Развитие института семьи в Европейской культуре

В греческом полисе воспитание детей составляло прямую заботу государства. Государство вмешивалось в жизнедеятельность семьи уже с самого момента рождения ее нового члена.

Так, в Спарте сразу после рождения ребенок подлежал специальному освидетельствованию и — при наличии явных дефектов — сбрасывался в пропасть с Тайгетской скалы.

Плутарх о государственном контроле над рождением

«Родитель не мог сам решить вопроса о воспитании своего ребенка, он приносил его в место, называемое «лесха», где сидели старшие члены филы, которые осматривали ребенка. Если он оказывался крепким и здоровым, они разрешали отцу кормить его, выделив ему при этом один из девяти тысяч земельных участков, если же ребенок был слаб или уродлив, его кидали в так называемые «апофеты», пропасть возле Тайгета. По их мнению, для самого того, кто при своем рождении был слаб и хил телом, так же как и для государства, было лучше, чтобы он не жил...»[219]

Родителям возвращались только прошедшие эту жестокую «отбраковку» младенцы, но уже на седьмом году своей жизни они снова поступали под полный контроль государства.

Спарта выносит воспитание за пределы семьи и ставит его под неусыпный надзор правительства. Армия и ничто иное составляет основу могущества этого полиса, и отнятые от семьи мальчики-спартиаты, которым специально назначенными педагогами прививается выносливость, терпение, дисциплина, сила, ловкость, сметка, чувство товарищества и в то же время стремление к первенству, словом, качества, совсем не лишние и в условиях мира, но все же более уместные на войне, приучаются в первую очередь, к военной службе.

Афины воспитывали своих детей по-своему, но и здесь государство брало на себя многое. Афины, конечно же, не столь милитаризированы, поэтому идеал воспитанного человека здесь заметно отличается от спартанского. Для афинянина совершенно недостаточно одной только физической силы, ловкости и умения владеть оружием,— от молодого человека требуются еще и хорошие манеры, красивая осанка, правильная речь, знакомство с музыкой, поэзией, отчасти даже некоторая ученость.

Римляне много заимствуют и у греков, в особенности у спартанцев, поэтому практически все время существования Республики здесь господствует суровый и строгий дорический строй подготовки подрастающего поколения к тем вызовам, который она бросает окружающему миру. Рим воспитывал в своих детях, в первую очередь, мужество и гражданственность, а потому, в отличие от эллинов, сокращал до минимума в программах своих школ преподавание изящных искусств и даже критиковал греческую педагогику за то, что она побуждает более мечтать, нежели действовать. Впрочем, позднее, во времена Империи Римом был перенят не чуждый гуманитарным началам афинский образец.

Может быть, самой главной, свойственной всем — и спартанцам, и афинянам, и римлянам, чертой была любовь к отечеству; вся система формирования гражданина была направлена в первую очередь на то, чтобы взрастить в нем готовность к любым испытаниям и даже к подвигу, к принесению самого себя в жертву ради него.

Тиртей о патриотизме

Гордостью будет служить и для города и для народа

Тот, кто шагнув широко, в первый продвинется ряд,

И преисполнен упорства, забудет о бегстве позорном,

Жизни своей не щадя и многомощной души.[220]

...

Тот же, кто в первых рядах, распростившися с жизнью желанной,

Сгибнет, прославив отца, город и граждан своих,

Грудью удары приняв, что пронзили и щит закругленный,

И крепкий панцирь ему, - стоном застонут о нем

Все без разбора, и дряхлый старик, и юноша крепкий,

И сокрушенный тоской город родной заскорбит.

Будет в чести и могила героя, отведают чести

Дети, и дети детей, и все потомство его,

И не погибнет вовек ни громкая слава, ни имя,—

Будет бессмертным всегда, даже под землю сойдя,

Тот, кто был доблести полн, кто в схватке за землю родную

И малолетних детей злым был Ареем сражен.[221]

 

Трус же наказывался всеобщим позором, сограждане как бы отторгали его от себя, запрещая ему не только участвовать в общественных мероприятиях, но даже участвовать в сделках.

 

С матерью милой, с отцом-стариком на чужбине блуждает

С малыми детками трус, с юной женою своей.

Будет он жить ненавистным для тех, у кого приютится,

Тяжкой гонимый нуждой и роковой нищетой;

Род свой позорит он, вид свой цветущий стыдом покрывает,

Беды, бесчестье за ним всюду летят по следам.

<…>

Нет никого, кто бы мог до конца рассказать все мученья,

Что достаются в удел трусу, стяжавшему стыд.[222]

 

При этом трусом в Спарте мог быть признан даже тот, кто по всем современным представлениям причисляется к героям. Геродот, упоминая об одном из спартанцев, оставшихся в живых, когда остальные, ушедшие с царем Леонидом, погибли в Фермопильском ущелье, пишет: «По возвращении в Лакедемон Аристодема ожидало бесчестие и позор. Бесчестие состояло в том, что никто не зажигал ему огня и не разговаривал с ним, а позор в том, что ему дали прозвище Аристодем Трус».[223] О той атмосфере, которая создавалась вокруг опорочившего себя свидетельствует и Ксенофонт, когда пишет, что в Спарте считалось позорным сидеть за обедом рядом с трусом или бороться с ним в палестре.[224] Другого выжившего в Фермопилах ожидала еще более страшная участь: «Рассказывают, впрочем, что в живых остался еще один из этих трехсот, по имени Пантит, отправленный гонцом в Фессалию. По возвращении в Спарту его также ожидало бесчестие, и он повесился».[225] Между тем уже для того, чтобы быть причисленным к тем тремстам (обычный норматив личной гвардии полководца того времени), которые заслонили путь персам, необходимо было не однажды доказать свою доблесть; случайные люди в такие отряды не попадали. Кстати, и Аристодем остался в живых только потому, что, будучи больным, не мог принять участие в сражении, но и это обстоятельство не служило оправданием, поэтому оставалось только одно — искать смерти. Он найдет ее через год и погибнет в битве при Платеях.

 

Здесь, правда, следует заметить, что и эта готовность к подвигу, и эта жертвенность отчасти были свойственны и Востоку, воспитывавшему элитарное юношество в соответствии со своими традициями. Однако за пределами Эллады существует принципиальное отличие, оно проявляется в том, что в одном случае воспитание охватывает собой лишь сыновей из громких фамилий, преданных властителю и сознающих свою ответственность только перед ним, в другом — формирует могущественный орден (гоплиты), силовой каркас целого государства. Кроме того, Восток вообще не знает понятия отечества; в лучшем случае ему свойственно лишь общее всем народам инстинктивное неприятие иноязычной культуры. Поэтому здесь нет полного отождествления собственной судьбы индивида с судьбой своего государства.

Средние века и Новое время

Распад Римской Империи уничтожает централизованный контроль государства над семьей. Но остается контроль общины. Кроме того, функцию контроля обретает церковь.

Община и церковь регулируют:

— вопросы брака: этикет взаимоотношения полов («два раза прошел с девушкой по деревне — высылай сватов»), сватовство, экономика брака, брачный церемониал;

— контроль рождаемости,

— взаимоотношения супругов, включая вопросы супружеской верности;

— взаимоотношения детей и родителей;

— усвоение и приверженность системе общественных ценностей;

— вопросы опеки над сиротами.

 

Долгое время правовое положение главы рода и его домочадцев сохраняет патриархальные черты. Права родителя, правда, уже не простираются на самую жизнь детей, но юридический шлейф еще остается. Так, например, на Руси еще Соборное уложение 1649 года гласило:

Соборное уложение 1649

«А будет который сын или которая дочь отцу своему или матери смертное убийство учинет с иными кем, и сыщется про то допряма, и по сыску тех, которые с ними такое дело учинят, казнити смертию безо всякия пощады. А будет отец или мати сына или дочь убиет до смерти, и их за то посадить в тюрьму на год, а отсидев в тюрьме, приходити им в церковь божии, и у церкви божии объявити тот свой грех всем людем в слух. А смертию отца и матери за сына и за дочь не казнити».[226]

При этом Уложение не выделяет умысла со стороны детей при убийстве родителей. В соответствии с традицией русского законодательства за убийство родителей дети карались смертью независимо от мотивов и фактических обстоятельств убийства. Законодатель как бы приравнивал его к душегубству, совершенному в церкви или на царском дворе.[227]

 

Большое влияние на семью оказывает экономическое положение.

Так, в Англии только в 1839 г. было запрещено использовать на шерстяных и хлопчатобумажных фабриках труд детей моложе 9 лет, в 1842 г. – использовать на подземных горных работах труд женщин и детей моложе 10 лет (до этого разрешалось принимать на работу пятилетних). Во Франции закон 1841 года устанавливал минимальный рабочий возраст 8 лет. В Пруссии первой регламентирующей нормой был королевский указ 1839 г., который запрещал фабричную работу детям моложе 9 лет. [228]

Ясно, что при таких порядках, когда малолетние дети вынуждены зарабатывать на хлеб, родительский дом, семья не служат защитой от всех невзгод этого мира. Семья не становится и главным проводником общественных ценностей. Поэтому нет ничего удивительного, что в европейской культуре необходимость сохранения и развития института семьи никогда не рассматривалась как абсолютная.

Семья в утопических учениях

В европейской традиции социум всегда вмешивался в жизнь семьи. Семья была ограничена в своих возможностях — и прежде всего в возможностях социализации.

Функция социализации была монополизирована им. Социум контролировал внутрисемейные отношения, властно вмешиваясь даже в такие деликатные сферы, как супружеская верность.

Отсюда неудивительно, что европейской культуре всегда была свойственна идея подчинения семьи не только моральным ценностям общины, но и политическим интересам государства. Более того, утопическая мысль склонялась к полному уничтожению института семьи.

Античность

Платон проповедовал уничтожение частной собственности, общность жён и детей, государственную регулируемость браков, общественное воспитание детей, которые вообще не должны знать своих родителей.

Диоген Синопский (около 404—323 до н.э.), древнегреческий философ, отвергал цивилизацию, в частности государство, объявлял культуру насилием над человеческим существом и требовал, чтобы человек вернулся в первобытное состояние. Себя он объявлял гражданином мира, проповедовал общность жен и детей.

Новое время

Мюнстерская коммуна (1534—1535) — власть анабаптистов в г. Мюнстер (Вестфалия) во главе с Яном Матисом. Мюнстерская коммуна провела конфискацию церковного и монастырского имущества, отмену долгов и денежного обращения, уравнительное распределение предметов потребления, была введена общность жён. Просуществовала 14 месяцев.

Т. Кампанелла в «Городе Солнца» проповедует общность имущества, общность жён, он противник частной собственности в отношении не только средств производства, но и средств личного потребления.

Коммунистическое движение

Карл Маркс. К идее государственного воспитания детей и уничтожения института семьи склонялись и основоположники коммунистического учения