Какая-то научная критика шла в адрес ваших умозаключений?

Нет. Шли сплошняком восторженные репортажи в газетах о том, как граф Каподистрия поднимался по мраморным ступеням дворца Ланжерона с императором Александром. Но материал был изъят и совершенно не обработан. До самого конца раскопок нам было особенно нечем хвастаться, кроме как своим трудолюбием, упорством и, прежде всего, произведенным эффектом. Начальство и сотрудники меня называли молодцом, хвалили за «культурный подвиг». Но проректор по науке вежливо осведомился: «Так что вы, все-таки, нашли нового?». Я не смог внятно ответить. «Ну, – говорю, – остатки камина в доме Рено». «Ну и что? Мы что, камина не бачили»... Поэтому мы все расстались после раскопок немного обескураженными. Мы как бы победили, но победа казалась пирровой. Потому что не поняли, что нашли. И что с этим делать дальше не ясно. Мало того, весь материал надо было куда-то девать. Он не был обработан. И обрабатывать его было некому. Я поручил поначалу это дело Гизеру. Потом Олег решил его мыть и забрал к себе домой. Потом пытался его шифровать.

Обряд основания Одессы оказался единственной яркой и реальной находкой. Мне повезло с моей язвой, а также с погодой. Была необычайно холодна зима девяносто шестого года. Я пошел с животом к своему врачу, она посмотрела на меня, как на покойника - язва была такого же размера, как тот екатерининский пятак. Прободение вот-вот должно было случиться. Она мне потом призналась, что испугалась, будто это раковое образование. Анализы были плохими, меня положили на больничный. На занятиях в университете подменяли. Всю зиму я провел дома. Никуда не выходил. По городу начались веерные отключения света. В квартире было необычайно холодно. Комната вымерзла. Я здесь лежал под многими одеялами, на грелке, одетый и в шапочке, чтоб не дуло из окна. Читал в перчатках книгу. Из постели не вылезал месяц. А что я читал? Примерно, мифы древней Греции. Кучу книг по мифологии и классицизму, Гомера и письма де Рибаса. И все время думал, почему де Рибас так поступил. Прочел много книг о масонских обрядах. И об обрядах закладки монет у разных народов. Читал до тех пор, пока не понял, - де Рибас, считавший себя Одиссеем, основал Одессу в свою честь. И в честь Екатерины. Позднее я написал об этом большую статью. Она оказалась лучшей статьей в моей жизни – ее переиздавали уже более десятка раз.

После раскопок мы расстались и больше не виделись месяца два. Если бы не сочинение, я бы никогда, наверное, вам не позвонил...

Дальше копать было не с кем и нечем. Такие авантюры не повторяются дважды. Власти были недовольны количеством жалоб и ясно, что разрешения на новые раскопки нам не дадут. Я же считал работу выполненной и более не собирался никого беспокоить. Мне надо было разобраться в том, что мы накопали. Никто не думал о новых раскопках в центре города, пока не появился ты со своим школьным сочинением для Фонда греческой культуры в феврале месяце. Получается, что во всех дальнейших событиях виноват именно ты. И никто другой.

Ты учился в выпускном классе. И позвонил мне, когда я уже устал лежать. Начинался новый семестр, следовало начинать ходить на работу. Все это время я честно и тщательно лечил свою язву. И получалось. Пить нельзя ничего в принципе. Регулярно ходил на процедуры. Через эндоскоп врач колол лекарство прямо в язву. Процедура очаровательная. Тебя кладут на стол, запихивают зонд через рот и врач смотрит на экран. Я ел одну овсянку и запивал миргородской водой. Жизнь монотонная, но, при сплошном чтении книг, очень привлекательная.

Ты мне напомнил о себе и попросил литературу для реферата о раскопках. Я посоветовал написать примерно то, что ты видел, а я тебе дам отзыв. Потом спросил, куда ты собираешься поступать. Узнав о желании стать археологом, предупредил, что нужно приготовиться быть бедным. Я говорю это всем молодым людям, которые грезят заниматься археологией. Это не значит, что ты будешь бедным, но приготовься. Ни на что не рассчитывай – работать негде, и ты никому не будешь нужен. Только со стороны эта профессия кажется очаровательной. Прийти помахать лопатой, выпить в палатке, погулять с девочками, попеть у костра «о скифах и языческих богах» или «Орел шестого легиона». Но попробуй этим искусством прокормить себя и свою семью. Боже, сколько народу спилось и погибло на пути к своей заветной мечте! Имя им легион. Все это я тебе сообщил сразу.

Но весной ты снова позвонил и попросил литературу для сочинения на конкурс Фонда греческой культуры. Снова напомнил об античных черепках из нашего раскопа. Поначалу я хотел отмазаться, и дать тебе тему попроще, которая обеспечена доступной и обильной литературой. Например, какая-нибудь вазопись Древней Греции. Но клиент мог оказаться перспективным, я же не с первым школьником в своей жизни общался. Я вообще никогда и никому не отказываю в подобной помощи.

Знакомы мы были слабо.

Откуда я мог знать, чего ты на самом деле хочешь? Ты сам этого не знал. Мне всего лишь понравился твой энтузиазм, но я не мог знать, угаснет ли он завтра или нет. При этом заманивать молодого человека, в сущности, несмышленыша - совершенно не в моих правилах. Но ты продолжал приставать с этими черепками. На что я тебе сообщил, здесь действительно была Гавань Истриан или Исиаков, чего-то там покопал Диамант, и никакой перспективы нет. Здесь нет ничего нового. Ты настаивал - ведь нашли же мы новые античные черепки. Тогда я сдался: «Ладно, для сочинения сойдет. Заходи».