, Которой так возлюбил этот нелюбящий и злой мир, что послал Своего Единородного Сына, чтобы предоставить людям искупление (Иоан. 3:16). Это также отразило в равной мере милостивое сердце Сына, Который в послушании Отцу отдал Свою жизнь, чтобы другие могли жить. Павел как раз закончил радоваться об абсолютной уверенности верующего в Христе, от Которого "ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 8:38-39). И все же его любовь к погибающим в Израиле вызвало у него желание уступить эти столь дорогие ему, неоценимые и вечные благословения, если бы это привело его еврейских собратьев к Христу.

Именно огромная любовь Павла к погибающим сделала его столь мощным орудием в руках Бога. Евангелизация имеет мало воздействия, если у благовестника мало любви к погибающим. Джон Кнокс отразил великую любовь Павла, когда молился: "Отдай мне Шотландию, или я умру"; Генри Мартин, когда сказал: "О, чтобы мне быть пламенем огня в руке Божией"; и Давид Брейнерд, который молился о том, чтобы гореть для Бога, что и произошло, когда ему еще не было 30 лет.

Моисей любил ненадежных, неблагодарных и непослушных израильтян во многим подобно тому, как Павел любил их столетия спустя. Ходатайствуя о них, когда они соорудили золотого тельца и поклонялись ему, как раз в то время, когда он находился на горе Синай и принимал от Бога скрижали закона, Моисей умолял о них Господа: "Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал" (Исх. 32:32).

Несколько лет тому назад молодая женщина в нашей местности умерла от удара острым предметом, когда занималась бегом недалеко от своей квартиры. И женщина, и ее муж были христианами, а ее родители не были, и она очень заботилась о их спасении. Незадолго до смерти она призналась мужу, что желала бы умереть, если бы Бог мог употребить ее смерть, чтобы привести к Себе ее родителей. После поминального служения, на котором провозглашалось Евангелие, ее мать все же приняла Христа как Господа и Спасителя.

Лишь милосердная любовь Самого Христа в сердцах тех, кто принадлежит Ему, может произвести такое жертвенное посвящение себя. Чем больше мы слушаемся Его слова и подчиняемся Его воле, тем больше мы будем любить, как любил Он.