Спасение по делам заставляет людей пытаться искупить свои грехи добрыми делами. Вместо того чтобы стать свободными, они оказываются порабощенными

 

Но во времена Лютера дела требовали несколько больших усилий. Из-за того, что церковь пыталась привлечь интерес людей к различным Божьим вещам и повысить посещае­мость церковных служб, священники стали обещать прихо­жанам очищение от грехов за посещение определенных свя­тых мест, особенно в Риме, и созерцание различных артефактов прошлого. Этими артефактами, или реликвиями, являлись, к примеру, серебряные монеты, которые, как предполагалось, Иуда получил за предательство Иисуса, и частица молока из груди Девы Марии.

После посещения какого-либо святого места или созерцания реликвии от имени Папы Римского человеку выдавалась ин­дульгенция, которая являлась свидетельством его добродетели, обретенной благодаря паломничеству. Например, созерцание Иудиных монет уменьшало срок пребывания верующего в чис­тилище на тысячу четыреста лет. Если же кто-либо хотел переве­сти на свой счет гораздо больше добродетелей, ему следовало от­правиться в Рим.

Некоторые святые места ценились больше других, но Рим был буквально наполнен различными реликвиями, захваченны­ми в Иерусалиме в 70 году нашей эры римским императором, который разграбил и сжег город. Рим стал новым домом для ле­стницы Понтия Пилата, Scala Sancta, на которой Иисус стоял перед толпой, осадившей его на распятие. Поскольку Иисус од­нажды стоял на ней, эта лестница имела большую ценность с точки зрения "коллективной добродетели". Однако человеку бы­ло недостаточно просто рассматривать реликвию; он должен был подниматься по лестнице, произнося различные молитвы, становясь на каждую из двадцати восьми ступеней. Поднявшись по лестнице один раз, человек получал достаточно добродетели, чтобы спасти из чистилища умершего родственника.

Рим также считался городом, где были погребены тела Петра и Павла. Служители церкви разрезали каждое тело на две части и разделили между четырьмя церквами, чтобы они могли зараба­тывать на паломниках. Кроме этого, в Риме были похоронены сорок Пап и семьдесят шесть тысяч мучеников; посещение мо­гилы каждого из них также отправляло некоторое количество добродетели на небесный счет верующего. Одна церковь утверж­дала, что в ней хранится двенадцатифутовая балка, на которой повесился Иуда.

В Риме человек мог по-настоящему угодить Богу. Поэтому в 1510 году, когда Лютера вместе с еще одним представителем его монастыря в Эрфурте избрали для того, чтобы уладить разногласия местных властей с Папой Римским, он с нетер­пением стал ожидать, когда же ему наконец представится возможность оказаться рядом с таким огромным количест­вом реликвий. Оказавшись в Риме, Лютер остановился в мо­настыре местного ордена августинцев, принимая участие в жизни монастыря, ежедневных молитвах, службах и испове­дях. Как только у него появлялось хоть немного свободного времени, Лютер тут же использовал его для посещения свя­тых мест. Он делал это не только для того, чтобы уменьшить время своего пребывания в чистилище, но также и из-за сво­его огромного интереса к различным Божьим вещам.

Чтобы вы могли представить себе, какую важность для Лю­тера имело подобное времяпровождение, я хочу сказать, что в это же время в Сикстинской капелле над росписью потолков трудился знаменитый Микеланджело. Но для Лютера это не представляло особого интереса. Он страстно хотел увидеть изображение Девы Марии, принадлежавшее, как считалось, руке апостола Луки.

