Исполненное пророчество: атака Кровавой Мэри на протестантов

В первой половине 1553 года жизнь Нокса представлялась исключительно в радужных тонах. В Англии у него было не­сколько влиятельных врагов-католиков, но это не особенно беспокоило Нокса - его служение процветало. Роль странст­вующего проповедника позволяла ему успешно распростра­нять протестантское учение. Во время своих проповедей он продолжал крушить пустые традиции и даже пошел еще даль­ше, назвав имена тех, кого считал предателями. Несмотря на то, что Нокс еще не мог жениться, его личная жизнь, в свете обручения с Мэрджори, выглядела многообещающей.

Однако события того года вскоре принесли чудовищное опустошение старой доброй Англии. Реакция Нокса на про­изошедшее настолько очернила его репутацию, что будущие королевы испытывали отвращение, слыша одно лишь его имя.

6 июля умер король Генри VIII. Нокс сразу же почувствовал повисшее в воздухе напряжение — он знал, что позиции проте­стантов в Англии были еще очень непрочны из-за недостатка проповедников и частых ошибок в учении. Нокс прилюдно произнес пророческие слова об уничтожении английского движения протестантов.

К концу месяца на престол взошла королева Мэри Тюдор. Являясь убежденной католичкой, она немедленно стала отме­нять все протестантские реформы, проведенные ее отцом. Из­менения наступили очень быстро. К ноябрю парламент аннули­ровал все протестантские законы и провозгласил католицизм национальной религией. Протестантов поставили в извест­ность, что до 20 декабря они должны перейти в лоно католичес­кой церкви, те, кто не сделает этого, будут считаться еретиками.

В скором времени Нокс увидел во всей этой ситуации угро­зу собственной жизни. Его враги попытались схватить одного из помощников, который вез письма Мэрджори и миссис Бо- уз. В письмах они надеялись обнаружить информацию, послу­жившую бы им поводом для ареста и казни реформатора.

Из-за творившегося кругом вероломства сторонники Нок­са умоляли его покинуть Англию. В своем письме к Мэрджори и миссис Боуз Нокс писал, что его братья "своими увещевани­ями и слезами вынудили его подчиниться".²⁶ Поступив мудро, но против своего желания, он в январе 1554 года покинул Анг­лию и оказался во французском городе Дьеп. Позже Нокс напи­сал, что был не до конца уверен в том, следовало ли ему поки­дать Англию, поскольку "никогда он не мог умереть с большей честью".²⁷ Не желая привлекать ненужных подозрений, Мэр­джори и миссис Боуз остались в Англии, однако условились с Ноксом вести регулярную переписку. До сих пор семью Боузов защищали имевшиеся у них привилегии. После бегства Нокса руководство католической церкви посчитало, что теперь оно может спокойно править в Англии, и продолжило творить свои ужасные злодеяния.

Нокс оказался прав в своем пророчестве об уничтожении протестантизма. Королева Мэри в феврале 1555 года вынесла первое распоряжение о казни протестантского переводчика Библии Джона Роджерса. Во время ее страшного правления было казнено более трехсот человек, включая автора первой версии "Книги общих молитв" Томаса Крэнмера. В своих по­пытках восстановить католицизм королева пролила так много крови, что ее стали называть Кровавая Мэри.²⁸

Пребывавший в безопасности Нокс был подобен "боевому коню, выведенному из битвы". Он очень тяжело перенес свое расставание с Англией и однажды написал о своем единствен­ном успокоении: "Я молюсь о том, чтобы снова получить воз­можность ринуться в бой".²⁹

"Пусть они быстрее отправляются в ад..."

Под конец своего месячного пребывания в Дьепе Нокс уже не мог спокойно сидеть на одном месте. Он совершил путеше­ствие в Швейцарию, где встретился с Хайнрихом Буллинге- ром, известным и решительным лидером Реформации. Одним из вопросов, которые хотел задать ему Нокс, звучал так: "Обя­зан ли я подчиняться законам монархии, которая навязывает идолопоклонство?" Однако Буллингер не смог дать ему удов­летворительный ответ.

Недовольный, Нокс в скором времени снова вернулся в Дьеп, написав протестантам, оставшимся в Англии, ободряю­щее письмо, где рассказал о том, что услышал в Швейцарии. Вне всякого сомнения, Нокс чрезвычайно переживал за своих английских последователей, непрестанно молясь и думая о них и, возможно, о своем возвращении.

В конце лета 1554 года Нокс сидел на берегу пролива Ла- Манш, глядя в сторону английского берега, где в то время про­цветало идолопоклонство. Он думал о том, как сильно нужда­лись в нем оставшиеся там люди, как много из них умирало мученической смертью и как ему не хватало Мэрджори и мис­сис Боуз - и все это из-за королевы.

