Наличие достаточных сил является весьма важным условием объявления войны. Тот. Кто не обладает значительной силой, должен воздержаться от «осуществления возмездия», Т. Е. От объявления войны.

Гроций рекомендовал избегать вооруженных конфликтов, пользуясь тремя способами, с помощью которых можно «избежать превращения споров в войну». К этим способам относятся: переговоры, третейский суд «или даже» жребий.

За последствия несправедливой войны несут ответственность ее зачинщики, как за обычные, так и за необычные действия; [525] «...зачинщики войны обязаны к возмещению за содеянное их силами или по их совету... И полководцы ответственны за все совершенное под их командой; ответственны и все воины, участвовавшие в каком-нибудь совместном действии, например, в сожжении города»{488}. Следовательно, ответственны не только зачинщики войны, но и подчиненные им лица.

Гроций использовал критерий «внутренней справедливости» для оценки действий воюющих сторон. С помощью этого критерия он стремился смягчить ужасы войны, ограничивая право убивать даже в справедливой войне. Нельзя убивать «преследуемых роком, в частности, примкнувших к воюющей стороне вследствие принуждения»{489}. Необходимо насколько возможно остерегаться даже непреднамеренного убийства неповинных. «Всегда следует щадить детей, женщин, если они не повинны в тяжком преступлении, и стариков»{490}. Александр у Курция говорит: «Я не имею обыкновения вести войну с пленными и женщинами; тот, кто возбуждает мою ненависть, должен быть вооружен»{491}.

Следует также щадить тех, кто посвятил свою жизнь исключительно священнослужению и наукам, а также земледельцев, торговцев, ремесленников. Нельзя убивать заложников, если они не совершили преступлений. Необходимо воздерживаться от всякого бесполезного сражения и от опустошений — уничтожения городов, сел, плодовых деревьев и т. п. Наконец, по отношению к любым врагам обязательна добросовестность.

Труд «О праве войны и мира» Гуго Гроций заканчивает «увещаниями о соблюдении добросовестности и мира». «Добросовестность должна соблюдаться не только для чего-либо другого, но и для того, чтобы не исчезла надежда на мир. Добросовестностью ведь держится не только всякое государство, по словам Цицерона, но и великое общение народов»{492}.

Во время войны необходимо стремиться к миру и добиваться его следует даже с ущербом для себя. «Заключенный мир должно соблюдать самым благоговейным образом»{493}, как и соглашения о перемирии. Нейтральные государства обязаны воздерживаться от содействий тому, кто ведет несправедливую войну, и тем, кто «препятствует движению ведущего справедливую войну»{494}. «Целесообразно заключить с обеими воюющими сторонами договор о добровольном воздержании [526] от военных действий заодно с любой из них и об оказании каждой стороне общих услуг человеколюбия»{495}.

Исследование голландским юристом правовых основ войны и мира явилось необходимой предпосылкой того, чтобы раскрыть в дальнейшем политическое содержание войны. В этом прежде всего заключается историческое значение труда Гуго Гроция.

Не менее важное значение имеют различия причин (внутренних) и поводов (внешних) к развязыванию войн, определение их характера по целям и на основе всего этого классификация войн, особенно деление их на войны справедливые и несправедливые, исходя из норм буржуазного права.

Многие положения труда Гроция не потеряли своего значения и для современных условий, когда в ходе реакционных империалистических войн игнорируются элементарные исторически сложившиеся нормы международного общения. Идеологическое оружие, созданное представителем молодой буржуазии, оказывается действенным и во второй половине XX в., только теперь оно направлено против реакционных потомков автора — современных милитаристов.

Разработка вопросов военного искусства

В XVII в. в Западной Европе появилось большое для того времени количество военно-теоретической литературы. Авторы исследовали или отдельные проблемы военного искусства, или методы обучения войск, или пытались разрабатывать «главные правила военной науки» (Монтекуколи), «принципы военного искусства» (Биллон).

Изменялись условия ведения войны, возникали новые стратегические объекты, каковыми являлись не только армии и флоты, но также крепости и порты, базы-магазины и базы-территории, сухопутные и морские коммуникации, укрепленные лагеря, базы военно-морского флота. Непрерывно возрастала роль искусного маневрирования войск на театре военных действий. Возникла и развивалась теория маневренной стратегии. Уже в XVI в. некоторые военные теоретики пытались ответить на вопрос, когда следует вступать в решительный бой и в каких случаях полезнее воздержаться от него. В XVII в. эта проблема превратилась в одну из основных в военной науке.