Тем не менее Рим разочаровал Лютера. Он увидел, что свя­щенники там являются безнравственными и легкомысленны­ми. Они с такой скоростью проводили мессу, что в одну, про­веденную им, их могло бы вместиться целых семь. Однажды Лютер был шокирован, подслушав разговор между священни­ками, готовившими причастие. Один из них пробормотал: "Ты являешься хлебом, хлебом ты и останешься; ты являешься ви­ном, таковым и будешь". Услышав такие непочтительны слова, Лютер пришел в уныние. И все-таки он не утратил своей веры в таинства, церемонию и добросовестных немецких священ­ников. Лютер оказался способным отделить эту безнравствен­ность от своих убеждений. В Риме же он продолжил совершать добрые дела.¹³

Однако посреди этого паломничества в душу Лютера снова закрались сомнения, которые заставили его пересмотреть цен­ность всего произошедшего с ним. В действительности он нахо­дился на Santa Scala, лестнице Пилата, когда в его голове стали появляться первые вопросы. Лютер поклонялся и целовал каж­дую ступеньку, произнося молитвы, когда заметил, что у него появилось желание, чтобы его родители были уже мертвы; но хотел он этого не потому, что больше не желал видеть их. Наобо­рот, Лютер хотел, будучи в Риме, освободить их от чистилища. Он понял, что все вокруг стало игрой - где была настоящая власть, и кто на самом деле обладал ею? С этого момента Лютер стал подвергать сомнению уже все происходившее вокруг него. Как можно узнать, угодил ли он вообще Богу своим путешест­вием в Рим? Как он может стать Божьим другом?¹⁴

 

Где была настоящая власть, и кто на самом деле обладал ею? Можно ли угодить Богу путешествием в Рим? Каким образом Лютер мог стать Божьим другом?

 

Встреча с мистиком

Вернувшись из Рима в Эрфурт, Лютер был переведен в мо­настырь ордена августинцев, находившийся в немецком горо­де Виггенбурге. Там он собирался преподавать в университете. Витгенбург был таким же небольшим городком, как и Эрфурт. Однако правитель той местности, Фридрих Мудрый, хотел по­строить в своем городе лучший университет во всей стране.

Оказавшись в Виттенбурге, Лютер нашел себе наставника, который остался верен ему до конца своей жизни, священни­ка по имени Йохан фон Штаупиц.

На новом месте Лютер продолжал изнурять священников так же, как он делал это в Эрфурте. Он знал, что грехи не могут быть прощены без исповеди и покаяния перед священником, проще­ния, полученного от этого священника, и выполнения какой- либо епитимьи за совершенные грехи. Однако прежде чем испо­ведаться, необходимо было вспомнить все свои грехи. Лютер знал, что "душа должна быть исследована... память обыскана... мотивы изучены",¹⁵ потому что без этого невозможно было про­лить свет на все совершенные грехи. Но Лютер знал еще и о са­мозащите своего собственного "я", а также о том, что он может не вспомнить некоторых своих грехов. Поэтому даже покаяние оказывалось неспособным полностью помочь ему.

Когда Лютер понял, что ни добрые дела, ни паломничест­во к святым местам, ни исповедь не могут помочь ему обре­сти спасение, он, будучи чрезвычайно утомленным предло­женными церковью путями, впал в глубочайшее отчаяние. У Лютера началась паника, а его совесть настолько донимала его, что он стал ужасаться самым незначительным вещам. Также ему стали сниться ночные кошмары, и, как он позже признался, его психическое состояние в то время было хуже, чем любое физического недомогание, которое мы можем се­бе представить.¹⁶

Штаупиц пытался облегчить угрызения совести Лютера с помощью метода, о существовании которого тот никогда да­же и не думал. Штаупиц был мистиком. Только не путайте это с ведьмами или мистицизмом движения New Age. Мис­тики являлись монашескими группами, которые искали и находили осязаемое Божье присутствие. В 300 году после Рождества Христова, когда церковь была секуляризирована и стала языческой, стали появляться группы людей, которые отправлялись в пустыню и жили там отрезанными от всего мира, занимаясь поисками Бога. Этих людей называли от­шельниками; те из них, кто ощущал Бога, рассказывали о ве­личайших знаках и чудесах. Слово "мистики" стало приме­няться исключительно по отношению к отшельникам, кото­рых позже назвали монахами, ощущавшими грандиозное присутствие Бога. Они обнаружили, что в Его присутствии могут меняться. Они во всей полноте осознали порочность человеческой природы и устремились к Богу, чтобы раство­риться в Его безграничной добродетели.