Нокс больше не мог сдерживать внутри себя горячую нена­висть к ереси. Он сел и написал "Добросовестное увещевание, обращенное к исповедующим Божью истину в Англии". На тот момент это было его самое длинное и самое резкое письмо. Фактически оно призывало к кровопролитию! Нокс атаковал католических епископов, назвав их "садовниками дьявола", и священников, наградив их эпитетом "слепые нечестивцы", также заявил, что все они достойны смерти. Нокс раскрыл ли­цемерие королевского двора, написав, что ранее придворные единогласно считали Мэри "ублюдком, рожденным от крово­смешения, которая никогда не буде править в Англии"; теперь же они подобострастно преклоняются перед ней.

Нокс даже не пытался сдерживать свой гнев, написав, что ес­ли бы Кровавая Мэри была убита еще до того, как стала короле­вой, то царившей сейчас жестокости в Англии просто бы не бы­ло. Он писал: "Иезавель, эта проклятая идолопоклонница, про­ливала кровь пророков... но я считаю, что она не воздвигла во всем Израиле и половины тех виселиц, которые злобная Мэри поставила в одном только Лондоне". Свою рукопись Нокс за­кончил ужасной молитвой от имени Англии: "Не отсрочивай Своей мести, Господи, но позволь смерти с жадностью пожрать их; пусть земля поглотит всех этих нечестивцев, отправив пря­миком в ад. Ибо они неисправимы, страх и почтение к Твоему святому имени отсутствует в их сердцах".³⁰

Написав еще несколько строк, Нокс запечатал письмо и отправил его в Англию, зная, что оно будет напечатано и распространено по всему королевству.

 

Встреча Нокса и Кальвина

Не имея прихожан, которым бы он мог читать проповеди, а также лишенный возможности участвовать в революции, Нокс вынужден был отправиться в Швейцарию. Во время своего из­гнания он испытывал потребность еще в одном важном эле­менте, которого так не хватало в его жизни. Убедившись, что письмо благополучно покинуло Дьеп, Нокс прямиком напра­вился в Женеву, где планировал встретиться с Жаном Кальви­ном. Именно там осенью 1554 года два реформатора наконец- таки встретились.

Несмотря на то, что они боролись за одно общее дело, ме­тоды борьбы Кальвина и Нокса существенно отличались. Каль­вин был методичным мыслителем, исключительно умным ис­следователем и спорщиком, который своими безукоризненны­ми знаниями лишал врагов дара речи. Нокс же был смутьяном, предпочитающим не говорить, а действовать, воином, который своей страстной преданностью истине заставлял замолчать про­тивников. Я бы назвал Нокса "Кальвин с мечом".

Кальвин восхищался смелостью Нокса, хоть и принимал его несколько небрежно. Вы можете представить себе отноше­ние человека, обладающего прекрасными интеллектуальными способностями, к простому и грубоватому Ноксу. Нокс со­вершал то, о чем Кальвин, может быть, даже и не мечтал; Кальвин же обладал знаниями, которые так сильно стремил­ся обрести Нокс, надеясь успешно применить их в деле Ре­формации у себя на родине. Преданность общему делу сде­лала двух реформаторов хорошими друзьями.

Находясь в Женеве, Нокс наконец-таки изучил иврит. Тео­логическую школу Кальвина он назвал "лучшей христианской школой, которая когда-либо существовала на земле со времен апостолов".³¹ Нокс и Кальвин проводили вместе много време­ни, обсуждая различные теологические вопросы и правильное толкование Библии.

К тому времени гонения на протестантов в Англии приоб­рели такие масштабы, что многие из протестантов стали ис­кать убежища в Европе. Некоторые из них направились во Франкфурт, где им любезно была предоставлена церковь. Эта группа беженцев написала письмо Ноксу в Женеву; они по­просили его приехать в Германию и стать их пастором. Нахо­дясь в Женеве всего лишь несколько месяцев, Нокс был на­столько счастлив там, что никуда не хотел уезжать. Но Каль­вин расценил полученное приглашение как замечательную идею. В конце концов, Нокс согласился и, приняв приглаше­ние, прибыл во Франкфурт в ноябре.

 

Споры во Франкфурте

В Германии дела Нокса стали складываться не так хорошо, как ему того хотелось. В церкви, пастором которой он стал, разгорелись горячие дебаты, касавшиеся того, какую литургию следует использовать; одни хотели оставить старые обычаи ан­гликанской церкви, а другие - ввести новые. Расписавшись в собственном бессилии решить возникшую проблему, верую­щие написали письмо Кальвину, спрашивая его мнения. Тот же в своем ответе выразил недовольство тем, что они спорят о таких ничтожных вещах, и сказал, что им следует переходить на следующий уровень, который перед ними раскрывает Бог.

Однако ответ Кальвина не разрешил проблему. В результате в спор вынужден был вмешаться Нокс и примирить обе сторо­ны. Верующие согласились с его доводами и решили пойти на компромисс, стараясь придерживаться старой литургии, на­сколько это возможно. Однако этому соглашению была уго­тована короткая жизнь. Прибыла новая группа беженцев, и вскоре те, кто хотел поклоняться по-старому, оказались в яв­ном меньшинстве, а следовательно, вынуждены были усту­пить. Наконец, в феврале 1555 года Нокс совместно с груп­пой других членов церкви разработал новый порядок бого­служения, который в течение нескольких лет был оформлен в виде официального порядка богослужения шотландской церкви, названного "Книгой общего порядка".