В 1607 г. Вильгельм Оранский советовал Морицу Оранскому не подвергать свои дела случайностям сражения и вступать в бой лишь под давлением крайней необходимости. О том же писал в «Военной книге» Диллих: «Никогда не подвергай [527] себя без крайней нужды и без полной уверенности в успехе случайностям сражения, как исходу неизвестному и сомнительному, ибо лучше ничего не завоевать, чем потерпеть урон и что-нибудь утратить»{496}. В бой следует вступать только в благоприятной обстановке.

Француз Биллон (1612 г.) бою противопоставил маневр. Он рекомендовал полководцу «никогда не вести своих солдат в сражение, не испытав несколько раз и не узнав их основательно перед этим. Лучше пусть он, наступая и обходя неприятеля, утомит его, осилит и превозможет, чем доверится неверному счастью сражения, которое — столь опасное дело, что в него пускаться можно лишь под давлением крайней необходимости и лишь после того, как солдаты будут приучены и закалены в стычках и опасностях; ибо сражение — своеобразная игра, попадая в которую новички очень теряются»{497}.

Много взимания авторы уделяли вопросам строевого обучения в пехоте и коннице (Диллих, Монгомери, Биллон, Вальгаузен, Лафатер, Бакгаузен и др.). Нидерландский капитан-лейтенант Боксель в 1668 г. издал труд «Нидерландское военное обучение», в котором обобщил практику своей армии.

Одной из задач было определение дистанции между шеренгами и ширины рядов в строю пикинеров. Вопрос шел о применении сомкнутого и разомкнутого строя в различных условиях боевой обстановки (атака пехоты и артиллерии, отражение атак конницы). Привлекали внимание исследователей строи мушкетеров, а также построение боевого порядка армии в целом. Строевое обучение войск непрерывно усложнялось на практике и еще более в теории.

Вопросы военного искусства в целом наиболее полно для своего времени изложили Монтекуколи и Фёкиер.

Монтекуколи обобщил свою богатую боевую практику в труде «Главные правила военной науки» (1664 г.). Этот труд состоит из трех книг: первая — «Начальные правила военной науки вообще» (представляют собой общие требования военного искусства); вторая — «Правила на войну с турками в Венгрии» (фактически план войны или применение общих правил в конкретной обстановке); третья — «Рассуждение о том, что в последнюю венгерскую войну произошло с 1661 по 1664 год» (обоснование общих и частных правил исторической практикой).

Монтекуколи — идеолог абсолютизма. Задача военной науки, по его мнению, заключается в том, чтобы способствовать [528] повышению боеспособности армии, без которой монархия придет в упадок. Войны для захватов и расширения владений являются способом сохранения и укрепления монархии в отношении как внешнего, так и внутреннего политического положения. Автор трактата рекомендовал монарху «беспрестанно во всеоружии быть».

«Или ты его дави, или он тебя задавит. Ни милости, ни прощения в бою ему не давай, подлинно ведая, что от него в несчастии своем ни того, ни другого не получишь. Ежели только о сохранении настоящего владения стараешься, а о прибавлении земель своих не думаешь, то блистание твоего оружия сперва потемнеет, а потом уже и ржаветь станет. Сперва слава твоя умалится, а затем сила и власть пропадут»{498}.

Такова идеология представителя австрийского абсолютизма XVII в., который грабеж и угнетение возводит в незыблемый закон, считая захватническую политику основой прочности монархии. Поэтому первейшей задачей монарха Монтекуколи считал заботу об укреплении и обеспечении армии. «В котором государстве оружие процветает, там науки, художества, купечество и весь народ в благополучном состоянии. Ежели ружье ржаветь, а лавры увядать начнут, то ни безопасности, ни силы, ни славы, ни мужества, ни прямого спокойствия в государстве не будет»{499}.

«Не думай, — пишет Монтекуколи, — что в безоружном состоянии ты долго в покое останешься. Хотя ты никого не затронешь, но тебе соседи и свои люди в покое жить не дадут. Если внешнего противника не окажется, то начнутся внутренние мятежи. Это уже всеобщий закон на свете, что никакая вещь, и ни единое дело под солнцем в одном состоянии не бывает, но всему время и необходимая перемена: одному вверх, другому вниз итти, сему рости, а тому малиться должно»{500}.

Австрийский генерал понимал связь внутреннего и внешнего политического положения и внешнюю войну считал одним из орудий внутренней политики. Он рекомендовал «ради недопущения внутренних мятежей и раздоров, внешнюю воину начавши, с той стороны содержать, откуда себе бед и нападков ожидаешь»{501}.

