Происхождение фольклора. Мифологические рассказы

Письменность и вместе с нею литература появляются у народа вместе с государством. Этому предшествует длительный период родового общества. Как показывает история первобытных наро­дов, фольклор у них уже сложился, и «дофольклорных» народов на земле нет. Первобытный фольклор включает в себя разнообраз­ные обряды, повествовательные произведения, песни. Элементар­ные представления о мире и человеческом обществе выражались в мифах, которые могли иметь форму песни или рассказа, вопло­щались в обрядах.

В основе мифологических представлений лежит своеобразная логика первобытного человека. Мир казался полным опасностей, и выжить в нем можно было только путем соблюдения многочис­ленных обрядов. В их основе и лежали мифологические верования. Явлениям окружающего мира придавались не свойственные им качества. Так, все казалось живым: земля почиталась всеобщей матерью, солнце и луна были братом и сестрой, силы природы представлялись в облике страшных чудовищ. Обряды как раз и призваны были обезопасить жизнь первобытного человека. Во время исполнения обрядов их участники возвращались в воображении к тем временам, когда был установлен миропорядок. В наиболее древних мифах это приписывалось первопредкам, так называе­мым культурным героям (создателям человеческой культуры). У народов, стоявших на грани между первобытным обществом и госу­дарством, устроение мира принадлежало богам. Об устройстве мира и его судьбах рассказывается в мифах, лучше всего сохранивших­ся в Древней Греции и Древней Скандинавии.

Своя система богов была и у древних славян. Правда, древнеславянские мифы не сохранились, но по свидетельствам нашей древней письменности мы знаем, что одним из верховных сла­вянских богов был громовержец Перун. Солнечным богом был Даждьбог. Ветрами заведовал Стрибог. Повелителем скотины был Велес. Известны и другие имена древнеславянских божеств, но ничего определенного мы о них не знаем.

Но если до нас не дошли древнеславянские мифологические рассказы, то следы мифологических представлений сохранились в языке и фольклоре. Как о живых существах говорим мы о солнце («солнце встало», «солнце село») и временах года («зима при­шла»). Мифологические представления сохранились в суевериях («встать с левой ноги — плохо») и многих обычаях. В русском фольклоре осталось выражение «мать сыра земля», осталось пред­ставление о реке Смородине как реке смерти, а сама смерть рису­ется костлявой старухой с косой. Герои сказок и былин сражаются с чудовищами. Все это говорит о том, что русский фольклор раз­вился на древней мифологической основе. Но на эту основу легли и серьезно ее видоизменили более поздние представления, рож­денные историей и бытом русского народа.

Мифология продолжала жить и развиваться после того, как ушло в прошлое язычество — религия первобытного общества. Русские приняли христианство, но в их сознании жило убежде­ние, будто человека со всех сторон окружают неведомые, враж­дебные ему, силы. Убеждение это отразилось во множестве рас­сказов, многие из которых можно услышать и сегодня.

Неведомые существа — это нечистая сила, обитающая как в прямом соседстве с человеком, так и в природе. К людям нечис­тая сила относится по-разному: некоторые существа — носители зла, с другими можно жить в мире.

Природные духи связаны с лесом, водой, полем. В лесу обитал леший. Если он желал показаться людям, то являлся либо в облике великана ростом с дерево, либо старичка с мохнатыми руками, либо обыкновенного человека, но без пояса или шапки (а наде­вать их прежде было обязательным). Если человек заблудился в лесу, то это злая проделка лешего. Леший мог и просто попугать: страшно захохотать, сбить с толку. Встреча с лешим не смертель­на, но ничего хорошего не обещает.

Гораздо страшнее лешего был водяной. Его обиталище — глубо­кие омуты и водовороты. Он представлялся голым стариком, об­лепленным тиной и водорослями. Любил зло подшутить: топил неосторожных купальщиков и вообще был зол и недружелюбен.

Поэтому люди, постоянно связанные с водой (например, рабо­тавшие на мельницах), приносили водяному небольшие жертвы: сыпали хлебные крошки, табачок.

С водой были связаны и русалки — водяные красавицы в венках из водорослей и осоки. Их было много, и они водили хороводы не только по берегам рек и озер, но и резвились в полях, качались на ветвях старых деревьев. Опасность они представляли в основном для мужчин: неземная красота русалок могла увлечь кого угодно, и соблазненный ее красотой становился жертвой русалки.

Среди домашних духов главным был домовой. Жил он где-то в доме: под печкой, в чулане, под порогом, на чердаке. Он был покровителем семьи и хозяйства, дружил с кошками и собаками. К людям он относился в общем хорошо, но в плохом настроении мог устроить возню на чердаке или навалиться на спящего и ду­шить его. В хорошем настроении он любил шутить: возьмет какую-нибудь вещь и спрячет, так что ее найти не могут. Чтобы он не гневался, для него оставляли кашу, хлеб, табак. При переезде в новый дом нужно было забрать с собой и «своего» домового. Его приносили в горшке с углями или вместе с кошкой, которую первой впускали в новое жилище.

Был домашний дух и женского рода — кикимора. От нее добра не ждали: кикимора обожала мелкие пакости. Если у женщины перепутана пряжа, нитки оборваны — это дело рук кикиморы.

Главную опасность для человека представляли злые духи. Их обычно звали чертями, бесами, но поминать имя черта не реко­мендовалось. Они принимали облик человека, но были лысыми и остроголовыми, прихрамывали, у них были хвосты и рожки. Черт мог явиться и в образе животного — черной кошки или черной собаки. Селились черти в «нечистых» местах: болотах, трясинах, омутах. Все ошибки и несчастья русский человек объяснял вме­шательством черта («бес попутал», «нелегкая понесла»). Бесы ли­шали человека разума (отсюда слова «беситься», «бешеный»).

Опасность исходила не только от нечистой силы, но и от лю­дей. Носителями злого начала были колдуны. В их распоряжении была вредоносная магия: чтобы причинить зло, они произносили и особые заговоры, и окуривали серой, и производили колдов­ские действия с помощью змеиной кожи. От колдовских заклятий можно было заболеть, лишиться удачи. Очень любили колдуны расстраивать свадьбы, и приход колдуна на свадьбу не сулил ни­чего хорошего. Средствами защиты от колдунов были лук, чес­нок, разные травки.

Колдовством занимались и ведьмы. В разных областях России они представлялись по-разному. Севернорусская ведьма — страш­ная костлявая старуха, а на юге России — молодая красавица. От людей ведьму мог отличать небольшой хвостик. Колдуны мрачны и нелюдимы. Ведьмы любят общество себе подобных и собираются на шабаши, куда они прилетают на метлах. Кроме того, ведьмы обладают даром оборотничества, превращаясь чаще всего в кошек и сорок. Ведьмы вредили не только отдельным людям. Моры, по­жары, неурожаи были результатом их происков. Поэтому в стари­ну с ведьмами жестоко расправлялись, а в Западной Европе сжи­гали на кострах.

Необыкновенные способности приписывались и покойникам. Считалось, что они могут вернуться в нашу жизнь, а порой — и вредить живым. Поэтому мертвых боялись.

Встречи с нечистой силой были опасными и нежелательными. Существовало множество рассказов о таких встречах — и везде результаты столкновения с нечистой силой были печальны. Слушая их, удивляются и пугаются ребятишки в произведении И.С.Тур­генева «Бежин луг».

Большинство мифологических рассказов принадлежит прошло­му. Но есть еще суеверные люди, для которых леший, водяной, домовой — это реальность. И в наши дни рассказывают о полтергейстах, о таинственных инопланетянах-пришельцах, так что мифологическая проза остается частью традиционной культуры.

Вопросы и задания

1. Какие народные представления отразились в мифологических рас­сказах?

2. Назовите героев русских мифологических рассказов.

 

Обрядовый фольклор

На мифологической почве возникли обряды, сохранявшиеся в быту русского народа вплоть до XX века. У нас они зафиксирова­ны лишь начиная с XVIII века и поэтому не могут служить точ­ным отражением обрядов первобытных: многое привнесено в них христианством и современным бытом. Однако традиция цепко удерживала бытование обрядов, без которых не обходилось ни одно значительное событие в жизни человека. Обрядами обстав­лялась как трудовая деятельность человека, так и его семейная жизнь. Поэтому обряды обычно делят на две группы — связан­ные с земледельческим календарем и семейные.

Календарными обряды зовут еще и потому, что они проводи­лись по строго определенным дням календаря. Только в эти дни разыгрывались целые представления, сопровождаемые песнями и плясками. Обряды преследовали практические цели: принести в дом здоровье, богатство и благополучие, сопутствовать успеху в труде. Но обряды, как думали наши предки, закрепляли еще раз и навсегда установленный миропорядок.

В календарной обрядности особое значение придавалось встре­че Нового года. От первого дня зависело благополучие человека в течение всего года. Поэтому новый год сопровождался обряда­ми, смысл которых — расставание со старым и обеспечение бла­гополучия на грядущий год. Русские новогодние обряды включа­ли в себя колядование, святочные игрища и разнообразные гада­ния.

В обряде встречи Коляды (колядовании) участвовала деревен­ская молодежь. В вечер накануне Рождества (25 декабря по старому стилю) группки молодых людей обходили избы и пели неболь­шие песенки, в которых желали хозяевам благополучия в насту­пающем году. Песни эти назывались колядками, потому что мо­лодые люди представлялись посланцами некоего мифологического существа — Коляды. Это давало им право требовать угощения, — и их всегда одаривали. Таким образом, благополучие хозяев стави­лось в зависимость от таинственной Коляды. В колядках же хозяе­вам желали сказочно богатого урожая, достатка в дому:

 

Пришла коляда

Накануне Рождества.

Дайте коровку,

Масляну головку! (обрядовое печенье. — Е. К.)

А дай Бог тому,

Кто в этом дому!

Ему рожь густа,

Рожь ужиниста! (которую хорошо жать. — Е. К.)

Ему с колосу осьмина (сорок восемь пудов. — Е. К.),

Из зерна ему коврига,

Из полузерна пирог.

Наделил бы вас Господь

И житьем и бытьем

И богатством,

И создай вам, Господи,

Еще лучше того!

 

Считалось, что такие благопожелания волшебным образом (ма­гически) сбудутся. Колядование давно превратилось из мрачнова­того обряда в веселую игру. Молодежь с шутками и смехом шла по ночному селу, как это описано Н. В. Гоголем в повести «Ночь пе­ред Рождеством».

Хозяев славила не только молодежь, но и детвора. В праздник Рождества Христова (26 декабря) дети обходили дома с рожде­ственской звездой в руках. Но пели они не о коляде, а о Христе, рождение которого несет людям надежду и счастье. Такие рожде­ственские песенки также звались колядками.

Время от Рождества до Крещения (6 января) называлось свят­ками. На святках устраивались многочисленные игрища, в кото­рых принимали участие не только молодежь, но и взрослые люди.

Участники игрищ надевали маски и разыгрывали забавные сцен­ки, в которых выступали ряженые.

В святочные вечера девушки гадали, что ждет их в наступающем году: замужество, разлука, богатство. Некоторые виды русских на­родных гаданий описаны В. А. Жуковским в балладе «Светлана»:

 

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили;

В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Расстилали белый плат

И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны.

 

Носок башмачка указывал, в какую сторону девушку отдадут замуж, на снегу должен остаться след будущего мужа, в подблюд­ных песенках предсказывалась девичья судьба и т. д.

С проводами зимы был связан один из самых веселых русских народных праздников — Масленица. В отличие от других праздни­ков Масленица не строго приурочена к определенному дню ка­лендаря. Она проводится за семь недель до Пасхи, а главный хри­стианский праздник выпадает на разные весенние дни. Маслени­цу, как и сейчас, отмечали целую неделю. Было много игр и забав (катание на санях, взятие снежного городка). Масленица слави­лась обильным угощением, причем главное место в обрядовой еде занимали блины.

Наши предки были убеждены, что весну приносят птицы. При­зывая весну, пекли обрядовое печенье («жаворонки»). Дети забира­лись повыше, на крыши и на деревья, подбрасывали это печенье и песенками «закликали» весну и призывали лето:

 

Жаворонки,

Жавороночки!

Прилетите к нам,

Принесите нам

Лето теплое!

Унесите от нас

Зиму холодную!

Нам холодная зима

Надоскучила,

Руки, ноги

Отморозила!

 

Позже, в Троицкую неделю (названную так по христианскому празднику Троицы) девушки украшали молодые березки ленточ­ками, водили вокруг них хороводы, надев на головы венки. По древним поверьям, этот праздник весенней растительности спо­собствовал росту растений и плодов.

С почитанием природы был связан праздник, приходившийся на летнее солнцестояние, — день Ивана Купалы. Молодежь не только купалась, но и прыгала через костры. Растения в купальскую ночь открывали свои волшебные свойства. Считалось, что только в эту ночь расцветает папоротник, цветок которого может открыть тай­ну клада.

Следующий цикл календарных обрядов приходился на осень и был связан с уборкой урожая. Особенно украшался последний сноп, и его почитание должно было благотворно сказаться на судьбе будущего урожая.

Семейные обряды сопровождали создание новой семьи и похо­роны.

Старинная свадьба была сложным обрядом, занимавшим не­сколько дней. Он и закреплял союз молодых (т.е. имел юридиче­ское значение), и означал общественное признание новой семьи, и был, конечно, праздником. Поэтому в свадьбе участвовали де­сятки людей, и у каждого из участников была особая роль.

Начинался свадебный обряд со сватовства. В дом будущей не­весты являлись сваты — представители жениха — люди пожилые и уважаемые. Просватанная девушка оплакивала свою судьбу, рас­ставание с родным домом — она покидала его навсегда. Такие песни-плачи называются причитаниями невесты. В последний ве­чер девичьей жизни — девишник — девушка прощалась с подруга­ми своей юности. Подружки расплетали ее косу надвое (замужние женщины носили две косы). При этом пелись грустные песни.

В тот день, который мы и называем собственно свадьбой, же­них заезжал за невестой со свадебным поездом, и молодые отправ­лялись в церковь. После венчания молодожены ехали в дом мужа, где и устраивался свадебный пир. Молодым полагалось быть молча­ливыми, они мало пили и ели — это делали за них гости. На сва­дебном пиру звучало много песен — как величальных, восхваляв­ших молодых, так и шутливых «корильных», высмеивавших то молодого мужа, то сваху.

В старинной русской свадьбе соединились особенности архаи­ческих обрядов с обрядами христианскими. По древним понятиям обряд должен был обезопасить молодых от воздействия невиди­мых враждебных сил и обеспечить их семейное благополучие. Но «браки совершаются на небесах», и союз молодых благословляли иконой и закрепляли церковным венчанием. В наши дни от древне­го обряда сохранились лишь отдельные элементы, и свадьба пре­вратилась в веселый праздник.

Много обрядов было связано с проводами человека в послед­ний путь. С покойным прощались не только родные, но и все об­щество, к которому он принадлежал. Поэтому похороны, как и свадьба, были социальным обрядом. Но, разумеется, здесь не было веселых песен — покойного провожали похоронными причитаниями.

Вопросы и задания

1. Какие обряды называют календарными?

2. Какие обряды сопровождали семейную жизнь человека?

 

Былины

Особое место в русском фольклоре занимали былины, народ­ный героический эпос. Его предмет — историческое прошлое на­рода. Эпос выражает национальное самосознание, отвечая на во­просы: кто мы такие, каковы наши корни, какое прошлое за нами стоит. И ответы на них не могут сводиться к фотографическому отражению былого. Прошлое в наших былинах идеализировано. Оно предстает не реальным, а таким, каким должно быть — с народной точки зрения. Эпическая история полна побед над врагами родной земли — не столько реальных, сколько вымыш­ленных.

События прошлого связаны в былинах с двумя древними наши­ми городами — Киевом и Новгородом. Киевская Русь в эпосе — время князя Владимира, и любое событие в киевских былинах отнесено к этому эпическому времени. Мир былин далек от исто­рической реальности, это идеальное героическое прошлое. Князь Владимир — не реальный киевский князь, а могучий государь, на службе у которого находится дружина выдающихся героев — бо­гатырей. Она способна противостоять любому врагу. О подвигах киевских богатырей и рассказывается в былинах. Конечно, такое представление об идеальной Киевской Руси сложилось много позже времени князя Владимира, когда Киевская Русь уже перестала существовать.

Итак, прошлое в киевских былинах предстает в героическом свете. Дело защиты родной земли поручено богатырям. В их дружи­не выделяются три богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. У них разное социальное происхождение: пер­вый — крестьянский сын, второй — дворянский, у третьего имя выделено в прозвище, но все они несут одинаковую службу. И это характерно: защита родины — общенародное дело независимо от классов и сословий.

Главными врагами Киева оказываются чаще всего не истори­ческие враги — печенеги, половцы или татары, — а мифологические чудовища. Архаическое наследие было использовано в но­вых целях: чудовища угрожают не просто человеческому суще­ствованию, а Киевскому государству. И одолеть их могут только богатыри. Так, Илья Муромец побеждает чудовищную птицу Со­ловья-разбойника и Идолище поганое. Соловей засел на дороге между Киевом и Черниговом. Сила его — в ужасном свисте:

 

Как засвищет Соловей по-соловьиному,

Закричит, собака, по-звериному,

Зашипит, проклятый, по-змеиному,

Так все травушки-муравы заплетаются,

Темны лесушки к земле все приклоняются,

Все лазоревы цветочки осыпаются,

А что есть людей, все мертвы лежат.

 

Но Илья Муромец подбивает Соловья стрелой и привозит его в Киев, очищая русскую землю от чудища.

Главный подвиг Добрыни Никитича — победа над змеем. Древ­ний мифологический враг рода человеческого, змей в былине не только связан с грозными силами природы, не только олицетво­ряет темные силы прошлого, но и летает на Русь, похищая плен­ников. Добрыня побеждает и страшное чудовище, и врага Русской земли.

Алеша Попович тоже вызывает змея на поединок. Крылатый Тугарин Змеевич не летает на Русь — он засел в Киеве и ведет себя, как хозяин, как победитель, похваляясь своим могуществом и уг­рожая киевлянам (в былинах такие враги называются нахвальщиками). Отрубив ему голову, Алеша приносит свободу родной земле.

Появляется в былинах и другой образ врага — громадное вой­ско, чаще всего называемое татарами (реже — литвой), заставля­ющее вспоминать ордынское нашествие:

 

А от пару было от конного,

А и месяц-солнце померкнуло,

Не видеть луча света белого,

А от духу татарского

Неможно крещеным нам живым быть.

 

Но и с этим войском богатырь расправляется легко: правой рукой махнет — улочка среди врагов, левой — переулочек.

Былинные защитники Русской земли — это люди исключи­тельные, богатыри, т.е. люди необычной физической силы. Они способны биться-рубиться по трое суток и в бою орудуют не только мечами, но и девяностопудовыми палицами. У богатырей необыч­ные кони. Они мудры и понимают человеческую речь, а в крити­ческие минуты предупреждают своих хозяев о грозящей им опас­ности. У таких коней нет крыльев, но богатырская скачка подобна полету: чудесный конь поднимается повыше леса стоячего, пони­же облака ходячего.

Но все богатырские деяния имеют одну цель — служение род­ной земле. Перед этим главным делом жизни богатырей отступают все обиды, все личные заботы. У них нет дома, нет семейной жиз­ни (хотя Добрыня Никитич женат) и стоят они обычно на заставе богатырской.

В эпосе создается единый художественный тип богатыря. Но присмотритесь к известной картине Виктора Михайловича Вас­нецова «Богатыри» — перед вами люди разные. Прям и непоколе­бим крестьянский сын Илья Муромец. Своим обликом он как бы выражает непобедимость народа, и былина говорит о нем: «Илье смерть в бою не писана». Это предназначение получил он от свя­тых старцев. Покидая родной дом, Илья получил от отца завет, которому твердо следует:

 

Не помысли злом на татарина,

Не убей в чистом поле христианина.

 

Это значит, что любой человек, независимо от его националь­ности и религии, неприкосновенен, если он не выступает с ору­жием в руках. У нашего богатыря нет ни дома, ни семьи, и единственное дело, которому служит «старый казак Илья Муро­мец», — защита Родины.

На лице у Добрыни Никитича словно написана какая-то дума. Действительно, это богатырь размышляющий, никогда не броса­ющийся в бой очертя голову. Добрыня — человек высокой культу­ры, живущий рассудком. А вот Алеша Попович никогда ничего не взвешивает — он смел до безрассудства. Он моложе своих братьев по общему делу, а молодости бывает свойственна безоглядность. Он к тому же лукав и язвителен, этот хитрец и проказник. Ведь и Тугарина он одолел с помощью хитрости.

Былины называют героическим эпосом, но они воспроизводят не только картины сражений с врагами русской земли, но и со­циальную жизнь Древней Руси. Действие в былинах происходит как в Киеве, так и в другом центре нашего средневекового госу­дарства — Новгороде. Новгородские герои необычны: богатырских подвигов они не совершают, но все их поступки широки, и они обладают эпической натурой. Один из них, Садко, был обыкно­венным бедным гусляром, но за свою прекрасную игру получил от морского царя сказочное богатство. Превратившись в одночасье в богатого гостя (т.е. купца, который мог торговать с заморскими странами), Садко бросает вызов не кому-нибудь, а всему Новго­роду. Когда корабли Садко встали на море, ему пришлось отпра­виться на дно к морскому царю. В награду за его игру царь предла­гает Садко выбрать одну из морских красавиц. Но он не соблаз­нился подводными сокровищами и вернулся в родной Новгород. И снова речь идет о верности родной земле, но в новгородской былине эта тема звучит иначе: на смену богатырю пришел земной герой — плоть от плоти Древнего Новгорода — свободного торго­вого города.

Мы читаем былины в книжках, и они выглядят не совсем склад­ными стихотворениями. Но в реальности былины — это песни, исполнявшиеся речитативом, и исполнителей их называли скази­телями. Былинное повествование велось неторопливо, с подроб­ными описаниями.

Так, подробно рассказывалось о пире у князя Владимира, еще подробнее — о сборах богатыря в поход и седлании его боевого коня. При этом такие картины были однотипными и переходили из одной былины в другую. Поэтому их называли общими места­ми, или формулами. Формула — это устойчивое словосочетание, объем которого составляет как выражение из двух слов (предмет плюс прикрепленный к нему эпитет: «богатырь святорусский», «столы белодубовые», «поле чистое»), так и большой фрагмент повествования: пир у князя Владимира, сборы богатыря в поход... Сражение с огромным вражеским войском описывается обычно так:

 

И он пустил коня да богатырского

По тому раздольицу чисту полю

Во ту во силушку великую,

Стал конем топтать да копьем колоть,

И он бьет-то силу, как траву косит.

 

И это говорится о любом богатыре, вступающем в бой с лю­бым войском.

Обычно в былинах каждый предмет сопровождается определе­нием — эпитетом, причем эпитеты эти бывают постоянными: конь здесь всегда богатырский, а его хозяин — богатырь святорусский, князь Владимир — ласковый, Красно Солнышко, руки — белые, дорога — прямоезжая, море — синее. Такие эпитеты указывают на самый существенный признак предмета и дают ему оценку.

Язык былин необычен. Это особый поэтический язык, склады­вавшийся веками. В нем много осколков старинных речений, уже вышедших из употребления, и в то же время это язык той обла­сти, где жил сказитель: в северных былинах и звучит северный говор.

Но это язык поэтический, и многие его особенности опреде­ляются художественными закономерностями и ритмической орга­низацией эпического стиха. Ритм заставлял менять обычные уда­рения: «богатырь» вместо «богатырь».

Сказительское искусство ценилось очень высоко, и выдающихся сказителей знали далеко за пределами их сел и деревень. Наибо­лее яркие в художественном отношении былины были записаны во второй половине XIX века на Русском Севере: в Заонежье, на берегах Белого моря, в Архангельской губернии.

Вопросы и задания

1. Как в былинах изображается историческое прошлое?

2. Кто такие богатыри и какие народные представления они воплощают?

3. Как можно охарактеризовать поэтический язык былин?

 

Сказки

 

Сказками называют рассказы о выдуманном и невозможном. Так воспринимают их и сказочники, и их слушатели. Сказками забавлялись на досуге, рассказывая их ради развлечения. Это не значит, что они лишены серьезного смысла: события, в сказках происходящие, получают нравственную оценку. Сказки не только развлекали, но и воспитывали, отвечая мечтам и устремлениям человека.

По содержанию своему сказки очень разнообразны. Сказками называют и рассказы о проделках животных, и занимательные повествования о чудесных приключениях, и полные юмора на­родные новеллы о торжестве людей хитрых и находчивых. Поэто­му сказки делят обыкновенно на три группы: сказки о животных, волшебные и бытовые. Корнями своими сказочные сюжеты ухо­дят в далекое прошлое и связаны с мифологией. Однако сказки давно ушли от первобытных верований, и мифологические моти­вы подчинены в них художественным целям: сказка тем интерес­нее, чем свободнее играет она с мифологическими темами.

Русские сказки имеют много общего со сказками других наро­дов, живущих на огромной территории от Индии до Ирландии. Большинство сказочных сюжетов сложилось в древних цивилиза­циях (в Индии, Древнем Египте, на Ближнем Востоке). Но воз­никшие у разных народов сказочные сюжеты в процессе их куль­турного взаимодействия становились общим достоянием.

Вот почему одинаково побеждают змея-дракона и древнегре­ческий герой Персей, и герои русских, французских и персид­ских сказок, и святой Георгий Победоносец.

Уходя из дома, построенного в лесу, коза наказывает своим семи козлятам никому не отпирать дверей. Но коварный волк су­мел-таки проникнуть в дом и расправиться с козлятами. Помог ему изменить голос некий кузнец. Так рассказывают сказку о козе и семи козлятах французы, немцы, русские, персы и многие дру­гие. Но каждый народ добавляет к этому всеобщему, древнему по происхождению сюжету свои особенности, связанные с нацио­нальным бытом, национальными представлениями.

Наибольшей популярностью пользовались сказки волшебные (чудесные). Чудеса в сказках — вовсе не плод воображения: они рождены первобытным мировоззрением, мифологией. Здесь отразились и магия (многие предметы имеют в сказках необычные свойства: яблоки возвращают молодость, живая вода — жизнь, кольцо бывает волшебным, слова обладают силой колдовского заговора), и вера в единство человеческого и животного миров — тотемизм (с животными в сказках вступают в брак, как в «Царев­не-лягушке», от них получают чудесную помощь). В основе вол­шебных сказок лежат не только многие мифологические пред­ставления, но и древние обряды. Особое место занимали среди них переходные обряды. Люди в первобытном обществе делились не только на разные роды и племена, но и на различные половоз­растные группы. Любой переход из одной социальной группы в другую сопровождался обрядом. Главным переходным обрядом было посвящение (инициация): юноша, достигший зрелости, пере­водился в группу взрослых мужчин и получал все права полно­ценного члена общества. Считалось, что посвящаемый временно умирает и возрождается в новом качестве. Посвящаемых подвер­гали довольно мучительным испытаниям: увозили в лес, где дер­жали впроголодь, наносили разные увечья.

В волшебных сказках не только нашли отражение обряды по­священия, но и сама композиция волшебной сказки часто как бы следует порядку этих обрядов. В сказках встречаются и лесной дом, и лесной учитель, а главное — обязательное посещение царства мертвых. В русских сказках это тридевятое царство. Попасть туда можно не иначе, как через сторожевую заставу — избушку на курьих ножках, обнесенную частоколом, на котором торчат чело­веческие черепа. Тридевятое царство может быть ограничено не только непроходимым лесом, но и огненной рекой.

Но все препятствия герою удается преодолеть, и для волшебных сказок характерна счастливая развязка. Действие здесь строится по одной и той же схеме. Законы композиции волшебных сказок уста­новил в конце 20-х годов XX века русский фольклорист Владимир Яковлевич Пропп (книга его называется «Морфология сказки»). Он показал, что в сказочное действие вовлекается ограниченный круг героев, совершающих определенные поступки в одной и той же последовательности. Начинается сказка с беды или недостачи. Из­быть эту беду призван герой. Ось сказки — путешествие в иной мир, где герою предстоит решить трудную задачу. Делает он это благодаря чудесному помощнику (или волшебному средству). Вер­нувшись домой, герой становится царем и празднует свадьбу.

Действие в волшебных сказках происходит в двух мирах — «на­шем» и «не нашем». «Наш» мир — это земля, в которой обитают живые люди. Это не русская земля, а «некоторое царство, некото­рое государство». Но в сказках каждого народа отражаются реалии родного быта. Так, Емеля-дурак разъезжает по этому «некоторому Царству» на русской печке, а царевна сидит в высоком тереме. Иной мир — это «тридевятое царство», расположенное очень далеко, нередко за морем-океаном, и добираться туда нужно не­сколько лет. Два мира разделены дремучим лесом, где находится сторожевая застава бабы яги — постоянно вращающаяся избушка на курьих ножках. Границей может служит и огненная река, через которую перекинут калиновый (т.е. раскаленный) мост. У этого моста и происходит битва героя со змеем. В некоторых сказках иной мир находится глубоко под землей, и герой попадает туда либо через колодец, либо входя в пещеру.

Чудеса, о которых сообщается в сказках, — самые разные, но рассказывают волшебные сказки, по сути дела, об одном и том же. Выдержав ряд испытаний, юноша (девушка) обретает свою суженую, и финал сказки — счастливый брак. Испытания в вол­шебной сказке всегда связаны с посещением иного мира — «три­девятого царства».

На своем пути герой обязательно получает волшебную по­мощь. Он встречается с чудесным помощником. В роли таких по­мощников могут выступать различные существа — от людей со сверхъестественными свойствами (Опивало, Объедало, Скоро­ход и т.п.) до животных (Серый Волк) и даже насекомых или чудесных предметов. Чаще всего герою помогает волшебный конь — Сивка-Бурка. Далее на пути героя оказывается волшебный про­тивник. Он либо побежден в поединке, либо герой спасается с помощью чудес. Вернувшись в свой мир, герой устраивает сва­дебный пир.

Волшебные сказки выросли на обрядово-мифологической ос­нове, но со временем вскормившая их мифология перестала быть предметом веры и стала почвой для фантазирования. Произошло это уже за пределами первобытнообщинного строя, когда по­явилось социальное неравенство. Сказка взяла под защиту бедных и обездоленных, и любимыми ее героями стали невинно гони­мые, сиротки, младшие братья и сестры, над которыми стоят старшие в семье. Они были обижены в жизни, но вознаграждены в сказке. Так волшебная сказка встает на защиту угнетенных, по­могает им и устанавливает справедливость, которой не хватает в реальной жизни. Так рождаются из древних мифологических рас­сказов волшебные сказки, причем содержание их связывается с идеей справедливости.

При относительном единстве композиции волшебные сказки распадаются на несколько тематических групп. Есть сказки вол­шебно-героические, где герой вступает в поединок с чудовищем и побеждает его. Всемирно известен сюжет о победителе змея: герой освобождает царевну, которая предназначена в жертву змею (в западноевропейских сказках — дракону). В другой сказке (сюжет «Бой на калиновом мосту») герой, младший из трех братьев, триж­ды побеждает многоголовых змеев и избегает опасностей, кото­рые исходили от матери-змеихи. Противником героя может быть и Кощей Бессмертный. Герой обычно не сражается с ним, а до­стает яйцо, в котором находится смерть Кощея.

Много есть сказок о чудесных супругах. Один из замечательных сюжетов — «Красавица и чудовище». Он попал и в литературу — это сказка С.Т.Аксакова «Аленький цветочек». Чудесный супруг может быть не только отвратительным чудовищем (так он закол­дован), но животным или птицей. В сказке «Финист Ясный Со­кол» он легко превращается из сокола в человека и обратно. Стер­жень повествования в этой сказке составляют поиски исчезнув­шего супруга. По собственной ли вине (она нарушает запрет) или по вине злокозненных старших сестер муж покидает свою жену. Она отправляется за ним в тридевятое царство. В развязке сказки они воссоединяются. Этот сюжет был известен уже в Древнем Риме (сказка об Амуре и Психее).

Животный облик может иметь не только муж, но и жена. Са­мая известная русская сказка на эту тему — «Царевна-лягушка». И ее сердцевину составляют поиски исчезнувшей супруги, но пе­ред героем стоят более тяжкие испытания, чем перед девушкой, возвращающей исчезнувшего мужа.

Во многих сказках рассказывается о бедной падчерице, которая находит свое счастье с волшебной помощью и удачно выходит за­муж. Всемирную известность получила сказка французского писа­теля Шарля Перро «Золушка». Рядом с терпеливой и скромной де­вушкой появляются обычно ее сводные сестры. Достоинствами пад­черицы они не обладают и наказаны за свою грубость и черствость. В роли того, кто награждает и испытывает, могут выступать Мороз-ко, яга, покойная мать («Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка»).

История Золушки или героини сказки «Морозко» — это рас­сказ о брачных испытаниях, выдержав их, девушка выходит замуж. Брачным испытаниям посвящено и много других сказок. Герой отправляется в тридевятое царство, где находит Василису Пре­мудрую, Марью Моревну или Елену Прекрасную, пройдя через многие приключения. В сказке «Сивка-Бурка» после выполнения трудных задач герою пришлось выкупаться в кипящем молоке, чтобы получить в жены царевну. Достать красавицу — последняя из трудных задач, решаемых героем (а до этого были и жар-пти-ца, и молодильные яблоки, и живая вода). Герой притворяется дурачком (сказка «Незнайка»), он всеми презираем, но именно он достает диковинки и побеждает вражеское войско, чего не могут сделать его зятья.

Не меньше испытаний выпадает на долю героини. У нее есть злая соперница, ведьма или ее дочь, которая временно занимает место законной жены, но в конце концов истина отк