Измученный ссорами, постоянно возникавшими между ду­ховно незрелыми прихожанами церкви, Нокс в одном из сво­их посланий упрекнул их в мелочности. В послании он также набросился на грехи политических лидеров, назвав императо­ра Карла V таким же врагом Христа, каким был Нерон.

Слова Нокса быстро разлетелись по всему Франкфурту. Си­туацию усугубило то, что сам император находился всего лишь в ста шестидесяти милях от города! Местные власти испуга­лись, что их город может столкнуться с серьезными проблема­ми, если Нокс его тотчас же не покинет. Прихожане церкви приняли решение лишить реформатора должности пастора. Нокс охотно подчинился. Он, а также еще несколько человек, покинули церковь.

Желая получить одобрение Кальвина, прихожане направи­ли ему письмо, описывая сложившуюся ситуацию, и просили его дать ответ. Однако, получив ответное письмо, они увидели не совсем то, чего ожидали. Кальвин писал: "Я не скрываю, что с господином Ноксом, по моему мнению, обошлись плохо и не по-братски".³²

 

Возвращение в Шотландию

Нокс был тепло встречен Кальвином в Женеве, куда прибыл в апреле 1555 года. В очередной раз он попытался заняться науч­ной исследовательской деятельностью. Находясь под глубоким впечатлением оттого, как Кальвин управлял Женевой, Нокс го­рел желанием научиться у него как можно большему. Он описы­вал это так: "Я видел и другие места, где искренне проповедуется весть о Христе; но здесь нравы и религия оказались настолько реформированы, что подобного я нигде не видел".³³

Что касается Шотландии, то там протестантизму не чини­лось особых препятствий. Местные протестанты, пользуясь благоприятной ситуацией, распространяли Евангельскую Весть везде, где только могли. Их сердца были наполнены та­кой большой надеждой, что они даже верили в то, что однаж­ды к Богу может обратиться и регентша Мэри. Ее дочь Мэри в тот момент получала образование во Франции и в скором вре­мени должна была вернуться в Шотландию уже королевой. Ре­гентша даже прибегла к услугам одного протестанта, чтобы тот представлял торговые интересы Шотландии в отношениях с Францией. Мэри становилась все старше и старше, а любовь регентши к католицизму несколько ослабла. В сравнении с Кровавой Мэри, правившей в соседней Англии, шотландская Мэри выглядела и вовсе добродетельницей! Многие беженцы- протестанты, покинувшие Англию, находили приют в Шот­ландии, считая, что там они будут в большей безопасности. Но они по-прежнему испытывали огромную потребность в пасто­рах и проповедниках.

Тем временем Нокс был занят организацией радикально настроенных английских верующих в Женеве. Он призывал их вернуться в Англию и совершить там протестантский пе­реворот.

Во время изгнания Нокс продолжал получать письма от миссис Боуз, в которых она писала о повышении давления на себя и свою семью в связи с ее отказом участвовать в ка­толической мессе. Отказ миссис Боуз следовать догмам ка­толической церкви ставил под угрозу также и ее мужа. Мис­тер Боуз хотя сам и не собирался покидать лоно католичес­кой церкви, тем не менее, позволил своей жене и дочери Мэрджори покинуть Англию. Миссис Боуз написала Ноксу, что хочет прибыть с дочерью в Женеву, чтобы там быть сво­бодными в своем поклонении Богу.

Нокс договорился с миссис Боуз, что она вместе с Мэрджори прибудет к нему в Шотландию. Поначалу реформатору было жалко покидать Женеву и возвращаться в Шотландию. Но в скором времени после серии успешных проповедей там он почувствовал себя безмерно счастливым. Нокс был бесконеч­но благодарен миссис Боуз, которая повлияла на его решение вернуться.³⁴

 

Нокс женится на Мэрджори

Миссис Боуз и Мэрджори имели в Бервике много знако­мых, что облегчило их путешествие в Шотландию. После при­бытия Нокса в Эдинбург в августе 1555-го он и Мэрджори со­четались брачными узами.

Теперь рядом с Ноксом была не только молодая жена, но и теща. О Мэрджори написано совсем не много, за исключе­нием того факта, что она вышла замуж в возрасте восемнад­цати лет; Ноксу же на тот момент было тридцать восемь лет. Мэрджори была очаровательной девушкой, и ее брак казал­ся очень счастливым, что являлось еще одним подтверждени­ем отсутствия романтических отношений между Ноксом и миссис Боуз. Она родила своему мужу двух сыновей, первый - Натаниэль, появился на свет в 1557 году. Также Мэрджори помогала Ноксу в его служении, выполняя секретарские обязанности.³⁵