Основная политическая задача, по мнению Монтекуколи, заключается в сохранении и укреплении существующего порядка, т. е. монархии. «Порядок вместе со всем светом родился, [529] а свет или видимый мир сей, из темноты смешанных частей своих освободившись, в том порядке от бога сотворен, в котором теперь стоит. Так мы его видим, и для сего порядка все на свете создано»{502}.

Таковы цели, которые, по мнению автора трактата, преследуются войной, а армия представляет собой орудие войны. Исход войны решает армия, народ в войне не участвует, в лучшем случае он является объектом грабежа. Монтекуколи в своем труде не отразил практики военного строительства Нидерландской и особенно английской буржуазных революций, которые создали новые армии.

Автор пытался определить условия достижения победы на войне. «Победа получается добрыми приуготовлениями, умною диспозицией командующего генерала и храбрыми действиями войск»{503}.

Подготовка к войне. «От договоров до тех пор пользы и успеха не видать, пока оружие их не подкрепит»{504}. Поэтому Монтекуколи рекомендовал монарху иметь «вечную», как он называл, т. е. постоянную, армию, наличие которой является залогом успешного исхода войны. «К содержанию государства две вещи надобны: земледельцы да солдаты. Земледельцы на прокормление всего государства, а войско на оборону хлебопашцев»{505}. В связи с этим подготовка к войне складывается из двух составных частей: формирования постоянной армии и закладки магазинов для обеспечения ее всем необходимым.

Автор трактата доказывал преимущества постоянной армии. «Который монарх всегда сильную армию содержит, тот от нее следующие великие себе и всему государству своему пользы увидит:

1. Друзья тебя почитают, а неприятели боятся. Посему тебе в мире жить или войну без всякого замедления начать можно или для упреждения неприятеля или ради недопущения того, чтобы он выше меры не усилился...

2. У тебя же всегда старые солдаты под рукою, а они прямую и бессмертнуто армию составляют. Прямую потому, что учены и в действительной войне застарели...»{506}

Знание военного дела и боевую практику Монтекуколи считал важнейшими качествами армии, которые могла иметь только постоянная наемная армия. «На обучение всей армии много времени потребно, а на приведение солдат своих к искусству в походах, в боях, к храбрости на баталиях, [530] в оборонах и в атаке городов, и во всем военном деле, несравненно большего числа лет надобно. Действительная и долголетняя война старых солдат всякому государю и государству родит. Как человек по натуре, так и наука со временем очень не скоро растет, а одним скачком никогда к совершенству не приходит»{507}. Для достижения знаний и приобретения опыта солдату нужны хорошие учителя и опытные командиры в бою.

Моральным качествам солдата, которые Кромвель считал важнейшим условием победы, Монтекуколи не уделял внимания. Низкие боевые качества старых наемных войск французский полководец объяснял тем, что они не представляли собой регулярную армию. На самом же деле качества солдат определялись их социальным составом, который имел решающее значение. Автор трактата рекомендовал формировать постоянную регулярную армию. «Зачем же одного имени вечной армии, а не самого дела бояться. Это привидение одним только наружным видом людей пугает»{508}. В доказательство он ссылался на римских императоров, которые «издревле регулярную армию на своем жалованье всегда содержали».

Задача армии заключается в том, чтобы вести войну и достигнуть победы. «Война есть действие двух между собою различными способами воюющих армий, а обеих намерение к получению победы клонится»{509}. Таким образом, по Монтекуколи, войну ведет армия, народ в ней не участвует, он дает лишь солдат и деньги. Войну он рассматривал только как борьбу двух армий, каждая из которых стремится к победе. Вооруженную борьбу отрывал от политики, не понимая связи войны и политики. Поэтому и войны классифицировал по внешним случайным признакам, разделив их на войны внутренние (междоусобные) и внешние — с чужестранными народами, наступательные и оборонительные, на море и на суше, по различию людей, способов и мест.

«Приготовление к войне состоит в сборе людей, артиллерии, амуниции, багажа и денег»{510}. Всю эту подготовку необходимо провести заблаговременно, когда еще государство и народ в покое.

Монтекуколи обращал главное внимание на физическое состояние солдат, которые должны быть привычны к тяжелым работам. Солдат надо распределить по полкам и ротам, обмундировать, вооружить и обучить. «Как люди будут вооружены, то надобно им учиться, а без учения нерегулярная [531] армия, да беспорядочный строй будет»{511}. Обучение он подразделял на одиночное и в составе подразделений.

Успешные действия на войне во многом зависят от личных качеств генералов, которые имеют природные дарования и приобретенные свойства. Природные дарования, по мнению Монтекуколи, — это склонность к войне, здоровое и крепкое сложение, здравый ум, средние лета («великая молодость не имеет мудрости и практики, а в старом человеке живости и проворства нет»), знатность родом. Приобретенными свойствами Монтекуколи считал следующие: «1. Мудрость, правда, сила и воздержание. 2. Военная наука по теории (наслышка, чтение) и по практике (на деле); искусство красно говорить и разумно командовать»{512}.

Артиллерию Монтекуколи назвал «главнейшей машиной армии». В ее состав входят: орудия, воинские инструменты, материалы, «работники и художники при ней служащие». Такая характеристика артиллерии говорит о том, что она не вышла еще из стадии цехового ремесла. В состав военных припасов, которые необходимо заготовить, входят: порох, ядра, пули и фитили. При этом автор отметил, что «фитиль, чем долее горит, тем менее становится»{513}.

Вопросам снабжения армии автор уделял большое внимание. Он писал: «Имеющий секрет жить без пищи может идти на войну без провизии. Голод гораздо свирепее оружия, и недостаток в съестных припасах более разоряет армии, нежели баталии. Можно найти средства для прочих приключений, но нет способа в предотвращении недостатка пищи; когда съестные припасы заблаговременно не приготовлены, то войско побито без сражения»{514}. Так автор трактата определял значение снабжения армии продовольствием, запасы которого должны быть сосредоточены в магазинах, устроенных «во многих крепких местах и в близком расстоянии от армии», а также с учетом путей подвоза транспортом или водой. Большое внимание, по мнению Монтекуколи, следует обращать на хранение продуктов, на борьбу с воровством, обмериванием, обвешиванием и прочими злоупотреблениями, следить за всем этим должны назначаемые правительством комиссары.

Обоз в трактате характеризуется как неизбежное зло, препятствие, помеха, затрудняющие все боевые действия. В обозе возили продовольствие, инструменты, багаж офицеров, различное имущество, а также больных и жен пехотных солдат. [532]

Для порядка и воинской дисциплины автор рекомендовал насколько возможно сокращать обоз.

«Деньги суть тот общий дух, который везде распространяется, все оживляет и приводит в движение, словом, деньги все на все; они суть инструмент инструментов, они могут обольстить разум премудрого и укротить ярость самого жестокого человека. Понеже деньги производят столь странные действия, коими истории наполнены, то должно ли удивляться, когда некоторый человек, будучи вопрошен, — сколько вещей надобно для войны? — сказал в ответ: три вещи — деньги, деньги, деньги»{515}.

Для чего нужны деньги? Монтекуколи пишет: «Никакое государство не может быть в покое, отвращать обиды, а также защищать законы, веру и свободу без оружия; всемогущий творец удостоил оное честью, имянуя себя богом воинства. Без войска величество государя не может быть почитаемо подданными, что причиняет возмущения, ни иностранцами, что бывает источником кровопролитных войн. И самое богатство и спокойствие не могут соблюдаться без помощи оружия»{516}. Итак, армия, во-первых, орудие внутренней политики, орудие угнетения подданных и, во-вторых, орудие политики внешней — защиты и нападения на противника. Что надо для содержания армии? Нужны деньги, которые должно дать податное сословие. Таков источник существования постоянной регулярной наемной армии. «Война — ненасытный зверь»{517}, она требует денег и денег.

Монтекуколи рекомендовал главнокомандующему, во-первых, неусыпное свое старание прилагать к тому, чтобы армия исправно получала свое жалованье, без чего не может быть порядка и дисциплины. Следить надо за тем, чтобы кровью заслуженное жалованье, «ни часу не задерживая, исправно плачено и без завтраков выдано было»{518}. Во-вторых, надо требовать, чтобы списочный состав части соответствовал наличному составу, не допуская того, чтобы в полковых списках на бумаге людей числилось много, а для «действительной службы насилу половина сыщется».

Таково первое, материальное основание победы.

Диспозиция (директива, приказ) — вторая, организационная основа победы.

«Многие линии от пункта к пункту идут, но прямая и кратчайшая из них только одна, а все другие кривы и долги. В действительной войне много способов, только один из них [533] лучше и надежнее. Сей манер потому наибольшего применения достоин, что за основание всей войны почитается. Здесь не способы манерами считать, да лучшее мнение выбирать должно. Что лучше, то мудренее, а следовательно, и от острейших глаз глубже скрыто»{519}. Первая задача заключается в том, чтобы найти лучший способ достижения победы.

Способ войны выражается диспозицией. «Диспозиция есть распорядок всем и всякого звания вещам по качеству и количеству им»{520}. Мудрый монарх со своими советниками определяет способ действий. «Совет — основание делам, а мое о нем мнение такое: